Сомов и другие

Терентьев. Именно! Это… эта женщина – кто такая?

Лидия. Учительница в Селищах, подруга моя.

Терентьев. Та-ак. Что же это я её не видал раньше?

Лидия. Да она здесь только с осени и недавно воротилась из Москвы…

Терентьев. А вы… давно знаете её?

Лидия. В гимназии учились вместе.

Терентьев. В каком городе?

Лидия. В Курске.

Терентьев. Ага! Вот оно что!

Лидия. Что это вас обрадовало?

Терентьев. Тут… случай такой! Черносотенный городок! Я был в нём при белых.

Лидия. Ужасные дни!

Терентьев. Да, на войне страшновато. Особенно – ежели отступать. Наступать – это очень легко.

Арсеньева (возвращается). Ну, Лида, мне нужно идти в село.

Терентьев. Погодите-ко, позвольте… то есть – извините! Ведь вы – дочь доктора Охотникова?

Арсеньева. Да. Но я вас не помню…

Терентьев. Ну – где же помнить! Однако это я самый лежал у вас, в квартире, в Курске, раненый…

Арсеньева. Фёдор… забыла как! Узнать вас трудно.

Терентьев. Ещё бы! Почти восемь лет прошло. К тому же я тогда был Степан Дедов, а настоящее имя моё Иван Терентьев. И растолстел, всё в автомобилях живу. Вот видите – встретились, а? Чёрт знает что! Учительствуете?

Арсеньева. Да.

Терентьев. Так. В партии?

Арсеньева. Нет.

Терентьев (несколько огорчён). Почему?

Арсеньева. Сразу не расскажешь.

Терентьев. А я думал, что вы, после того – в партию! Ваше поведение…

Арсеньева. Ну, какое же поведение!

Терентьев. Однако – риск!

Арсеньева. Тогда не одна я рисковала.

Терентьев. Нашли бы меня у вас – пуля вам или – вешалка… Ну, а отец?

Арсеньева. Его, как врача, мобилизовали белые, а на другой день какой-то пьяный офицер застрелил его…

Лидия. Как ты… спокойно!

Терентьев. Та-ак! Хороший был человек! (Лидии.) «Вы, говорит, желаете жить? Ну, так делайте что вам велят!» (Смеётся.) Вот история! И – даёт рыбий жир. Противная жидкость, да и команда эдакая: делай, что велят! А я с девятнадцати лет делал чего не велят, и мне уже было двадцать семь. В тюрьме сидел, в ссылке был, бежал, работал нелегально, считал себя совсем готовым человеком. И – вдруг: делай что велят, пей рыбий жир! Положим, кроме рыбьего жира, питаться нечем было. (Арсеньевой.) Его ведь звали Иван Константинович? Что ж, Катерина Ивановна, – по всем правилам нам следует возобновить знакомство?

Арсеньева. Я – не прочь.

Терентьев. Чудесно! (Лидии.) Заговорили мы вас? То есть это я заговорил…

Лидия. Нет, что вы! Мне интересно… Хорошо встретились вы…

Терентьев. Хорошо? Да, бывает.

Дроздов (за террасой). Катерина Ивановна – ждём! Ваня всегда с дамами.

Терентьев. Это – с больной головы на здоровую.

Дроздов. Ты, Ваня, с Катериной Ивановной осторожно, она – человек враждебный нам.

Терентьев. Не верю!

Арсеньева. Не нам, а – вам, товарищ Дроздов. До свидания, Лида.

Лидия. Ты вечером придёшь?

Арсеньева. Нет.

Лидия. Приходи!

Арсеньева. Не могу, дело есть. (Идёт с Дроздовым.) Так вы не забудете?

Дроздов. Всегда готов служить вам.

Арсеньева. Не мне, а ликбезу. Я в услугах ваших не нуждаюсь.

Дроздов. Строго.

(Арсеньева и Дроздов уходят.)

Терентьев (задумчиво глядя вслед им). Ну, пойду и я. До свидания.