Последние

Пётр. Ничего.

Иван. Гм… Почему ты не в гимназии?

Пётр. Не пошёл туда. А вы – ссорились?

Иван(вскипая). Ты смеешь так спрашивать?..

Софья(слабо). Петя, не надо…

Пётр(спокойно). А почему не смею, папа?

Иван. Видишь, Софья? Ага!

Пётр(грустно улыбаясь). Разве мне всё равно, как живут мои мать и отец?

Иван(не знает, как ему отнестись к сыну). Во-первых, ты – ещё мальчик…

Пётр. И так далее… Скажите, правда, что Веру решено выдать замуж за Ковалёва?

Иван(изумлённо). Постой… тебе какое дело?

Софья. Это ещё не решено, Петя.

Пётр. А Верка плачет, бедная!

Иван(пожимая плечами). Я ничего не понимаю!

Пётр. Папа, ты называл Ковалёва мерзавцем…

Иван. Я? Когда?

Пётр. Не однажды.

Иван(смотрит на жену и сына). Это – что? Допрос? Отцу? Мне? Нет, господа, до этого я… вы не доросли… (Уходит.)

Федосья(усмехаясь). Ну, всё высыпал, пошёл ещё копить…

Пётр(помолчав). Детям не принято отвечать на их вопросы, я забыл…

Софья(задумчиво). Тут, я думаю, есть… некоторый смысл…

Пётр. Я хотел бы спросить отца – честный ли он человек?

Софья(тревожно). Не говори так, Петя, не говори!

Пётр. Почему? Потому, что это мучает тебя? Мама, ведь бесполезно мучить людей, не правда ли?

Софья(быстро). Да! О, да! (Подумав и тише.) А может быть, нет…

Пётр(мягко). У тебя да и нет живут удивительно дружно: они всегда вместе! Это – удобно?

Софья(тихо). Мучительно и страшно, Петя!

Пётр. Мне тоже кажется, что мучительно… Я, мама, больше не пойду в гимназию…

Софья. Но как же? Надо же учиться!

Пётр. Но чему же, мама, учиться? Самое ценное, что я узнал там до сей поры, это про отца… о нём я уже знаю достаточно… достаточно для того, чтобы…

Софья. Петя, ради бога! Молчи!

Пётр. Хорошо! Хотя – бог… Что такое бог, мама? Ты знаешь?

Софья(с отчаянием). Я ничего не знаю… ничего, родной мой!

Пётр(помолчав). Всё это странно. Ты не любишь отца, не уважаешь его, но ты останавливаешь меня, когда я хочу сказать о нём то, что думаю. Почему? Почему так, мама? Ведь ты же сама рассказывала мне о нём!

Софья. Я не должна была делать этого!..

Пётр. Чтобы не мучить меня? Как мы однако жалеем друг друга! Но, мне кажется, наша жалость – самое плохое, что можно выдумать, мама.

Софья(тихо). Может быть, ты прав, мой друг… да!

Пётр. Твой друг? Первый раз слышу это… (Помолчав – Федосье.) Няня, ты смерти боишься?

Федосья. А тебе какое дело?

Пётр. Боишься?

Федосья. А тебе что? Не твоё это дело!

Пётр. Мне хочется знать…

Софья. Петя, перестань…

Федосья. Бояться мне нечего – я смерть не обидела, никого не обидела. А ты не заигрывай, молод ещё шутки шутить…

Софья. О, боже мой…

Пётр(тихо). Ты, мама, скажи отцу, что я не буду ходить в гимназию. Мне говорить с ним… трудно, мы плохо понимаем друг друга… Скажи – я дал пощёчину Максимову, когда он назвал отца зверем и подлецом… Теперь я понимаю, что незаслуженно обидел этого мальчика… Хотя он не прав – какой же зверь отец? (Медленно и задумчиво.) Какой он зверь…

Софья. Это несчастный, слабый человек…

Пётр. Который всю жизнь командовал людьми, говорит дядя Яков. Оставим это, а то мне хочется говорить о жизни, в которой командуют несчастные слабые люди… и о людях, которые позволяют командовать собой… и – как назвать таких людей?.. Я спрошу об этом у Кирилла Александровича.

Софья(думая о чём-то другом). Кто это?

Пётр. Я говорил тебе о нём… ещё ты назвала его воздухоплавателем, помнишь? Я тоже хочу быть воздухоплавателем – летать мимо воздушных замков… Верка идёт… Смотри, мама, какое у неё смешное лицо.