Самое древнее зло III. Помощники бога

– Тогда кто из них надул этот пузырь? – спросил Лимоныч.

И я, и Матвей пожали плечами.

– Пофиг, как был создан пузырь, – начал Антон. – Важно то, что именно благодаря ему Самое Древнее Добро не распространило свою устаревшую благодать на всю Землю, не так ли?

– Скорее всего – да, – ответила я.

Антон встал между нами и прозрачной стеной пузыря:

– В таком случае, приказываю прекратить колдовство для снятия пузыря. Пока не разберёмся с Самым Древним Добром – он должен оставаться.

– Эта стекляшка спасает Землю, – поддакнул Лимоныч.

С тех пор мы не помышляли о снятии пузыря.

5

Третьей доступной главой была вангрот гевульдтх кин-а-стен магия. Но вся её мудрость бесполезна для меня, так как требовала наличия Семилуния в небе. Поэтому я просто заучивала описания вращения лун и запоминала рисунки их сложных траекторий и фаз.

Каждая страничка этой премудрости давалась мне с огромным напряжением умственных способностей, ведь одновременно с изучением кинстен-магии мне приходилось изучать тонкости значений древнехиммельских слов. Без знания этого языка, запутанная наука девяти лун становилась ещё более запутанной.

В этом мне помог 4-й том Магической Энциклопедии Саммлинга и Ратфора, который был полностью посвящён древнехиммельскому и его применению в сотворении современной магии всех видов и Отметок, который я раздобыла ещё в Химмельблю.

С «Летописью» в одной руке и с четвёртым томом энциклопедии в другой я лежала на диване и пыталась разобраться во взаимодействии Грювштен и Отпады, и как на это взаимодействие влияет далёкая от них Ситайя, которая в свою очередь слегка затронута притяжением Стенсен.

В этом уравнении-заклинании, которое давало власть над Грювштен, учитывалась девятая планета, уничтоженная во время создания Барьера Хена. На древнехиммельском она называлась «Тунгкрюккель», что переводилось примерно как «Влиятельный Коротышка». Эта луна была самой маленькой, меньше Зюстерхен, но при этом самой тяжёлой, так как состояла из металла. Сила притяжения Коротышки влияла даже на самую большую из лун – Стенсен. Чтобы видоизменить уравнение-заклинание согласно теперешнему положению и взаимодействию лун, требовалось вычесть из него все влияния Влиятельного Коротышки.

От мыслительного напряжения хотелось завыть и расцарапать себе лицо, как это иногда делали умирающие тинь-поу.

– Бленда Роули! – заорал за дверью вестовой. – Матвей Сорокин вызывает к себе в мастерскую. Бленда Роу…

– Слышу, слышу, – я отворила дверь. – Что ему надо?

– Вызывает! – повторил он и убежал.

Беспроводное радио в Нижнем Брянске работало с искажениями. Земляне не могли понять их причину, так как не разбирались во влиянии магии на радиоволны. Маги посольства не могли помочь, потому что впервые слышали про какие-то радиоволны.

Для общения между отдалёнными башнями «Охвата» или группами, патрулирующими развалины города, мы использовали рулли фулельского поля общей памяти и соглядники, привезённые из Голдивара. Но рулли нужно экономить, поэтому для несрочных донесений использовались вестовые.

Уложив летопись в каменный куб, который я создала для хранения ценных вещей, я запечатала его всеми возможными заклинаниями запрета, охраны и оберега. В завершение всего использовала пространственный карман: пузырь пространства вырос из центра каменного куба, а потом сжался обратно, утягивая куб за собой.

Маги посольства потешались над моим трепетным отношением к «Летописи Закрытых Семилуний». Для них эта книга – набор небылиц и архаичных заклинаний. Но как изменились бы их лица, узнай они, что хранилось в скрытых главах!

7. Стеномёт и прочие бабские штучки

1

Мастерская, где Матвей и Корта-Ильда строили леддель, располагалась всё в торговом центре.

На первом этаже было много пространства для воздвижения лесов, или размещения вспомогательной магической машинерии.

После того, как я перевела чертежи из «Летописи» в умобраз, моей помощи в постройке не требовалось. Лишь изредка, когда нужно расколотить ядра силы на составные материалы, меня звали на помощь.

Причём, «колотить» нужно было без магии, а в прямом смысле.

Мне вручали огромный каменный молот, которым я стучала по ядрам, разложенным на каменной ступе. В это время Корта-Ильда сжигала два стен-камня, преобразовывая материал ядер в строительный материал. Его подхватывал Матвей, добавлял необходимые компоненты и пытался воссоздать очередную деталь ледделя, согласно чертежу.

Корта-Ильда заявила, что дробить ядра заклинанием рассоединения нельзя, ведь они потеряют всю силу отзвуков Первомага. Но почему дробить должна именно я – не стала пояснять.

Наверняка, для этого меня и вызвали снова. Святые камушки, пора сказать этим двум магическим машинеристам, решившим, что они самые главные, что я не обязана работать молотом.

Пусть сами молотят.

Выразив на лице решительность, я ворвалась в мастерскую:

– Корта-Ильда, мне надоело, что меня…

– Её нет, – ответил Матвей, отрываясь от изучения извилистой трубки, которая должна крепиться к трибуне ледделя. – Ушла на совещание к Пиротову.

Матвей подвёл меня к длинному деревянному столу, который опоясывал всё пространство мастерской. Он завален бумагами, неудавшимися деталями ледделя и стен-камнями, которыми так славилась брянская земля. На нём валялись осколки ядер силы – не все из них содержали в себе достаточное количество отзвуков магии Самого Древнего Добра, поэтому не годились для строительства. Но выбросить – жалко, всё-таки мы рисковали, добывая их по всему Верхнему Брянску.

На столе стояло что-то, накрытое маскировочной тканью.

Сдёрнув её, Матвей сказал:

– Я сделал для тебя оружие.

Я посмотрела на толстую ржавую трубу, длиной в три локтя. В её центре приварена железная корзина, заполненная обломками кирпичей. Перевела взгляд на Матвея.

– Да, внешний вид ещё не очень, – замялся он. – Это пробный вариант.

– Вариант чего?

– Стеномёта.

– Убей меня булыжник, что это значит?

– Над названием тоже ещё можно поработать. Но суть в том, что он будет метать стен-камни.

– Я вижу только битый кирпич.

– Стен-камни загрузим на полевых испытаниях.

Я приблизилась к стеномёту:

– И как он работает?

Матвей оживился: