Объект 180878

– Эй, Алтан! – нерюнгринский опер позвал проводника, которых сидя на камне раскуривал трубку. – Брат, подойти к нам. Посоветоваться с тобой надо.

Куривший трубку эвенк выпустил клуб дыма изо рта и не спеша подошел к штабной палатке.

– Что надо, начальник? – с важным видом спросил он.

– Послушай, уважаемый, – опер подошел к проводнику и по-дружески положил ему руку на плечо. – Ты говорил, что когда все произошло ты к телам не подходил?

– Ну… – протянул в знак согласия эвенк.

– И сразу же побежал в полицию?

– Ну… – снова протянул тот пыхнув трубкой.

– А по дороге никуда не заходил?

– Куда заходить, начальник, когда такое случилось!

– Да, да, – понимающе закивал головой опер, похлопывая Алтана по плечу, – конечно.

Ребров не понял к чему был весь этот разговор как вдруг опер схватил эвенка за ухо и сжал его с такой силой, что тот выронил трубку изо рта, упал на колени и завизжал как поросенок. Инстинктивно Василий Иванович дернулся вперед, чтобы прекратить издевательства, но тяжелая рука Хромова остановила его.

– Не ври мне, гад! – в мгновение ока нерюнгринский опер для Алтана из приятного собеседника превратился в исчадие ада. – Не ври!

– А....! – орал обезумевший от боли эвенк, истекая слезами, а опер все крутил ухо и крутил.

Девочка-следователь, забившись в угол палатки закатила глаза и уже готова была потерять сознание от всего увиденного как опер ослабил хватку и проводник перестал кричать, захлебываясь слезами.

– К брату я заходил, начальник, к брату, – прохрипел Алтан, – воды попить.

– Не ври мне!

Ухо снова сжалось до размера пельменя в тяжелой руке опера и Ребров вышел из палатки не в силах терпеть крики эвенка. Около получаса понадобилось чтобы таким способом разговорить Алтана, но после этого картина произошедшего значительно прояснилась. Эвенк был не до конца честен, когда рассказывал о событиях, свидетелем которых ему пришлось стать.

Обнаружив своих нанимателей мертвыми Алтан, естественно, очень расстроился, что ему не удалось заработать. Ко всему прочему, сведя дебет с кредитом, эвенк пришел к выводу, что он больше потерял, чем выиграл на этом деле. Своими собаками Алтан очень дорожил и сильно переживал их потерю. Поэтому, чтобы как-то компенсировать понесённый ущерб, эвенк осмотрел разбросанные повсюду тела в поисках денег или чего-нибудь ценного.

Обобрав мертвых и собрав уже никому не нужные ружья проводник действительно отправился в поселок, чтобы сообщить в полицию, но перед этим зашел к своему двоюродному брату, который занимается разведением оленей и как раз в это время года стоял стойбищем неподалеку. Там Алтан оставил собранное добро, выпил чаю, покурил, узнал последние новости, а затем, измазав себя для правдоподобности грязью и придав лицу трагический вид пошел в полицию.

Нельзя было сказать, что нерюнгринский опер был доволен тем, что расколол эвенка. Он просто быстро, без лишних эмоций сделал свою работу.

– Я слишком хорошо знаю здешний народ, – сказал опер после того как солдаты вывели из палатки Алтана, – и думаю нас еще ждут сюрпризы с их стороны. Дайте мне на утро несколько солдат. Пойдем на стойбище и сделаем изъятие вещественных доказательств.

День шел к своему логическому завершению. Полицейские криминалисты, закончив осмотр места происшествия заполняли необходимые документы предоставив людям Блохина заниматься своей работой. Ребров подошел к копошащимся перед трещиной в бетоне людям в защитных костюмах и попытался за их спинами разглядеть инопланетный объект.

– Вы можете подойти ближе, – раздался голос сзади, и кто-то похлопал Василия Ивановича по плечу, – и все потрогать собственными руками.

Это был Блохин. Он был в хорошем расположении духа и довольно улыбался как чеширский кот во все свои тридцать два зуба.

– Товарищ Ребров, полиция свою работу завершила, формальности закончены и теперь я здесь полновластный хозяин, – промурлыкал ботаник. – Хотите взглянуть на объект поближе?

– Честно говоря, да, – Василий Иванович с трудом сдерживал эмоции, – никогда еще не приходилось видеть корабль инопланетян.

– Ну, это вы загнули, – добродушно рассмеялся Блохин, – я думаю, что пришельцами здесь и не пахнет.

– Почему вы так решили? – спросил Ребров.

– Я больше склоняюсь к мысли что наш объект не имеет никакого отношения к инопланетянам. Думаю, что это цельное небесное тело, которое является метеоритом, но не типичным в нашем представлении. В состав его структуры входят неизвестные науке соединения, обладающие повышенной прочностью и позволяющие противодействовать силе гравитации нашей планеты.

Однако, если бы вам удалось пообщаться с моим бывшим шефом Ершовым, то вы бы услышали совершенно другую теорию о структуре и назначении изучаемого нами объекта. Он считал, что это небесное тело является грузовой или спасательной капсулой, затерявшейся в необъятной вселенной. Николай Ефимович с легкостью привел бы кучу всевозможных косвенных доказательств, основанных на его наблюдениях и исследованиях, которые якобы подтверждают это предположение.

Что же может содержать такая капсула? Этот вопрос я задавал ему во время наших дискуссий. На что он только разводил руками и отвечал, что все что угодно. Например, там могут быть вредные отходы, от которых инопланетяне избавились, выкинув в космос. Или может быть там находятся тела самих пришельцев, попытавшихся спастись во время какой-нибудь катастрофы и сейчас они находятся там внутри в состоянии анабиоза. Одним словом, фантастика!

Короче говоря, для нас ученых это конечно большое событие, падение метеорита на Землю, но не стоит так преувеличивать его значение.

Блохин подал Реброву фонарь.

– Идите, смотрите. То, что вы сейчас увидите, вас совсем не впечатлит.

Василий Иванович взял в руки фонарь и посветил перед собой. Вроде бы какой-то черно-бурый камень впереди, непонятно. Ребров протиснулся в трещину и сразу заметил, что при консервации объекта в девяностых на бетоне значительно сэкономили. Толщина саркофага едва достигала двух метров.

На первый взгляд действительно, космическое тело не было чем-то выдающимся. Такое впечатление будто перед ним был кусок какой-то земной руды. Неровная поверхность, изъеденная внешними воздействиями. Какие-то вкрапления, слегка фосфоресцирующие в темноте.

Ребров затаив дыхание осторожно прикоснулся к объекту. Холодок пробежал у него по руке от кончиков пальцев до плеча, но это были лишь его эмоции. Он сам себя накрутил в ожидании чего-то невероятного. Обыкновенный камень и ничего большего в результате.

– И какие у вас планы относительно объекта? – поинтересовался Ребров, выбравшись из трещины. – Будете снимать саркофаг и продолжать его изучение?

– Думаю, что так и будет, – ответил Блохин, – но еще нет команды из Москвы о начале работ. Пока что я нахожусь в режиме ожидания, хотя уже начал проводить первые подготовительные работы. Так что как только раздастся нужный телефонный звонок мои ребята сразу же приступят к снятию саркофага.

На следующий день с первыми лучами солнца нерюнгринский опер, забрав с собой всю следственно-оперативную группу, пятерых солдат и Алтана отправился для изъятия вещественных доказательств на стойбище. Видно было, что капитан хочет побыстрее разобраться с этим делом, чтобы поскорее убраться из тайги.

– Какие будут наши дальнейшие действия? – спросил Хромов, когда штабная палатка опустела и они остались с Ребровым вдвоем. – Надо найти этих уродов, которые покрошили здесь людей и чем дольше мы тянем, тем дальше они уходят.

– Верно, – согласился Василий Иванович, – в этом я с вами абсолютно согласен, но я по этому поводу беседовал с Алтаном, и он мне сказал, что без собак это будет сделать сложно. Сейчас ребята в стойбище возьмут собак и нового проводника. Вот тогда можно будет снаряжать поисковую экспедицию.

В палатку зашел Блохин забрать оставленные вчера документы. Ребров прихватил его за локоть, не дав по-быстрому уйти и спросил:

– Можно вас на минуту? У меня есть к вам еще вопросы.

– Да. Слушаю вас внимательно. – Блохин всегда был рад поболтать.

– Меня уже давно мучает один вопрос, – начал Василий Иванович, – когда в девяностом году объект упал с неба на землю он попал в ведение КГБ и поэтому сразу был засекречен. Верно?

Блохин утвердительно кивнул.

– Всем секретным делам в зависимости от уровня секретности присваиваются определенные номера. Номер может быть какой угодно, но перед ним ставится цифра ноль. Один ноль, два или три. Чем больше нолей, тем выше уровень секретности. Верно?

– Все так, – подтвердил ботаник.

– Тогда почему наш объект имеет номер 180878. Где его ноли? Или все-таки он не был засекречен?