Снайперы. Огонь на поражение

– И как, успешно? – спросил юноша, принимая длинную палку из рук старшины.

– Не очень, – посерьезнел Андрей. – Ребята на рассвете взяли «языка», караульного офицера, за речкой возле той деревни, куда мы с тобой направляемся, на плоту возвращались назад. Тут немцы их и засекли. Врезали из минометов. Я с этого берега прикрывал, один расчет снял, а второй не успел…

Старшина замолчал, играя желваками на щеках. Были видно, что эти воспоминания ему не особенно приятны.

Перемена в настроении Андрея не укрылась от его товарища, но любопытство все же победило, и Сергей негромко спросил:

– А что было дальше?

– Да ничего хорошего! «Языка» мы потеряли. Двоих ребят тяжело ранило, они до сих пор в госпитале. Меня контузило, осколком лоб распороло, а самого взрывной волной в сторону отбросило. Пока я в себя приходил, мою винтовку следующей миной на части разорвало…

Андрей глухо откашлялся, прикрыв рот ладонью, посмотрел на наручные часы и подытожил:

– В общем, рассказывать можно долго. А если коротко, то фрицы затем начали палить по лесу, наверное, думали, что наша группа направилась прямо в чащу. А мы по опушке вместе с ранеными, где ползком, где на карачках пробрались вдоль реки и ушли через это самое болото.

Такая вот невеселая история приключилась.

– Но ведь все живыми назад вернулись…

– И то верно!

Старшина тряхнул головой, будто отгоняя безрадостные мысли, и совсем другим тоном произнес:

– Ладно, теперь о насущном. Идешь строго за мной, обязательно прощупывая дно. Сначала втыкаешь палку несколько раз. Если чувствуешь, что почва надежная, то потом в это место ставишь ногу. Провалишься – не кричи, я и так услышу. Усек?

– Усек, – бодро ответил Сергей.

– Тогда вперед, граф, – улыбнулся Андрей, – вас ждут великие дела…

* * *

…Как и предсказывал старшина, до крайней точки своего маршрута они добрались за час сорок с хвостиком. В качестве позиции Сергей с молчаливого согласия товарища выбрал местечко на краю леса, где среди обильно разросшихся кустов выступали два покрытых травой бугорка с полукруглой выемкой между ними. Отсюда открывался хороший обзор прилегающей территории.

А посмотреть действительно было на что.

Рядом с опушкой по причудливо извилистому руслу неторопливо несла свои искрящиеся на солнце воды довольно широкая река, сразу за которой начинался ровный, как поверхность стола, зеленый луг с пасущимися на нем коровами. В эту картину сельского пейзажа органично вписывалась раскинувшаяся на удалении двухсот пятидесяти метров от леса деревенька в полсотни дворов, откуда доносилась приглушенная расстоянием музыка. Однако ощущение сложившейся на первый взгляд идиллии полностью рушили угловатые силуэты танков и бронемашин с крестами на бортах, направленные в яркое голубое небо стволы зенитных орудий и многочисленные фигуры немецких солдат со знаками различия войск CC, которые, судя по их довольным улыбающимся лицам, чувствовали себя здесь, в российской глубинке, вполне уверенно и комфортно.

Именно такие мысли проносились в голове у Сергея, прильнувшего к прицелу снайперской винтовки.

– Веселятся, сволочи, – прошептал он, скрипнув зубами, и положил указательный палец на спусковой крючок. – Ну, ничего, рахиты, сейчас я настроение вам подпорчу.

– Не горячись, Сережа, – мягко прикоснулся к его предплечью устроившийся рядом старшина, – еще не время. Нам нужен офицер, помнишь?

– Помню, – качнул головой юноша, – но мы уже час наблюдаем. И самый старший по званию, кого я видел, был толстяк с погонами унтершарфюрера СС, что вроде как соответствует чину унтер-фельдфебеля в частях Вермахта, правильно?

– Бери ниже, всего лишь унтер-офицера, хотя сравнение здесь относительное и не совсем корректное.

– Так, может, я этого колобка все-таки шлепну? – не унимался Сергей. – Он туда-сюда носится на своих коротких ножках, сам на пулю напрашивается.

– Хотелось бы подстрелить более серьезную дичь, – спокойным голосом произнес Овечкин. – Да и рожа у «твоего» унтершарфюрера слишком уж сытая. Какой-нибудь никчемный штабной подхалим.

– Но от этого он не перестает быть фашистом.

– Естественно, – согласно кивнул Андрей, поправляя висящий на шее бинокль. – Но ты не учел, что после выстрела нам придется сразу уходить, потому что немецкие минометы еще никто не отменял, а места здесь ими все уже давно пристреляны. Второго шанса фрицы не дадут, не надейся, поэтому все-таки подождем.

И, как показали дальнейшие события, старшина оказался прав…

Не прошло и десяти минут, как к одному из домов подкатил грузовик. Сидевшие в кузове эсэсовцы под довольный гогот обступивших машину солдат, не открывая задний борт, буквально скинули на землю человека, облаченного в форму советского летчика. Правая нога пилота выше колена была обмотана бинтом, сквозь который отчетливо проступало расплывшееся кровавое пятно. Очевидно, рана была весьма болезненной, потому что летчик дважды пытался встать на ноги и оба раза падал на землю. Наконец, ему удалось подняться, и теперь он стоял, окруженный врагами, с гордо поднятой головой, хотя стиснутые зубы и выступившие на скуластом бледном лице крупные капли пота ясно показывали, что это дается пилоту с неимоверным трудом.

– Надо попытаться его спасти, – прошептал Сергей, глядя в оптический прицел.

– Каким образом? – не отрывая от глаз бинокля, спросил Андрей.

– Не знаю, – выдохнул юноша.

– И я не знаю, потому не будем сотрясать зря воздух, – негромко произнес старшина.

Внезапно его тело напряглось, а в голосе отчетливо зазвучали металлические нотки.

– Вижу цель, – отрывисто бросил он, – штурмбанфюрер СС, вышел из дома, рядом с которым остановился грузовик. Приготовься, стрелять по моей команде.

– Есть, фрица наблюдаю, – после секундной паузы ответил Сергей, поймав в образованный тремя разомкнутыми нитями полукрест прицельной сетки появившуюся на улице фигуру гитлеровского офицера.

Тем временем вражеские солдаты расступились, и ничего не подозревающий фашист приблизился к раненому летчику. Остановившись приблизительно в метре от него, эсэсовец, судя по активной жестикуляции, принялся задавать какие-то вопросы. Но пленный никак не реагировал на эти телодвижения, чем и вывел противника из себя. Сделав полшага вперед, штурмбанфюрер замахнулся и ударил советского пилота раскрытой ладонью по щеке.

А дальше произошло то, чего никто не ожидал, – раненый, сжав левую кисть в кулак, врезал гитлеровцу в челюсть! Да так мощно, что немец, как подкошенный, рухнул на землю. Впрочем, он почти сразу же вскочил и, трясясь от бешенства и брызгая окрасившейся в алый цвет слюной, выхватил из кобуры пистолет, направив оружие летчику в грудь. Казалось, еще мгновение – и все будет кончено. Но нажать на курок штурмбанфюрер не успел…

– Огонь! – хрипло крикнул Андрей, и его голос тотчас потонул в звуке винтовочного выстрела.

Пуля калибра 7,62 миллиметра преодолела расстояние в четверть километра менее чем за три десятых секунды и попала эсэсовскому офицеру точно в висок! Взмахнув руками, фашист бесформенным кулем повалился в траву.

Находившиеся рядом солдаты бросились врассыпную. Двое схватили пленного и потащили его к стоявшему в некотором отдалении сараю. Остальные, укрывшись за корпусами танков и броневиков, открыли по лесу ураганный огонь. Четко и слаженно заработали минометы, но наших ребят уже и след простыл…

Глава 2

…Командир стрелковой роты капитан Набойченко стоял под могучим раскидистым дубом, держал в руке незажженную папиросу и смотрел невидящим взглядом в бескрайнюю даль.

Прошло более десяти часов с того момента, как старшина Овечкин и сержант Поздняков ушли на задание. По всем расчетам они должны были уже вернуться, но этого не происходило, и у пребывающего в неведении капитана, что называется, кошки на душе скребли.

«Может, следовало не торопиться и выждать некоторое время, чтобы Поздняков немного освоился, пообтерся, – размышлял Набойченко. – Парень совсем молодой, неопытный, всего пару дней на фронте, еще пороха не нюхал. А я его сразу хоть и не в пекло отправил, но ведь и не на экскурсию в планетарий. Как бы не начудил чего. Конечно, с ним Андрей, он один целого взвода стоит, но все равно тревожно».

Капитан облизнул пересохшие губы, опустил глаза и, вспомнив, что уже давно собирался закурить, принялся хлопать себя по карманам в поисках спичек.

– Прикуривайте, Геннадий Анатольевич, – неожиданно прозвучавший возле самого уха голос заставил его вздрогнуть.

Набойченко резко обернулся и оказался нос к носу со старшиной Овечкиным, который с довольным видом протягивал ему тлеющую папиросу.

– Фу ты, напугал, Андрей, вечно появляешься, как тень! – ворчливо сказал капитан, за деланно-сердитым тоном пытаясь скрыть охватившую его радость.