Я – борец 3

Глава 1. Знамя чемпионки и тень Хрущёва

Всё это было так стремительно, и мой разговор про поездку застал Аню врасплох. Для неё я придумал свою легенду, что убываю на спортивные сборы в Саратов. С одной стороны, лето, и можно было её с собой взять; с другой – зачем лишние переживания и волнения на первом своём задании? Пусть будет той, к кому я хочу непременно вернуться. Восемнадцать утомительных часов в поезде – и вот я вышел из прохладного полумрака вокзала в разомкнувшееся передо мной пространство города. Воздух ещё пахнул ночной сыростью, но уже грелся под робким солнцем – оно только-только поднималось над крышами, золотя верхушки деревьев.

Саратов-1 встретил меня привычной суетой: таксисты, лениво переговаривающиеся у своих машин; бабушки с сумками на колёсиках, спешащие на первый автобус; запах свежей выпечки из вокзальной столовой. Где-то вдалеке гудел гудок проходящего состава, и этот звук, будто эхо из другого мира, растворялся в утреннем воздухе.

Я прогулялся через площадь мимо памятника Дзержинскому, задумчиво смотрящего поверх голов и указывающего на город, или просящего что-то глубокомысленно поднятой вверх правой ладонью. Где-то впереди, за поворотом, слышался скрежет приближающегося трамвая. Город просыпался неспешно, по-субботнему – без рабочей спешки, но с лёгким оживлением.

Я задержал взгляд на высоком здании вокзала – краснокирпичном, с часами на фасаде. Стрелки показывали без десяти десять. Внутри ещё горели жёлтые лампы, отбрасывая тени на усталые лица пассажиров, но для меня Саратов уже начинался здесь, на площади, где пахло асфальтом, тополиным пухом и чем-то неуловимо волжским – свежестью, ветром, простором.

Вокруг площади заворачивал красно-белый троллейбус, вставая у второго такого же, но с другой цифрой над кабиной. Меня должны были встретить, но встретить в одиннадцать, на стадионе «Локомотив». Почему бы не встретить меня раньше и на вокзале? Почему бы не дать мне адрес, куда приехать? Вопросы, на которые я не мог себе ответить, и не спеша, никуда не торопясь, пошёл на стадион. Вход внутрь был грациозен, словно перенесённая из Римской империи тройная арка, расположившаяся между четырёх белых колонн, за которой виднелись трибуны, а чуть дальше – зелёные холмы. Такое ощущение, что сам Саратов стоял в низине этих холмов. Вот туда бы можно было пригласить Аню, чтобы наслаждаться городом с высоты. Однако я сюда приехал не видами любоваться. С этими мыслями я прошёл под центральными воротами арки, над которыми красными буквами было написано: «Стадион Локомотив стадион» – видимо, для тех, кто с первого раза не понимает, что входит на стадион. И для пущей крутости сверху добавили лепнину с буквой «Л», тоже окрашенной в красный цвет.

На мне был мой синий костюм, через плечо – сумка, в которой было самое важное: паспорт, пропуск в Ворон, синяя дзюдога с красным поясом и борцовская обувь; там же лежал ключ от комнаты и кошелёк с деньгами. Тут на стадионе были люди: бегали атлеты вокруг футбольного поля, но на самом поле – никого, никого и на трибунах.

Зелень и пение птиц, топанье спортсменов по дорожкам и заливающее всё вокруг солнце умиротворяло, и я уже решил пристроиться на какую-нибудь трибуну, как сквозь щебетание птиц услышал за ближайшими лестницами скамеек сдавленные стоны и удары, сопровождавшие их. Природное любопытство взяло верх, и я зашёл за ближайшую трибуну.

Мне открылась картина маслом: трое пинают одного, уже лежачего.

Прежний Саша окликнул бы их и потребовал отстать от избиваемого. А я просто подбежал к группке и, схватив самого крупного за шиворот, дёрнул в сторону, чтобы одним ударом по обеим ногам выбить человека из равновесия, шмякнув того об прессованную землю.

– Ты чё, ссука?! – прошипел один из тройки, замечая меня первым и махнув в мою сторону кулаком, слегка задевая меня по лицу, и тут же схлопотал две боковых пощёчины слева и справа, рухнув на землю.

А третий, попятившись, резко развернулся и рванул наутёк. А следом за ним, сначала на четвереньках, а потом и на своих двоих, рванули от меня двое лежачих:

– Мы тебя запомнили, попадись нам! Тула, в следующий раз вообще убьём! – крикнули мне вслед, и я сделал вид, что собираюсь за ними, как те ускорились, скрываясь между кустарников.

Я не общался с нападавшими ‒ не видел смысла. Я просто ситуативно нёс добро незнакомому мне человеку по кличке Тула.

– Дружище, ты живой там? – спросил я, поднимая брошенную сумку.

– Живой, – выхаркнул кровь под ноги.

– Ну и хорошо, – проговорил я, собираясь уходить.

– Слушай, ты чё, откуда сам? – спросили мня вслед.

– Издалека, – ответил я. – Больше не попадайся тем, кого больше.

– Да он один был, позвал поговорить за трибуны, а я же спортсмен, я ж не сыкло! А тут их еще двое.

Я повернулся. Худощавый, черноволосый паренёк в палёном адидасе, лет шестнадцати, вставал, отряхиваясь; на лице с острым подбородком – ссадины, на руках тоже, как и на прямом длинном носу и оттопыренных ушах.

– Со слов «я ж спортсмен» обычно начинаются самые интересные истории, – улыбнулся я.

– А чё у тебя значок разрядника? По какому? – спросил меня паренёк.

– Классика, – ответил я.

– Я Игорь, Тулой кличут, – пролепетал парень, протягивая мне руку.

– Тогда я Саша Ворон, – шутя, назвал я свой город.

– Чё, сам откуда, Саш? – спросил он.

– А что, видно, что неместный? – спросил я и ответил: – Из Воронежа.

– А… я тоже занимаюсь, клуб дзюдо «Спартак» в Техникуме железнодорожного транспорта!

– Хороший клуб? – спросил я.

– Тренер реальный, с понятиями мужик.

– Как-нибудь зайду к вам побороться. Пустят? – снова спросил я.

– А ты скажи, что друг Тулы – пустят. Ладно, я потопал, эти уроды помяли, чёт думаю, я сегодня отзанимался уже. Ты бы тоже отсюда шёл, не ровен час – толпой придут, – предостерег меня Тула.

– Ладно. Кружочек почёта сделаю и пойду, – улыбнулся я. Мы ещё раз пожали руки, и он, хромая, поковылял в сторону арки.

Отлично, день только начался, а я уже молодец! Паренька спас от более серьёзных травм. А вот бегать я не собирался, а планировал занять место, на котором меня должен был встретить специальный человек, о котором говорили Игорь и Одиннадцатый.

Я выбрал место на средней трибуне, подставив лицо теплеющему солнцу. Внизу жизнь стадиона набирала оборот. Группа спортсменов сменилась: теперь по дорожке бежали девушки-легкоатлетки. Стройные, загорелые, в синих трико и белых майках с эмблемой «Локомотив». Их движения были отточенными и легкими, словно они не бежали, а летели над красной гаревой дорожкой, ритмично взбивая её крошку кроссовками. Длинные волосы, собранные в хвосты или косы, колыхались в такт бегу. Солнце высвечивало капельки пота на лбах и шеях. Это было красиво и… мирно. Совсем не то, что драка за трибунами несколько минут назад. Я ловил взглядом их мелькающие фигуры, пытаясь отвлечься от осознания, что контакта придётся еще подождать.

Спортсменки завершили круг, перешли на шаг, смеясь и переговариваясь, их дыхание ровное, несмотря на нагрузку. Одна из них, самая высокая, с каштановой косой до пояса, случайно подняла глаза на трибуны и на мгновение встретилась со мной взглядом. Я машинально кивнул, чувствуя лёгкую неловкость в чужом городе, где меня никто не знает. Просто взгляд. Пусть знает, что она привлекательна, и несёт это знание с собой как знамя. И чтоб ни одна сволочь не смогла поколебать её уверенность. Так и становятся чемпионами!

Именно в этот момент от входа, не спеша, словно прогуливаясь, двинулась тень. Не спортсмен – мужчина в сером пиджаке, с аккуратным портфелем в руке. Он шел поодаль от дорожек, его взгляд методично скользил по трибунам. Направление его движения изменилось – он шел прямо ко мне.

Сердце екнуло. Вот и встреча.

Мужчина поднялся по ступеням, не проявляя ни удивления, ни спешки. Лет сорок пять, лицо скуластое, с глубокими носогубными складками и внимательными, немного усталыми глазами. Волосы коротко стрижены, с проседью. Он остановился на ступеньку ниже, его тень легла на мои ноги.

– Погода располагает к наблюдению за прекрасным, – произнес он ровным, тихим голосом, без тени иронии, скорее, констатируя факт. Его взгляд на мгновение скользнул по легкоатлеткам, снова вернулся ко мне. – Саша? – спросил он так же тихо, хотя рядом никого не было.

– Да, – кивнул я, поднимаясь.

– Никита Сергеевич, – представился он, не протягивая руки. Взгляд его оценивающе скользнул по мне, по сумке через плечо, задержался на свежей царапине у меня на скуле – подарок от одного из тех троих. – Обороняли честь мундира? – спросил он, едва заметно ткнув подбородком в сторону царапины.

– Ситуативно нёс добро, – отозвался я, поймав его стиль. – Местным хулиганам не понравилось.

Он хмыкнул: коротко, сухо, хитро прищурившись.

– Знакомство с местным колоритом состоялось. Отлично, – он повернулся, давая понять, что разговор окончен. – Пойдемте. Машина ждет у служебного выхода.

Он двинулся вниз по ступеням, не оглядываясь, уверенный, что я следую. Я бросил последний взгляд на стадион, на девушек, которые уже собирались уходить с дорожки, на золотящиеся солнцем холмы за трибунами. Мирная картинка. Глоток воздуха перед погружением в новую, интересную, но скорее всего, сложную работу.

Мы обошли трибуны, миновали калитку в заборе, помеченную табличкой «Служебный вход. Посторонним вход воспрещен». На узкой асфальтовой дорожке, в тени высоких тополей, стоял жигуленок шестой модели, цвета морской волны. Не новая, но ухоженная машина. У переднего колеса, прислонившись к капоту и куря, стоял еще один мужчина – помоложе, в кожанке, с невозмутимым лицом силовика, умеющего водить.

Никита Сергеевич открыл заднюю дверь.

– Садитесь.

Я лишь кивнул и, сняв сумку, протиснулся на заднее сиденье. Кожаный салон пах резиной, сигаретным дымом и чем-то еще – остро-сладковатым, как лекарство.

Никита Сергеевич сел рядом, плотно притворил дверь. Водитель, не глядя, швырнул окурок под колеса и устроился за рулем. Мотор заурчал.

– Поехали, Володя, – коротко бросил он.

Машина тронулась плавно, выезжая из тени тополей на залитую солнцем улицу. Стадион «Локомотив» остался позади, вместе с утренней прохладой, щебетом птиц и мельканием стройных ног на беговой дорожке. Впереди был Саратов, незнакомый и настороженный, и мое первое задание, которое началось не с пароля или конспиративной квартиры, а с драки на стадионе и поездки в жигулях с человеком по имени Никита Сергеевич.

Он достал из портфеля папку, откинулся на спинку сиденья и, не глядя на меня, сказал:

– Пока едем, ознакомься. Работать начнёте сразу.

Я взял протянутую серую папку. На серой картонной обложке гриф: «Совершенно секретно». Ниже – лаконичная надпись: «Операция "Сплав". Объект: банда "Кобра". Саратов».

Солнце слепило в окно. День только начался, а «спортивные сборы» в Саратове уже приобретали совсем иной, очень конкретный и опасный оттенок. Я взял папку. В ней были фотографии и описания к каждой.

Самоназвание группы: «КОБРА» (Клан Отчаянных Бойцов Радикального Авангарда).

Место базирования/прикрытия: Клуб дзюдо «Спартак» на базе Саратовского Техникума Железнодорожного Транспорта (СТЖТ). Техникум используется для конспирации, вербовки, тренировок и координации.

На этих трёх строчках я понял, что мне несказанно повезло. Я поднял голову на «Хрущёва» – так я про себя назвал Никиту Сергеевича, обозначая, что это не его имя.

– Поэтому, Саша, на «Локомотиве», и поэтому Тулу били медленно, чтобы ты подоспел. Собственно, половину работы по твоему внедрению мы уже сделали, теперь остаётся просто прибыть к ним на тренировку. Но ты читай! – произнёс Хрущёв.

И я продолжил вчитываться, сокращая объём запоминаемого текста до необходимой информации.

Состав Банды (установленные лица):

Кличка: Сэмпай / Андрей ‒ (Лидер) ФИО (уст.): Андрей Сергеевич Белоусов. Возраст: 17 лет. Характеристика: холодный, расчетливый, интеллектуальный лидер. Избегает прямых конфликтов, предпочитает планирование. Держит дистанцию. Роль: разработка планов краж, оценка рисков и стоимости добычи, связь со скупщиками, общий контроль. Штаб – квартира его родителей: отец сидит за кражу, мать – швея. Уязвимости: амбициозность, уверенность в своем превосходстве, поддерживает связи с отцом.

ФИО: Виктор Усачёв. Кличка: Ус. Возраст: 16 лет. Характеристика: физически сильный, агрессивный, исполнительный. Недалек интеллектуально, но абсолютно предан Сэмпаю. Мастер силового воздействия. Роль: физическое преодоление препятствий, нейтрализация охраны, переноска тяжестей. «Силовик» группы. Уязвимости: низкий интеллект, импульсивность, лояльность лидеру.

ФИО: Артём Теплов Кличка: Тёпа. Возраст: 16 лет. Характеристика: гибкий, ловкий, очень тихий и незаметный. Обладает навыками верхолазания. Роль: проникновение через труднодоступные места, разведка на месте, доступ к целям внутри помещений. Форточник. Уязвимости: физическая хрупкость, возможно, страх перед силовым противостоянием.

ФИО: Миша Романов. Кличка: Радист. Возраст: 15 лет. Характеристика: технически подкован (радиолюбитель), увлекается электроникой. Боится вида крови, физического насилия. Роль: радиоразведка: информирует группу о ситуации в районе по анализу милицейского радиоэфира. Уязвимости: трусость.

ФИО: Олег Якарёв. Кличка: Якорь. Возраст: 17 лет. Характеристика: имеет легальный доступ на территорию промзон (работа грузчиком/подсобником на складе). Роль: устраивается на временную работу, вызнаёт графики охраны, маршруты патрулей, слепые зоны постов наблюдения. Обеспечивает доступ на территорию. Находит уязвимости в периметре.

И последним был мой спасённый сегодня Тула.

ФИО: Игорь Востриков. Кличка: Тула. Возраст: 16 лет.

Его внешний вид совпадал с описанием в личном деле. Но новым для меня было, что он имеет доступ к транспорту через старшего брата.

Роль в банде ‒ обеспечение отхода группы с помощью мотороллера «Тула» и мотоцикла Урал с люлькой. Ответственный за быструю погрузку добычи и оперативный отход с места преступления. Из уязвимостей была указана драчливость. А вот зависимостей он не имел.

Далее была оперативная информация по деятельности банды, перейдя на которую Хрущёв снова начал говорить.

– Ознакомишься со всем делом на квартире. Постарайся запомнить всё, что с ними связано. Мы бы их давно взяли, но подразумеваем, что ребята замешаны в промышленном шпионаже в пользу нашего стратегического противника. Твоя задача, Саш, стать им лучшим другом, вот эту папочку дополнить именами, кто с ними еще дружит, кто курирует, как и куда сбывают награбленное. Самое классное будет, если мы будем узнавать об их налётах заранее.

– Понял, – кивнул я.

– Будет отлично, если ты с ними в работу войдёшь. В секции обмолвись, что ты по обмену прибыл в Балаково на три месяца, где ты младший научный сотрудник института техники. Пусть сами завербуют тебя. Далее получишь инструкции.

Я снова посмотрел на листы в папке.

Предлагаемые оперативные мероприятия:

Наружное наблюдение (НН): за техникумом «Спартака», квартирой Сэмпая, местами работы Якоря, гаражом транспорта Тулы.

Внедрение агента: в клуб «Спартак» приезжего сильного дзюдоиста, ищущего дополнительный заработок.

Контроль канала сбыта: выявление и разработка «черных приемщиков».

Работа с агентурой: вербовка информатора из близкого окружения членов банды.

Особое внимание: возможная связь краж с промышленным шпионажем. Подтвердить или опровергнуть версию о специальном похищении вместе с цветными металлами документации и чертежей.

Совершенно секретно: в связи с версией о возможном иностранном влиянии, использовать группу в операциях по дезинформации.

– Докладывать о работе будешь по телефону и письменно, а после того, как тобой заинтересуются, только письменно. Листы с докладами ежедневно кидай в ящик своей квартиры. Вот ключи, – произнёс он, отдавая мне большой зубчатый ключ (видимо, от квартиры) и маленький – от почтового ящика. – И да, задание может свернуться, а ты выведен из работы. Сигналом будет появление «дяди» – человека, который войдёт в квартиру с помощью ключа.

– Его не будет дома? Меня с ним познакомят? – спросил я.

– В коридоре будет ваша совместная фотка на рыбалке. Но его появление будет означать, что тебе нужно, не задавая лишних вопросов, эвакуироваться обратно в Ворон. В Балаково нужно будет каждый день ездить, приходить в институт и там заниматься тем же, чем занимался в Вороне.

– Тренировать? – уточнил я.

– Тренировать, – кивнул Хрущёв.

Тем временем мы прибыли к какому-то трёхэтажному дому.

– За сутки заучи и завтра папку положишь в ящик. А сегодня и завтра можешь быть свободен. «Спартак» откроется в понедельник в восемь вечера, адрес в папке. Вопросы? – спросил у меня Никита Сергеевич.

И у меня был вопрос, но всего один…

Глава 2. Заяц в цирке

Жёлтый дом смотрел на меня тремя подъездными дверьми. Моя была центральная. Войдя в подъезд, я поднимался по выщербленной лестнице, вдыхая сырой воздух, исходящий, наверное, из самого подвала. Квартира под номером восемнадцать ждала меня сразу же после подъёма на площадку третьего этажа. Деревянная дверь встречала взглядом тусклого глазка и, скрипнув после одного оборота в замке выданного мне ключа, отворилась.

Зайдя внутрь, я ощутил, что квартиру давно не открывали и даже не проветривали. Тут было тепло, а в нагретом воздухе чувствовался запах земли. Сняв обувь, я прошёл вперёд по узкому коридору. На белой двери слева расположился значок писающего пластмассового мальчика, кокетливо отклоняющего струю в сторону с горшком. Туалет был совмещён с ванной, над которой нависала лейка душа, а унитаз имел длинную трубу вверх и сливной бачок с цепью и деревянной ручкой для смыва с сидячего положения. Что ж, разделённый санузел – это прямо роскошь. Порадуюсь и этому, в сравнении с общагой – вообще чудо чудное.

На кухне располагались белый холодильник «Бирюса» и газовая плита. «Это просто сказка какая-то. Отлично! Я буду есть тёплую еду», – подумал я.

Зал был обставлен диваном, некогда ободранным какими-то животными – возможно, кошкой или даже не одной. Хотя запаха кошачьего здесь не было. Над диваном висел большой, почти во всю стену, ковёр с причудливым красно-синим узором. «Если станет совсем грустно, можно будет найти на этом ковре замысловатые рисунки и таким образом медитативно погрузиться в сон», – мелькнуло у меня в голове.

А еще была настоящая роскошь: в коридоре, на тумбочке с настенным зеркалом, стоял белый дисковый телефон со спиралевидным шнуром, у которого лежали оставленные давно и покрывшиеся пылью солнцезащитные очки. Подняв трубку и приложив её к уху, я убедился, что он работает, и, положив трубку назад, продолжил изучать квартиру. Она не обладала балконом, зато имелись окна с двойной рамой. И я, отодвинув белые шпингалеты, убирая первую раму, впустил внутрь немного свежего воздуха. Петли окна скрипнули, невольно хрустнула белая, вздувшаяся краска на подоконнике, и, наконец, влекомые потоком, в помещение влетели запахи улиц Саратова.

Я обернулся. Мой взгляд упал на покрытый тёмным лаком, застеклённый сверху шкаф-сервант, только вместо ожидаемого сервиза в нём стояло множество разных и пыльных книг. В нижнем левом отделе, под книгами, я нашёл виниловые пластинки, а справа – и проигрыватель под них. «Вот это уже интересно, – подумал я. – Всё же не радио с гимном по утрам слушать».

Достав проигрыватель, я приоткрыл прозрачную затемнённую крышку и поставил первую попавшуюся под руку пластинку – «Голубой щенок». Переместив иглу, услышал, как она скрипнула, а после слегка жужжаще выдала песню:

«А я уважаю пирата, а я уважаю кота…»

Пластинок было много, и я мог не волноваться, что умру здесь со скуки. Плюс работы невпроворот. Я скользнул взглядом по столу, на который положил папку с делом «Кобры».

«Зачем несовершеннолетним преступникам грабить производственные объекты?» – ломал я голову. Я ума не мог приложить, где здесь, в СССР, можно сбыть награбленное. Хотя, наверное, люди, которые живут тут дольше меня, знают больше. И в целом понятно, зачем их кураторы используют детей: дети более падки на сиюминутные награды.

«Так великая страна проиграла джинсам и жвачке…» – мелькнула мысль. В моём времени… в моём измерении? И даст бог, что это не повторится здесь.

Я на какой-то миг подумал, что делаю всё правильно, что моё развитие, пускай и не такое весёлое, как занятия спортом и планированное наказание Сидорова, однако может принести много пользы. Может быть, даже я познакомлюсь с одним известным на весь мир дзюдоистом. Я, конечно же, его узнаю: по пронзительным голубым глазам, по прямым чертам лица. Может, даже пересекусь с ним в ГДР.

Я улыбнулся. Моя фамилия – совсем такая же, как фамилия другого его друга, который некоторое время подменял его во временном делегировании служебных обязанностей.

Взяв папку «Кобры» в руки, я открыл её, чтобы ещё раз взглянуть на фотографии и описания. Сотрудники ГБ сделали всё, чтобы внедрить меня в банду, даже подкараулили и побили Тулу. Собственно, у меня отпал вопрос, почему я должен был быть на стадионе «Локомотив». Судя по информационной справке, Тула там бегал, тренируя общую выносливость.

Встав с дивана, я снова вернулся к проигрывателю. «Голубой щенок» никак не подходил для работы с информацией, и, убрав его, я нашёл пластинку с улыбающейся девушкой в красной кофточке с бисером, прочёл название: София Ротару (Песни из к/ф «Где ты, любовь?»). Пойдёт. И, поставив звук на фон, вернулся к бумагам.

До моей попытки внедрения оставалось чуть больше двух суток, и, прочитав всю папку от корки до корки, пару раз поймал себя на мысли, что я голоден. По сути, люди не очень отличаются от животных, и голод тоже можно использовать как инструмент. Например, чувство голода заставляет человека быть агрессивней и внимательней, и я ещё раз пробежался по папке, чтобы каждое слово в ней засело на подкорку. А после встал, выключил Ротару, обулся и, взяв деньги, папку и ключи, пошёл в подъезд.

Найдя свой почтовый ящик, я бросил туда папку и заметил, что она словно в бездонную яму проскользила вниз. Что за чёрт? Поднеся ключ к ящику, я открыл его – папки в ящике не было. Посмотрев в дырочки, я закрыл дверку на ключ и заметил, что во время поворота замка что-то происходит: там внутри словно отодвигается перекрывающая перемычка. Так всё, что будет скинуто в почтовый ящик, попадёт куда-то ещё, но не в почту ко мне. Как же тогда мне будут давать ценные указания? У кого-то ещё есть ключ? Или я буду получать дополнительный инструктаж в закрытом городе, в который должен буду прибывать ежедневно?

Я вышел из дома, запоминая адрес, чтобы даже если заблужусь, вернуться, спросив дорогу. Неспешная прогулка привела меня на набережную Волги, чтобы пройтись под солнечными лучами вдоль реки.

И сразу вспомнилась песня:

Издалека долго течёт река Волга,

Течёт река Волга, конца и края нет…

Воздух был тёплым, с лёгкой горчинкой мазута, доносившегося от причаливающих теплоходов. Где-то вдалеке гудел гудок «Ракеты» – саратовского метеора, рассекающего воду до Энгельса. Я шёл мимо рыбаков с удочками, наблюдая за кружащими над водой чайками, так и норовящими поживиться из вёдер случайно уснувших мужичков. Как говорится, дай человеку рыбу – и он будет сыт один день, дай человеку удочку – и он накормит и чаек, и комаров, и в некоторых регионах России ещё и клещей.

Волга здесь была широкая, спокойная, почти бесцветная под ясным небом. Я остановился у парапета, глядя, как волны лениво лижут ржавые сваи пристани. Отсюда, с набережной, весь город казался каким-то ненастоящим – плоским, как открытка: серые пятиэтажки, фабричные трубы на горизонте.

Повернув обратно в сторону центра, я наткнулся на афишу, приклеенную на круглую информационную тумбу.

«ЦИРК! Гастроли народного артиста СССР ОЛЕГА ПОПОВА!»

Я ухмыльнулся. Ну конечно – «Солнечный клоун» самолично пожаловал в Саратов. На афише он был изображён в забавном образе: полосатая кофта, рыжий парик и трогательная, чуть растерянная улыбка. Внизу мелким шрифтом: «Выступление. Начало в 19:00».

Рядом с афишей стояла старушка с тележкой, торгующая семечками.

– Он, говорят, в гостинице «Волга» остановился, – буркнула она, заметив мой интерес. – Вчера артистов всех видели – в ресторан ходили.

– Билеты ещё есть? – спросил я.

– Да кто ж их знает… с утра очередь.