Философские беседы. Размышления о нашей жизни и даже больше

И всё же культура – это великая тайна, носителем которой является не каждый «представитель культуры», но лишь избранные. Ещё в древности люди пришли к продуктивной идее избранничества, благодаря которой выживали народы и индивиды. Идеология необходима. Культура – это как раз избранничество. Чем большему количеству культур человек принадлежит, тем больше в нём живительного, тока жизни.

Культура – это не столько язык, сколько картина мира, «проявление человеческой субъективности и объективности, творчества». Можно знать родной язык, но быть человеком бескультурным. А можно не знать, например, ирландский, но быть ирландцем. Можно не знать китайские иероглифы, но быть культурным китайцем, читая китайскую литературу в латинской транскрипции. Появление пиньиня упростило изучение китайского языка и помогло ликвидировать безграмотность в Китае.

М. Мамардашвили остроумно и иронично заметил, что «культура – это то, что остаётся, когда я всё забыл». Именно в эмиграции я ощутил в себе наличие русской культуры, причём связано это было с конкретным человеком – моей двоюродной бабушкой. Именно она стала для меня воплощением русской культуры, и именно от неё я унаследовал ценный духовный опыт, некий культурный код, который, несмотря на все перипетии, катастрофы и перемены, сохраняется и как дар передаётся.

Но высшей формой культуры является способность творить культуру. И эта качество, видимо, принадлежит единицам, имена которых хорошо известны.

Перефразируя известное изречение, можно сказать: все культуры хороши, кроме скучных. По мнению востоковеда В. Якобсона, древние цивилизации погибали, потому что у людей пропадал к ним интерес. Советская империя рухнула потому, что элите стало интереснее то, что происходило на Западе, а этому предшествовал застой. «Перестройка», вернувшая некий интерес к происходящему в стране, всё же не смогла конкурировать с Западным образом жизни. В то время советского человека даже пластиковые пакеты приводили в восторг.

Задача будущей элиты увлечь массы новыми аттрактивными идеями и построить самобытное общество. Для этого нужны интеллектуалы – творцы культуры.

Отдадим должное Сервантесу, который, по мнению Эриха Ауэрбаха внёс выдающийся вклад не только в испанскую культуру, но и в европейскую. «После Сервантеса никто в Европе и не делал попыток дать такой светлый и притом столь широкий и многослойный столь свободный от всякой критики и проблемности образ повседневной действительности; не могу даже и представить себе, кто и когда мог бы попытаться ещё раз сделать это».

Сегодня человечество явно осиротело, ибо великанов духа, задающих высокую планку культуры, кажется, и нет. А есть глупые, злые и алчные карлики, которые и определяют общественную атмосферу и формируют весьма убогую и пещерную культурную среду.

А: Если не ошибаюсь, культурологи насчитали около 250 определений культуры в учебниках, словарях, энциклопедиях, монографиях. Часто в литературе по культурологии можно встретить некоторые наиболее популярные определения, начиная от традиционного (все, что когда-либо претерпело воздействие человека и обрело тем самым статус культурного объекта), до лингвистического и генетического определений. В зависимости от способов понимания и определения культуры можно будет, с одной стороны, утверждать, что все народы имеют свои культуры и каждый человек в отдельности является культурным, а с другой, культурными можно признать лишь отдельные народы, внесшие в сокровищницу мировой цивилизации изобретения, навыки, науки, философии, религии, литературу и т. д. Что же касается личных переживаний людей, которые волею судеб оказываются причастными к различным языковым и культурным областям, то безусловно те из нас, кто оказывается способным вобрать в себя культурно многообразные знания и навыки, имеет больше шансов обогатить как свою родную культуру, так и собирательную человеческую культуру в целом.

Но есть и своеобразный обратный процесс в отношении культуры, когда отдельные люди бегут от обычаев, традиций, религиозной принадлежности, способов понимания мира, характера отношений между полами, детьми и старшими, принятыми в их аборигенной культуре. Сегодня мы имеем процесс активного смешения культур, а глобальные модернизационные процессы просто взрывают веками устоявшиеся традиции и обычаи народов и даже целых цивилизаций. Люди давно замечали, что культурные паттерны часто стремятся к застыванию, люди бережно накапливают полезные навыки и способы жизни, и стараются запретами и законами оградить эти приобретения от модернизации, изменений. Поэтому культуры со временем становятся консервативными, подавляют порывы тех из людей, кто пытлив, неудовлетворен и одновременно энергичен. Такие люди часто оказываются в средостение культур и в одиночестве проторивают свой путь жизни, становясь истинными космополитами, являясь носителями всечеловеческой культуры.

Нужно также отметить, что в мире все еще есть и так называемые варварские культуры (хотя в одно время было принято культуру отделять от варварства, но все же корректнее, думаю, различать варварские, примитивные и развитые, сложные культуры). Есть народы, культивирующие жизнь, основанную на потворствовании своим инстинктам и подчиненную цели выживания. Такие народы близки к определенным стихиям природы, склонны более к разрушению и ограблению других, нежели созиданию и миролюбию. Хотя таким народам нельзя отказывать в наличии определенных добродетелей, но в целом мы все еще имеем в составе человечества много народов, которые склонны к разрушению, грабежу и убийствам.

Надо все же отметить, что фетишизировать и абсолютизировать культурные особенности народов не целесообразно. Культуры должны сохранить свою изначальную, моложавую пластичность, быть готовыми вступать в диалог с другими способами понимания мира, принимать и отдавать, избегать самомнения и гордыни. Иными словами культуры народов должны быть оценены по тому, насколько они способны быть всечеловеческими, насколько они готовы принять в свое лоно каждого, кто устремится к ней. Ведь в современном мире базовая идентичность людей все еще определяется культурой, к которой принадлежит индивид. Правда, мы можем сказать, что проблема идентичности людей является все еще острой в мире, так как одни себя мыслят частью религиозной общности, другие – языковой, третьи – национальной, четвертые – политической или государственной, пятые – расовой, шестые – цивилизационной и т.д., то есть кто-то может заявить, что он мусульманин, другой – француз, третий – европеец, четвертый – чернокожий и т. д. Однако в целом следует не противопоставлять эти способы самоидентификации человека, а подобно матрешкам вкладывать друг в друга. В конце концов, мы хотим оценивать человека не по его принадлежности к той или иной культурной группе, но по заслугам, профессиональным качествам, добродетелям, полезности для общества и человечества.

Глава 41. Западные мыслители радикально критиковали недостатки своей цивилизации (https://maxim-efimov.livejournal.com/557784.html)

М: Главы этой книги пишутся мной, главным образом, под впечатлениями, полученными от окружающей реальности и общения с людьми разного сорта. Недавнее такое общение с разношёрстными людьми разных европейских стран, маленьких и больших, навело меня на мысли о «духовном крахе» Западной цивилизации, которая не может удовлетворить мои всё более усложняющиеся духовные запросы и интеллектуальные потребности. Запад механистичен и технологичен. Галилей, Декарт, Ньютон, Лаплас и другие значительные умы и формировали западную цивилизацию. Но они были по-своему ограничены.

Увы, достижения великих умов использовались во благо Европе и во вред остальному миру. Запад оказался более умелым в том, как грабить и наживаться. Вспомним, например, чем обернулись миссии Колумба и Магеллана; захватническую, колонизаторскую политику Швеции, Голландии, Британии, Бельгии, Германии, Франции, США; опиумные войны в Китае, а также недавнее крушение самолёта ЦРУ с 4 тысячами тонн кокаина на борту.

Сегодня мы наблюдаем тот же самый грабёж, но уже в слегка модифицированных, современных формах. Увы, win-win стратегия по-прежнему не работает. Цивилизованное рабство – реальность. Люди вынуждены много и тяжело работать не потому, что по-другому нельзя, а потому, что они вынуждены обслуживать своих хозяев, которые получают львиную долю прибыли от труда наёмных работников. Некто работает в некой маленькой стране по 12 часов, но не может вставить себе зубы. Зато его хозяин, фактически ничего не делая, получает хорошую прибыль. И это явная неспособность людей к самоорганизации вынуждает их становиться рабами и быть организованными кем-то, за что они платят весьма высокую цену.

Мы наблюдаем, отлаженный механизм работы трудового лагеря под известным девизом «Arbeit macht frei». Именно эту фразу на все лады поют европейские политики, обманывая людей и поддерживая существующую систему, выгодную, прежде всего, тем, кто хочет жить за счёт труда других. «Принудительный труд запрещён» – гласят Конституции, но людей принуждают работать с помощью навязанной идеологии, обмана, формирования ложных ценностей и искусственно созданной бедности, а также многих административных препятствий. Я, например, освободил бы индивидуальных предпринимателей, которые не нанимают работников, а всё делают сами, от уплаты налогов. В идеале – задача политиков поднимать ценность человеческой жизни. На практике же мы видим, что её цена очень низка, а различные соболезнования и сочувствие политиков по поводу жертв в разные исторические периоды – это священные крокодиловы слёзы.

Посреднические услуги стоят дорого. Так некий бизнесмен, ничего не производя, и перекладывая всё на плечи отправителя, получает свою круглую сумму только за то, что сумел договориться с торговой сетью о сбыте товара. К тому же он политик и торговой сети выгодно иметь прикормленным такого человека, ибо только частный бизнес сможет предложить ему то, что не даст государственная должность. Поэтому очевидно, что этот политик будет защищать интересы крупного и среднего бизнеса, а не людей, ибо он сам и его семья благодаря этому кормятся.

И опять тут чистая технология, лишённая морали.

Очевидно, что люди хотят быть рабами и кому-то служить. Возможно, что в данном, несколько извращённом виде, проявляет себя и второй механизм эволюции – альтруизм. Этим, несомненно, пользуются политики и бизнесмены. «Я работаю на самого богатого человека в Х», – с гордостью говорил мне мужик в одной маленькой стране. Имя этого дельца, как имя бога, он не поминал всуе.

Кстати, человеческое общество сильно напоминает социум муравьёв. Несправедливость, оказывается, запрограммирована на биологическом уровне. Среди муравьёв есть особи, которые, не желая работать, подчиняют себе социум и заставляют его себя обслуживать. Не на этом ли паразитическом принципе основаны современные политические и экономические системы?

Идеализация Запада людьми – это младенческое состояние сознания. Любая страна должна заимствовать у Запада технологии, чтобы сделать жизнь людей легче, но при этом философия страны должна быть своей, самобытной, основанной на действительно свободном волеизъявлении и честном анализе – психологическом, финансовом, политическом, социальном.

Без горькой правды о себе мы станем банкротами.

Запад создал технологии для завоевания, грабежа и извлечения прибыли, но за всем этим ПУСТОТА. Механицизм приводит к ощущению бессмысленности существования и к суициду.

А: Критика собирательного Запада как цивилизационного целого имеет долгую историю. Соответственно историю критики «запада» можно отнести и к событию противостояния полисов Эллады и Персидской империи, эллинистического мира и Азии, Рима и Парфии, крестоносцев и сарацинов, европейских колониальных империй и остального мира, и, наконец, так называемого «золотого миллиарда» и отсталого мира или вечно бедствующего «юга». В традиции критики Запада следует также различать тех, кто критикует Запад со стороны иных цивилизаций и культур, и тех, кто находится внутри, то есть занимается самокритикой. И порой, самокритично настроенные западные мыслители критиковали недостатки своей цивилизации более радикально, чем сторонние наблюдатели. Особенно яркие обобщительные критики Запада производились в 19—20 вв., начиная, быть может, с Ницше мы имеем весьма устойчивую философскую традицию (вспомним знаменитую книгу О. Шпенглера «Закат Европы», или ядовитые статьи Ж. Бодрийара о судьбах западной цивилизации) ставить под сомнение основоположения всей западной культуры, истории, цивилизации.

В современной гуманитарной литературе, исследующей собирательные цивилизационные единства, принято различать четыре основные цивилизационные общности: западная и, шире, христианская, исламская, индуистско-буддийская и конфуцианская цивилизации. В каждой из них живут примерно 1,5 или 2 миллиарда людей и все они представляют собой полноценные духовно-материальные единства, стремящиеся к автономизации и поддержанию границ своей ойкумены. Сегодня представители трех цивилизаций предъявляют претензии к Западу из-за неправомерного навязывания последней всем остальным и всему миру своих принципов, ценностей, способов жизни, но также глобальных материально-технических, индустриальных, информационных, духовных канонов организации человеческой жизни. В свою очередь на Западе уверены, что несут миру неоспоримые блага, и тем самым улучшают условия жизни всего человечества. Достаточно сказать, что еще в 1947 году в Индии средняя продолжительность жизни составляла 28 лет, а сегодня уже приближается к 65—70. А вот в вечно непокорном и бурлящем Афганистане сегодня средняя продолжительность жизни составляет 42 года. Другими словами, современные западные идеологи парируют обвинения своих критиков на основе статистических и методологически неоспоримых доказательствах того, что Запад несет миру всеобщее благо и последнему следовало бы не сопротивляться модернизационным усилиям, но подхватывать его и всемерно поддерживать. В мире наблюдается также весьма забавный разрыв между готовностью незападного мира принять материально-технические блага запада и отвергнуть информационно-культурную сторону западной цивилизации. Многие на Западе весьма болезненно воспринимают такую тактику остальных цивилизаций и считают это несправедливым, так как полагают, что материально-технические блага запада являются следствием западной философии, науки, политической, правовой и моральной систем.

Следует также отметить цивилизационную неоднородность западной цивилизации и условно различать национально-суверенный образ запада и имперский запад, или как это все еще принято в кругах интеллектуалов, – континентальную Европу следует отличать от англосаксонского мира. Многоязыковая, культурно-многообразная Европа несмотря на бесконечные войны и неприкрытое соперничество, создало поистине великолепные образцы духа и внесла в мировую сокровищницу науки и техники значимый вклад. Что же касается англосаксонского мира, то нельзя не отметить его поистине головокружительные достижения, сравнимые разве что с величием Римской империи. Поэтому было бы, на мой взгляд, корректнее различать национально-суверенный и имперский Запад и отметить, что только последний отличается агрессивным, экспансионистским и другими неприглядными чертами. Тогда как те западные нации, которые создают блага на основе труда и бережливости, организованности и образованности, ума и нравственности, заслуживают как уважения, так и принятия.

И в заключении хотелось бы заметить, что было бы верно различать слабую и сильную критики. Слабая критика в основном пытается скрыть свои недостатки, свою неспособность конкурировать, свои комплексы и зависть. Сильная же критика исходит из попыток объективно оценивать различия между культурами и цивилизациями, и исходит из попыток посредством критики искать пути к взаимообогащению культур и народов.

Глава 42. Человеку необходимо освободиться от страстей, иллюзий, желаний (https://maxim-efimov.livejournal.com/558018.html)

М: Жить «здесь и сейчас». Этот дзэн-буддистский принцип основан на осознанности и включённости в текущий момент, что даёт человеку возможность пользоваться всеми преимуществами момента и не упускать свой шанс. Шанс проходит именно потому, что мы не живём «здесь и сейчас». Кроме того, не осознавая в силу каких-то причин настоящий момент, мы невольно совершаем ошибки. Считая ворон, можно многое упустить. Думая о прошлом, мы также теряем настоящее и закрываем от себя те возможности, которые это настоящее нам сулит. Мы отстаём, консервируемся, выпадаем из потока жизни. Наше отсутствие в настоящем мешает нам высвободить свой созидательный энергетический потенциал и идти к заветной цели.

Вместе с тем, этот прекрасный дзэн-буддистский принцип, не является универсальным, то есть подходящим на все случаи жизни. Так я периодически попадаю в ситуации, когда люди вокруг меня, либо обстоятельства, либо города и даже целые страны, не соответствуют моему нынешнему уровню сознания. Что делать в этой ситуации, когда чувство тревоги и безнадёжности нарастают, когда ты чувствуешь, как тебя с помощью социальной алхимии превращают в депрессивного гомункулуса? Нельзя жить в социуме и быть свободным от него. И пусть одна моя нога находится в социальной могиле, зато другая в индивидуальной футуристической колыбели, которой является моё будущее. «Сердце будущим живёт. Настоящее уныло». Именно мысли о прекрасном будущем рождают нас. Будущее даёт витальную энергию. Энергия мечты помогает примириться с жалкой реальностью и уже всё видится не таким безысходным, что, впрочем, может быть и самообманом. С другой стороны, благодаря отчаянию становится возможным достижение просветления, или как у нас говорят: чем хуже, тем лучше.

Тут работает принцип дополнительности. Настоящее – это как бы промежуточный этап, ведущий к цели, находящейся в будущем. Ко всему следует относиться как к становящемуся и развивающемуся, целесообразному. Даже если цель не осознаётся, она всё равно есть. Нечто находящееся вне материального мира вносит в него цель. Существует некий источник движения от простого к сложному, от низшего к высшему. Для меня этот источник – одна из тайн жизни.

Людям свойственно впадать в крайности, делать опасный крен в какую-то одну строну, забывая о принципе дополнительности. Вот пример чань-буддистского коана, говорящего об отношении дополнительности, который делает общество целостным:

Как-то отряд японской армии проводил учения, и офицеры решили устроить в монастыре Гасана штаб. Гасан наказал повару: «Пусть офицеры едят только ту же простую пищу, что и мы». Военных это рассердило, они привыкли к более почтительному отношению. Один из них, придя к Гасану, сказал:

– Кто же мы по-вашему? Ведь мы – воины, отдающие жизнь за родину. Почему же вы не относитесь к нам, как следует?

– А мы по-вашему кто? – сурово возразил Гасан. Ведь мы – воины гуманности и стремимся спасти все чувствующие существа.

Жить «здесь и сейчас» – значит понимать полноту и целостность мира. Например, искусственное деление на бедных и богатых основано на фрагментированном, полуслепом, ограниченном видении общества. Чем отличаются, например, живущие на пособие от членов правительства? Ничем. И те, и другие кормятся от налогов. Разница лишь в том, что тот, кто имеет власть и аппарат насилия в своём распоряжении, имеет и жирнее кусок. Кстати, этот аппарат насилия тоже сущесвует за счёт чужого труда. Но ведь и те, и другие, хотят добра своему государству. Почему работник получает намного меньше работодателя, при том, что работник более необходим? Опять же в силу ограниченности угла зрения и отсутствия целостного восприятия общества как гармоничного единого. Любой крен, несправедливость, неравенство – свидетельство того, что у власти кретины и до цели ещё далеко. Чем умнее люди, управляющие социумом и составляющие социум, тем оно ближе к своим идеальным высшим формам.

А: Один из столпов христианского учения и патристики Блаженный Августин сформулировал знаменитые тезисы, касающиеся темпоральной, временящейся природы человеческого сознания. Он в частности допустил, что время происходит из состояний нашего сознания, из психической природы живого существа. Сознание умеет сохранять события, впечатления, переживания прошлого, образуя самую загадочную часть нашей души, а именно память. Более того, благодаря памяти и удержанию прошлого, мы вполне оправдано допускаем возможность будущего, как таких событий, которые могут произойти и быть воспринятыми сознанием. В состоянии такого допущения мы находимся в постоянном ожидании, которое и порождает будущее. Итак, воспоминание и ожидание как модусы нашего сознания плетут узоры времени как внутри, так и вовне нас. Надо отметить, что Августин сформировал концепцию эсхаталогизированного времени, когда прошлое и настоящее оправданы постольку, поскольку устремлены к будущему, – туда, где будет дана окончательная оценка пройденному пути. Воспитанные в лоне христианства, а затем и ислама народы и индивиды живут в мире ожидания и, соответственно, связывают все свои надежды с будущим (страшным судом, приходом мессии, смертью и воздаянием и т.д.).