Пристав. Деньги. Два пенсионера

Потихоньку раскрыв пакет, должница медленно извлекла из него пару окровавленных матерчатых перчаток, затем погнутый металлический служебный знак службы судебных приставов и целый ворох мужской одежды со следами запекшейся крови.

«Сжечь, всё надо срочно сжечь»: – рассуждала пенсионерка.

Вероника Степановна неторопливо отмывала знак службы судебных приставов от грязи и крови и, любуясь мокрыми капельками, стекающими с него, чинно положила его на краешек ванной сушиться.

«Эх, Булкин, Булкин. Как же так вышло-то, а?! Вроде и мужик был видный и бабам нравился, а так плохо закончил!»: – сокрушалась пенсионерка, утирая слёзы мятой мужской рубашкой из пакета.

Потянувшись на мягком стуле в кафе, Мочалин Михаил Степанович приступил к приятному поглощению блинчиков с растопленным сливочным маслом.

Он неторопливо смаковал кусочки вкусного теста, запивая горячим кофе и незаметно погружался в негу.

Теплая и вкусная еда постепенно делала своё коварное дело, и Мочалин окончательно утонул в упоении от осмысления результата своих тёмных дел. От безнаказанности и тщательности продуманной схемы совершенного им преступного деяния Михаил Степанович сам превратился в растопленное масло вечного умственного блаженства.

Короче, он уснул прямо за столом, уткнувшись лицом в недоеденные блины.

Вероника Степановна, тщательно обыскав одежду из пакета на предмет ценных вещей, ничего не обнаружила и, резко выругавшись, поместила вещи обратно в пакет.

«Знала бы – не поднимала бы этот пакет возле помойки!» – сокрушалась пенсионерка.

Уже выходя из ванной комнаты, Вероника Степановна решила упаковать пакет с окровавленными вещами в другой пакет.

– Мужчина. Мужчина! Мужчина!!! – толкала в плечо Михаила Степановича девушка – официант.

– Нет! Не я это! Нет! Не надо! – вскочил как ужаленный Мочалин, лихорадочно схватив выпавшую под столом сумку.

Он дико озирался по сторонам, не понимая, где находится.

– Да успокойтесь вы уже! Платить будете? – девушка мило улыбалась Михаилу Степановичу. За окнами кафе смеркалось.

– Да-да, сейчас, – полез в карман за деньгами Мочалин.

Расплатившись, Михаил Степанович вышел из кафе и направился к своей серой Тойоте, крепко сжав сумку.

В квартире Вероники Степановны часы пробили полночь.

Тихо отворив входную дверь, пенсионерка на цыпочках вышла из своего жилья и с большим чёрным целлофановым пакетом начала спускаться по лестничному пролёту. Словно заговорщик она кралась по бетонным ступенькам подъезда, неся зловещий груз.

Отъехав от кафе пару километров и остановившись, Михаил Степанович в салоне автомобиля, озираясь по сторонам, расстегнул молнию на сумке.

Дрожащими руками он вынул из сумки окровавленную пачку пятитысячных купюр, завёрнутую в постановление об окончании исполнительного производства, подписанное судебным приставом – исполнителем Булкиным Д. К.

Затянувшись сигаретой, Михаил Степанович, в который уже раз начал тщательно пересчитывать купюры.

Плавно закрыв дверь подъезда, Вероника Степановна на цыпочках пошла к мусорному контейнеру. Вдалеке завыла собака. К ней присоединилась вторая. Воющий хор псовых неотступно сопровождал пенсионерку на пути к помойке.

«Вот черти! Воють ведь, а это к покойнику!» – шепотом произнесла ночная путница, перекладывая пакет в другую руку и озираясь по сторонам.

Окончив подсчёт финансов, довольный Михаил Степанович полез во внутренний карман куртки и достал пару золотых колец: обручальное и прямоугольную печатку. Золото блеснуло недобрым светом, отражая огонёк сигареты. Казалось, что сам дьявол глянул своим кровавым глазом из золота на пенсионера.

«Опозорил наш род, сука. Работа оказалась дороже крови. Вот тебе и кровь за это!»: думал он, вытирая руки носовым платком.

Закинув пакет в мусорный контейнер, пенсионерка уже было развернулась для обратного пути, как внезапно ей в лицо ударил луч света и низким мужским голосом закричали: «Стоять на месте! Руки за спину! Вы арестованы! Уголовный розыск!».

Вероника Степановна от неожиданности присела, а потом, увернувшись от пытавшихся схватить её рук, начала ловко улепётывать от оперативных сотрудников полиции, громко крича «Помогите! Караул!».

Спрятав купюры обратно в сумку, Михаил Степанович вышел из автомобиля по малой нужде.

На небе ярко горели звёзды. Вдалеке пищала какая-то пичуга, и слышался далёкий убаюкивающий шум моря. Хотелось дышать полной грудью.

– Эх, ну зачем ты, Димка, на родственницу-то наехал?! Ведь отмазывать должен был её в силу своего положения, а ты?! Всё тебе закон твой непонятный. А родственные узы-то как, а?!? – вопрошал вслух пенсионер, неторопливо поливая траву.

Дюжие опера гнались за прыткой пенсионеркой, которая, визжа на весь квартал, пыталась уйти от погони.

– Что ж вы делаете-то, гады?! – кричала баба Вера.

– Да стой ты, дура старая! – нагоняя бабулю, отвечал лейтенант Быстров.

Наконец, Вероника Степановна была схвачена.

Скручена.

Препровождена к служебному автомобилю.

Водворена в его салон.

Доставлена в городской отдел полиции.

Закована в наручники.

Облечена в статус подозреваемого.

Степенно застегнув ширинку брюк, довольный и уже зажиточный Михаил Степанович открыл заднюю правую дверь своего седана и вытащил из салона автомобиля скомканные форменные мужские брюки, которые ранее были накрыты газетами «Красное знамя».

Закидывая этот окровавленный предмет мужской одежды как можно дальше, Михаил Степанович краешком глаза увидел, как словно из-под земли возле него вырос огромный мужской силуэт и зычный бас произнёс: «Стоять. Вы арестованы за убийство государственного служащего!».

Рванувшись в сторону, пенсионер почувствовал, как кто-то быстрый и ловкий подставил ему подножку. Уже лёжа на мокрой и знакомой ему траве, Михаил Степанович ощутил холод наручников на своих запястьях. Почему-то он вспомнил зловещее отражение сигареты в золотом кольце.

В кабинет, где на стуле сидела злая пенсионерка, вошла женщина в форме полиции в сопровождении двух понятых – девушек и объявила, что сейчас будет произведён личный досмотр бабы Веры.

– А плявать, досматривайте, чертюки окаянные! – зло бросила пенсионерка.

…

– Отразите в протоколе, что в кармане вязаной кофты Вероники Степановны Горшочниковой обнаружено пожелтевшее бумажное фото, на обороте которого имеется надпись «Дмитрий, Вера и Михаил Мочалины». На фотографии запечатлены три человека: одна женщина и двое мужчин.

Расположившись на заднем сиденье служебного УАЗа, Михаил Степанович понимал, что у полиции имеются прямые улики, свидетельствующие о его причастности к преступлению, им совершённому.

– Согласен на явку с повинной, – обречённо произнёс пенсионер, исподлобья взглянув на огромного опера.