Когда я был Музом

– Не хочешь попробовать что-нибудь новенькое? – предложил ей, наевшись домашних котлет. Она мыла посуду в одной моей рубашке, и очертания ее тела порождали определенные фантазии. – Давай распечатаем твою попку?

Посмотрела на меня испуганно и быстро отвернулась к раковине. Молчала несколько минут, а потом тихо ответила:

– Давай попробуем, если тебе так хочется…

– Массажное масло какое-нибудь есть?

– Массаж мне сделаешь? Давай, а потом я тебе, – с энтузиазмом ответила она.

Притащила из ванной бутылочку детского масла и скинула рубашку. Легла на кровать и в нетерпении завиляла задом. Я тоже разделся и уселся сверху. Налил масла на спину и начал работать руками. Я гладил Киру, представляя на её месте писательницу и надеясь вернуть себе те ощущения. Возбуждение нарастало, но вместе с тем внутри просыпалась какая-то злость на себя и свою одержимость соседкой. Сам не заметил, как усилил нажим, и вот уже яростно и грубо растирал спину и мял упругие ягодицы. Она всё никак не расслаблялась, и я сердился ещё больше. Решив, что с неё хватит, надавил на сомкнутое колечко и удивился, встретив сопротивление. Налил еще масла прямо туда и стал буквально ввинчивать палец.

– Влад! – вдруг вскрикнула Кира, – мне больно! Пожалуйста, не надо!

Словно очнулся вдруг и увидел слёзы на её скорченном от муки лице. Бросился в ванную и долго отмывался от масла, ругая себя за грубость. Вернулся в комнату и не глядя на девушку бросил:

– Прости, увлекся. Можешь одеваться.

Надел штаны и вышел покурить.

Долго стоял на балконе и слушал всхлипывания, доносящиеся из комнаты. И мне бы пойти сейчас к ней, обнять и успокоить, но я не могу. Где-то внутри меня всё ещё сидит ярость. Ярость на эту чёртову писательницу, что сводит меня с ума. Ярость на себя, за то, что впервые был настолько груб с девушкой. С девушкой, которая ничем этого не заслужила. Она, наоборот, всегда была для меня идеальной. И я не должен был срываться на ней.

Приняв решение, возвращаюсь к Кире:

– Прости, но нам нужно расстаться. Может быть на время, а может, и навсегда. Не знаю пока. Мне нужно разобраться в себе. Кажется, я тебе не подхожу…

– У тебя появилась другая? В этом всё дело? – вскидывает заплаканное, совсем некрасивое лицо.

Боже мой, женщины! Я говорю, что дело во мне, и что Я ей не подхожу, а она думает о сопернице? Каким шестым чувством она это уловила?

– Нет, Кира, – горько усмехаюсь я, – никого у меня нет…

Восемь

Второй день идет дождь. Поэт бы сказал, что он вместе со мной оплакивает разлуку, – и ошибся бы. Странное дело, но я чувствовал облегчение. Будто освободился от ненужного груза. А ведь думал, что люблю её, и даже собирался жениться. Сложно понять, что же всё-таки во мне изменилось. Всё равно как всю жизнь ел пресную и безвкусную кашу – и вдруг попал в ресторан. Попробовал сотую часть меню – и каша уже не лезет в горло. А ресторан вдруг закрыли и никакой надежды, что попаду туда снова, но есть эту кашу больше не согласен. Лучше умереть с голоду.

Кстати про голод. Уже почти сутки в моем меню пиво и сушёная рыба. Так и впрямь можно ноги протянуть. А мне ещё на смену сегодня. Ставлю воду для пельменей и выхожу покурить на балкон. Небо чуть расчистилось, и в просвет выглянуло солнце. На улице сразу стало как-то радостней. Гигантские лужи во дворе сверкают и отражают длинные ряды окон.

Слышу детские возгласы и вижу двух мальчишек в ярких резиновых сапогах. Забегают прямиком в лужу и начинают в ней радостно прыгать. Невольно улыбаюсь, вспоминая себя в детстве и немного завидуя, что могут вот так – самозабвенно скакать и плескаться. Вдруг прямо в лужу вбегает лохматый чёрный пёс, волоча за собой на поводке хозяйку. Он слишком большой, и она не может удержать его на своих высоких каблучках.

– Граф, ну ты-то куда! – в отчаянии вскрикивает она, и моё сердце пропускает удар.

Подаюсь вперед, высовываясь в окно, и жадно всматриваюсь в писательницу. Она стоит у края лужи, в которой резвятся её дети и пёс. На неё попадают брызги и оставляют пятна на светлом плаще. Она громко визжит и пытается увернуться, но брызгов становится всё больше.

– Мама, иди к нам! Тут здолово!

– Ай, шут с вами, всё равно вся грязная, – махает рукой она и тоже заходит в лужу.

Прыгают все втроем, взявшись за руки, а пёс носится между ними, громко лая. Самозабвенно хохочут и кружатся, подняв руки вверх. Улыбаюсь, глядя на это милое безумие, и так хочется быть с ними там. Прыгать и плескаться, купаясь в их искренней радости. Но я не имею на это права. Они – не моя семья. А так захотелось на миг, чтобы это было не так. Со злостью пуляю окурок вниз и собираюсь отвернуться, как вдруг Лика поднимает голову и смотрит прямо на меня. Широко улыбается (именно мне!) и пожимает плечами. Будто извиняется за своё веселье и неподобающий вид. А я, как дурак, улыбаюсь в ответ и машу ей рукой. Она касается пальцами губ и посылает мне воздушный поцелуй. Сердце тут же пускается в пляс и, кажется, я готов выпрыгнуть из окна, чтоб скорее сжать её в своих объятиях и закружить по двору от безумной радости. Но она больше не смотрит на меня.

– Так, ребята, всё! Мы уже вымокли до нитки! Побежали домой сушиться!

Не без труда вытаскивает из лужи собаку, и они веселой гурьбой направляются в подъезд. А я всё ещё стою и лыблюсь, как счастливый идиот. Кажется, мой ресторан снова открыт.

Пощады просим

Даже если ресторан и открылся, меня в него звать не спешат. Я ведь ждал, что она придёт. Два долгих дня. Но больше ждать я не намерен. Теперь я сам выхожу на охоту. За самой обольстительной тигрицей на свете.

Сегодня суббота, и её муж наверняка дома. Отлично, давно пора уже посмотреть, что это за тип. Звоню в дверь и перехватываю поудобнее папку в руках. Всё утро корпел над легендой, и теперь главное – убедительно сыграть.

Дверь открывает высокий мужик, который явно ни разу в жизни не был в качалке. Не так чтобы толстый, но довольно большой. Отлично, +500 очков в мою пользу.

– Здравствуйте! Меня зовут Владислав Терентьев, я из совета жильцов. Провожу опрос по поводу пустующего пустыря за домом.

– А-а, понятно. Анжелик, иди сюда! – кричит в сторону кухни, откуда доносятся дивные ароматы выпечки. А потом уже мне: – Этими вопросами жена занимается, ей объясните.

– Что случилось? Я занята… – осекается, увидев меня.

Такая милая, вся домашняя. В фартучке, обсыпанном мукой, с забранными наверх волосами и румяными щеками. Улыбаюсь и начинаю по-новой:

– Здравствуйте! Меня зовут Владислав Терентьев, я из совета жильцов. Появилось предложение облагородить пустырь за домом. Разместить там стадион, рекреацию для взрослых или ещё одну детскую площадку. Чтоб вы понимали, любой вариант потребует дополнительных финансов и увеличения коммунальных платежей. Сейчас мы предварительно собираем подписи, а позже проведём собрание и обсудим варианты и конкретные суммы.

– Так, и что от нас требуется? – она уже взяла себя в руки и, кажется, поверила мне.

– Просто напишите «за» или «против», поставьте подпись и укажите номер мобильного телефона, если есть. Если нет – то стационарного. Но мобильный удобнее.

– А телефон зачем? – насторожился муж.

– Для связи. Когда окончательно определимся с датой собрания, пришлём вам смс с указанием места и времени.

– А-а, понятно. Лик, давай, пиши свой, а я пошёл.

Вот ведь мудак! Кто ж раздает телефон жены направо и налево? А если ей маньяки названивать будут? Хотя, конечно, мне именно это и нужно было.

Протягиваю Лике папку, и она пробегает глазами по заполненным строчкам. Чёрт, ну не знает же она пофамильно всех соседей? Я-то ведь наугад писал…Поднимает на меня прищуренный взгляд, а губы подрагивают в довольной улыбке. Смотрит пару секунд, а потом снова возвращается к папке. Размашисто ставит подпись и оставляет номер.

– Готово, – улыбается, глядя мне прямо в глаза. – Спасибо вам, Владислав, что делаете такую полезную работу!

– А куда ж деваться?! Приходится.

Забираю ручку, проводя пальцами по её руке. Шумно вдыхает и быстро отдёргивает руку.

– Извините, у меня там булочки…

– Да-да, я уже ухожу. До свиданья!

Выхожу за дверь, а внутри всё поёт. И хочется даже запрыгать от радости. Миссия выполнена: у меня есть её телефон! Теперь осталось дождаться удачного момента, когда мужа не будет рядом. Ведь должна же она пойти с детьми на прогулку? Там я её и поймаю.

Спустя три часа почти непрерывного бдения на балконе я вижу, как они выходят из подъезда. Жду, пока девушка усядется на лавочку и достанет свой блокнот. А потом отправляю смс: