Орден равновесия

Насытившись, существо отбросило обмякшее тело, напоминавшее сейчас перекрученную тряпичную куклу, посмотрело на старца.

И тихо, мелодично рассмеялось. Оно смеялось так искренне и весело, что жрец почувствовал, как и у него внутри поднимаются пузырьки радостного детского, совершенно безумного смеха. Смех твари заполнял мир, заставлял дрожать самые отдалённые уголки пространства. Он манил и ужасал.

Жрец опустился на колени и раскинул руки. Не в силах сдерживать смех, склонил голову и затрясся в приступе хохота.

Наконец. Наконец произойдёт то, чему он посвятил своё существование. Он умрет здесь и сейчас.

Исчезнет – и станет причиной исчезновения этого сгнившего, смердящего мира.

Как же это прекрасно.

Глава 2: Голоса в зеркалах

Если что-то и двигалось в славном портовом городе Эрионе неторопливо, так это голубые с золотом носилки наместника и серые с черным – мага Тимора. Высокий сухощавый маг, в отличие от многих своих коллег, предпочитал не свободные одежды из шелков и тонкой шерсти, а короткую куртку и узкие (некоторые считали, что неприлично узкие) штаны из прочной светло-голубой материи, что привозили из-за океана а также белые, тончайшего полотна, рубашки.

Маг любил действовать на нервы почтенной публике почтенную публику. Но носилками, как и все очень богатые горожане, пользовался с удовольствием. Узнать о том, что Тимор покинул свой дом, было легко. Специально выведенные в горных лабораториях мага рабы-муты двигались медленно, со змеиной грацией, а хрустальные колокольчики, проросшие в их глазницах, оповещали о появлении мага мелодичным звоном. Каждый раз горожан охватывал легкий озноб при виде этих существ. Несмотря на то, что глаз у них не было, носильщики безошибочно поворачивали головы в сторону знакомых Тимора, если таковые встречались на улице, и приветственно улыбались им тихой нежной улыбкой. Знакомых у мага было много.

Злые языки поговаривали, что и у самого Тимора в глазницах колокольчики из черного небесного камня. Никто не слышал звона этих колокольчиков, но объясняли это тем, что перед выездом маг снимает у них язычки. Так это или нет, не знал никто, поскольку глаза его постоянно скрывались за непроницаемо-черными стеклами небольших очков.

Любой другой горожанин, веди он себя таким образом, уже давно вызвал бы самое пристальное внимание стражи наместника. Но не Тимор. Он был магом. И он был не совсем человеком. Точнее, человеком он уже очень давно не был.

Сегодня колокольчики носильщиков вызванивали мелодию тревоги и спешки. Рабы не кланялись горожанам, безглазые лица были угрюмы и сосредоточены. Носилки мчались вперед со скоростью повозки, запряженной четверкой скаковых коней.

За городскими воротами муты и вовсе перешли на жутковатый стелющийся бег. Из носилок не доносилось ни звука.

Неутомимые рабы влекли носилки к склону горы, возвышавшийся в трех часах пути от города. На склонах этой горы, вопреки всем законам природы, никогда ничего не росло и люди не без основания опасались к ней приближаться. Кто-то поговаривал, что в глубине горы дремлет дух древней Машины, детишки пугали друг дружку страшными рассказами о светящихся шарах, заманивавших глупых малышей в лапы чудовищ, старики рассказывали легенды о том, что в глубине горы Древние люди хранили одну из частей Смерти Мира.

Глупости.

Маг точно знал, что гора появилась в момент Сдвига и была частью другого мира, проникшего в наш в те странные и страшные дни, которые положили конец всему, что Древние Люди называли своей цивилизацией. Маг относился к горе с уважением и хорошо знал ее возможности. Он и сам, отчасти, был порождением горы.

Носильщики остановились у подножья. Отлетели пологи, укрывавшие мага от посторонних глаз, и он бросился к неприметной расщелине. Приложил руку к холодному, даже сейчас, в разгар жаркого дня, камню и что-то прошептал. Лишь после этого шагнул в узкий проход.

Каблуки остроносых сапог цокали по каменному полу узкого туннеля, освещенного невидимым источником неяркого зеленоватого света. Постепенно стены туннеля начали расходиться и маг оказался перед огромной дверью, вполне уместно смотревшейся бы и у входа в жилище богов. Дверь была сплошь покрыта замысловатой резьбой, смысл которой был скрыт от человеческого разума. Маг нетерпеливо морщась дотронулся поочередно до нескольких завитков резьбы и створки начали медленно уходить в стены. Как только проход стал достаточно широким, чтобы можно было в него протиснуться, Тимор быстрым шагом прошел в зал, стены которого терялись в немыслимой высоте.

Навстречу уже спешил невысокий, очень бледный, человечек. На ходу он, явно сильно волнуясь, раз за разом проводил рукой по жидковатым темным волосам, заплетенным в длинную тонкую косицу.

– Что произошло, Тимор?

– Альбер, я боюсь даже предположить, – оба мага торопливо зашагали в глубину зала. – Надо выслушать остальных. Но, что бы это ни было, оно произошло рядом с нами. Здесь, в Эрионе.

Зал постепенно сужался, стены сходились все ближе, а потолок опускался. Альбер толкнул деревянную дверь и маги оказались в многоугольной комнате, на каждой из стен висело зеркало в рост человека.

Тимор сделал шаг назад, – Приступай, Хранитель правил, – голос его стал хриплым от волнения.

Альбер же словно стал выше ростом, спина выпрямилась, слегка нелепая фигурка приобрела некое величие. Он вскинул болезненно худые руки и его, доселе неуверенный, голос раскатился по комнате. Это не было речью. Скорее призыв напоминал песню без слов, и такая сила была в этой песне, что ей невозможно было не подчиниться. Зеркала, висевшие на стенах засветились и в них двигались, сначала смутные, а затем все более ясно различимые силуэты. Не все они были человеческими.

Альбер замолчал и устало опустил руки. Он повернулся к Тимору, голос снова был тих и робок. – Мне было труднее, чем обычно, их вызвать.

Три зеркала из двенадцати остались темными.

Тимор шагнул в центр комнаты.

Простите, если я оторвал вас от важных дел, уважаемые! – Маг обвел глазами собравшихся. – Но, судя по вашим лицам, все вы почувствовали то же, что и я.

Зеркала молчали. Тимор откашлялся, поправил темные очки и продолжил.

– Кто-то вернул Белоголового.

Сказав это Тимор пристально вгляделся в зеркала. Ответом ему было тяжелое молчание.

Наконец откашлялся огромный толстяк с серебряными глазами без зрачков. Тимора толстяк неимоверно раздражал, поскольку было совершенно непонятно, куда эта жирная туша смотрит.

– Мой ночной опыт дал очень …э-э-э.. странный результат. Я почувствовал какое-то присутствие. Нечто, чего не должно быть в нашем мире.

В разговор вступила миниатюрная брюнетка в полупрозрачном изумрудного цвета пеньюаре. Она лежала, раскинувшись на огромной кровати. Пальцы задумчиво перебирали волосы двух обнаженных юношей. Видимо всех троих оторвали от какого-то увлекательного занятия, и брюнетка не скрывала раздражения.

– Я не чувствовала ничего необычного! Откуда этот бред, Тимор? Снова разыгралась паранойя?

Вместо Тимора неожиданно ответил Альбер. Как всегда тихо, но яда, которым сочился его голос, хватило бы на то, чтобы уничтожить взвод тяжелой пехоты.

– Если бы уважаемая Ниула хоть иногда вылезала из кровати, то могла бы заметить, что этой ночью изменился тот Свиток Ариоха, которым она обладает.

– Откуда тебе знать, несчастный импотент? – взвизгнула брюнетка, отталкивая юношей.

Да потому, идиотка! – рявкнул Тимор, – что мы все делали копии Свитков и они хранятся здесь! У Альбера! И у него, в отличии от тебя, безмозглая нимфоманка, хватило ума его развернуть!

Ниула снова отпихнула мужчин, – Пошли прочь! – и спрыгнула с кровати.

Тимор присел на край невысокого стола, стоявшего посередине комнаты.

– Кто еще почувствовал что-нибудь странное?

На этот раз все подтвердили, что в полуночный час с каждым из них случилось что-нибудь необычное. Правда никто, кроме Тимора и Альбера не связал это с появлением Белоголового.

В зеркале снова появилась Ниула. Теперь на лице ее ясно читалась тревога. Она куталась в темно-синюю накидку.

– Да. Тимор, я тебя ненавижу, но ты прав. Свиток изменился. Я не могу прочитать его более, чем на два дня вперед.

Тимор достал из кармана куртки короткую трубку и кисет. Принялся неторопливо набивать ее. Затем так же неспешно раскуривать. Наконец, выпустив облако ароматного дыма, снова обвел взглядом зеркала. И резко соскочил со стола.

– Альбер, пусты три зеркала! Мое, твое… Почему не отозвался ла Грис?

Маги в зеркалах зашептались. Вязкая, как полуночный кошмар, тревога заполнила комнату. Такого не случалось никогда. Каждый из Двенадцати Магов всегда незамедлительно отвечал на вызов из комнаты Зеркал.

Тимор! Тимор! – окликнул мага серебряноглазый толстяк. – ла Грис живет неподалеку от Эриона. Твоих сил должно хватить, чтобы показать его поместье.

Маг поморщился, но кивнул, соглашаясь. Глубоко затянулся трубкой, склонился над столом и медленно выдохнул струю дыма. Нашёптывая, повел рукой над клубами.