Нераскрываемые преступления. На грани «Реального мира»

– Полетел кому-нибудь сообщить, – не слишком уверенно отозвался Саша. – Наверное, нам будет лучше остаться здесь.

Скоро на горизонте появился военный уазик.

– Ну, вот видишь, я же говорил.

Дети встали и пошли к машине, как вдруг из тонированного окна показалась рука с пистолетом. Парень отреагировал мгновенно. Схватил сестру и бросился с тропинки в чащу леса. Грянули выстрелы.

– Почему они в нас стреляют? – не поняла Аня.

– Не знаю. Понятия не имею.

* * *

И снова горы. И снова Афганистан. Стреляют. Перед Ним Александр Бортиков, живой. Пока живой. К сожалению, Он знает – скоро произойдет что-то страшное. Нет, Он не подозревает, что это всего лишь его сон. Просто некое странное, эфемерное ощущение тревоги. Что-то будет. На руках лежит умирающий товарищ, рядом приземляется командир части.

– Серёга, ну что?

– Плохо.

Кровь стекает у Него со щеки. Дыхание прерывается. Страшно.

– Мать твою. Хуже всего, что я уверен – там наши. Засели в горах и по своим из автомата фигачат. Поубивал бы!

– Невозможно, товарищ комбат. Пули на исходе. Да и нас лишь трое осталось.

– Чёрт возьми!

Командир выскакивает из окопа. Командира больше нет. Он кричит, выбегает вслед за ним. Собирается что-то сказать. Фраза уже крутится на Его языке: «Я свой». Но произнести это он не успевает. В этот момент из темноты появляется подполковник Гиреев и выпускает в Него автоматную очередь. Он падает. Автомат всё трещит и трещит, не переставая, постепенно превращаясь в треск телефонного звонка.

Голова болит. Звонок почти невыносим.

«Ну, кому там так неймётся?»

Томченко привстал, встряхнул головой и снял трубку.

– Какого чёрта вам надо?

– Извините, товарищ следователь, – послышался из трубки тихий испуганный голос. – Я бы не посмел вас будить, если бы всё не было так серьезно.

– Кто вы?

– Извините ещё раз. Меня зовут Веригин. Старший лейтенант Веригин.

– Я слушаю вас, – протерев глаза, ответил Сергей.

– Только что в лесу были обнаружены дети. Саша и Аня Потаповы.

– Я понял, о каких детях идёт речь, лейтенант. Где они?

– В лесу. Дело в том, что подполковник запретил нам об этом сообщать.

– Чего?

– Да, он хотел сам их найти, и, признаться, поначалу, я был с ним согласен. Но это было до того, как военные открыли по ним стрельбу.

– Военные?

– Да. Они приехали на своём уазике и загнали детей обратно в чащу. Мы следим за ними, но я не понимаю, почему товарищ подполковник медлит.

– Где они?

Узнав от Веригина их координаты, Томченко быстро оделся. Вылетев из гостиницы и, заскочив в свою шестёрку, он надавил на газ. Машина немедленно сорвалась с места.

* * *

Узкая лесная тропинка петляет средь непроходимой чащи. Деревья по обеим её сторонам. Мотор ревёт, из под колёс летят мелкие камни, а в голове одна мысль: «Не опоздать»! Руки вспотели от напряжения. Глаза устали вглядываться в даль. Вдруг откуда-то слева послышался шум вертолёта. Он уже близко. На тропе остался стоять неведомо кем брошенный уазик. Кому-то другому, возможно, и не ведомо, а ему, Томченко, ясно видно, что это военный уазик. Сергей затормозил и выскочил из автомобиля. В машине никого не оказалось, видимо преследователи уже покинули её и бросились за детьми в чащу. Значит так поступит и он. Служитель закона, зарядит пистолет и побежит на явно удаляющийся звук вертолёта. Продираясь сквозь переплетение веток, Томченко успел пожалеть, что с ним нет Керенского. Пётр умел быстро и легко преодолевать такие вот сложные марафоны. Сверху послышался искажённый рупором голос Гиреева.

– …остановитесь! Немедленно бросьте оружие и поднимите руки вверх. Повторяю, говорит подполковник милиции Гиреев. Немедленно бросьте оружие и поднимите руки вверх! Это приказ!

Но люди в военном камуфляже, виднеющиеся где-то далеко внизу, и не думают останавливаться. Они преследуют своих жертв, невзирая на то, что это всего лишь дети. Невинные и беззащитные. У них свой приказ, а приказы не обсуждаются. Прогремел выстрел. Люди в вертолёте забеспокоились. Один Гиреев понял, что стреляли не военные, и обернулся назад. Там чрез тернии пробиралась ещё одна маленькая фигура. Следователь из Москвы. Именно он произвёл предупредительный выстрел в воздух. К сожалению, это, как и слова подполковника, не возымело нужного эффекта. Тогда Сергей открыл огонь на поражение. Снова грянули выстрелы. Один преследователь сразу покатился по земле. Второго зацепило только на третий раз.

– Садимся, – приказал Гиреев.

– Куда? – обернулся к собеседнику лётчик. – Лес кругом.

– Так найди поляну! – грязно выругавшись, отрезал тот.

Скоро к Томченко подоспели несколько сотрудников милиции. Он только что заковал в наручники раненного в ногу военного, прикрыл глаза убитому и занялся детьми, которые сидели, прислонившись к дереву, и ничего не хотели говорить, только дрожали от холода. Сергей снял с себя пиджак и завернул их в него.

– Ну, что здесь? – спросил подполковник.

В ответ Томченко так посмотрел на него, что Гиреев понял – сейчас будет нагоняй.

– Вы какого чёрта не сообщили мне, что нашли детей? Они же погибнуть могли. Погибнуть из-за вас.

– Сначала я хотел их сам привести, а затем появились эти, и уже не до того было.

– А сами, почему медлили?

– А что я должен был делать? Открыть огонь по работникам смежного ведомства? Нет, это вам там, в Москве, всё дозволено, а мне здесь ещё работать.

Сергей извинился. Сам не понял, почему. Это ему, подполковнику, надо бы извиняться. Однако же он извинился и направился к машине. Только через плечо кинул:

– Допросите этого и детей. Затем отчёт мне на стол. Понятно?

– Так точно, товарищ следователь, – отчеканил Гиреев, не скрывая сарказма.

* * *