Париж меня не видит

– Вы не против, если я себе кофе закажу? – Анар посмотрел на неё изучающим взглядом.

– Нет конечно, заказывайте.

К тому моменту, как Анару принесли его кофе, и он отпил пару глотков, Яна сидела почти без движения и смотрела в окно. Она старалась как можно тише дышать, так как думала, что в такой тишине, которая наступила для неё, её вздохи казались рычанием.

Не проглотит ли её собственный страх?

Анар молчал и продолжал изучать её взглядом.

– Яна, я понимаю Вашу смущённость. Перед Вами совершенно незнакомый человек, и рассказать ему о своих душевных травмах очень нелегко. Однако есть доказанное мнение, что именно незнакомому человеку раскрыть свою душу легче всего. Поэтому не обращайте на меня внимания. Просто говорите. Я Вас слушаю и не перебиваю, – он сделал сочувствующий вид, но блеск в его глазах говорил об обратном.

У Яны сильно загудело в ушах. Но отступать было уже некуда.

– Видите ли, Анар. Год назад… я потеряла двух любимых мне людей… Двух близких мне людей. Двух людей, которые были всей моей жизнью… Мой отец и будущий жених, возвращаясь из Москвы на машине, погибли, попав в ДТП. За рулём был папа и он, якобы по протоколу, обгонял грузовик в конце подъёма… Навстречу выехал автомобиль, и они сошлись в лоб в лоб… Женщина, которая управляла тем автомобилем, осталась жива, а мои… погибли… Папа сразу, Андрей в реанимации тем же вечером, не приходя в сознание. Моего отца признали виновным в ДТП… но я в это не верю. Ведь на погибших легче всего свалить вину… Когда я узнала об их гибели, то потеряла на день дар речи и осознания реальности. А когда пришла в себя, не могла уже жить. Видите ли, моя мама умерла при родах… Родственников у нас нет, поэтому я хоронила их одна… Отца в закрытом гробу…. – Яна заплакала, но старалась плакать как можно тише, хотя на её всхлипывания и прерывающиеся вздохи всё же обратили внимание гости кафе и официанты.

– Поплачьте, – железно произнёс Анар.

С виду можно было подумать, что молодой человек, будучи женатым, пытается объяснить своей любовнице, что не может оставить жену и ребёнка ради неё и предлагает расстаться. Девушка, разумеется, плачет.

– Анар, давайте уйдём отсюда? Вы были правы, надо было в Вашем офисе встретиться…

– Так ещё ничего не потеряно. Давайте доедем, тут рядом.

– Нет-нет, я не хочу навязываться, извините… простите, мне очень жаль…

Яна встала и зашагала к гардеробу. Анар, не вставая, обернулся и проводил её взглядом. Остановившись на полпути, Яна посмотрела на зимнюю улицу через витрину. Начинала кружить метель, которая обязательно ласково постучится в окна кафе.

Время, которое она хотела приручить, наконец, остановилось. Замерло всё: жизнь, смерть, любовь, ненависть. И только белая ворона продолжала также каркать где-то вдалеке…

Закинув голову назад, Яна вытерла привычным движением руки слёзы со своих влажных щёк, постояла минуту и пошла обратно к столику, где продолжал сидеть Анар.

– Давайте в салоне моей машины поговорим. Я тут на площади припарковалась. Я могу… – выдохнула пустой звук Яна, решив не договаривать последние слова.

– Хорошо, как Вам будет угодно.

***

– Всё моё воспитание взвалил на себя отец. После смерти мамы он отказался от своей личной жизни ради меня – чтобы я ни в чём не нуждалась. В девяностые он был простым начальником цеха на заводе. Вкалывал как проклятый… Часто бывало, что его цеху, как и многим другим, подолгу не выплачивали зарплату, да и завод уходил не раз в простой на полгода. Тогда он по ночам «бомбил» на своём стареньком «москвиче». А когда с деньгами было совсем туго – брался за любую работу: коптил рыбу для забегаловок, разгружал мешки с картофелем, сторожил автостоянки… Только благодаря ему я, не голодающая и не собирающая, как многие мои тогда одноклассники и их родители бутылки по улицам и паркам, и смогла поступить в вуз на бюджет и получить хорошее образование, так как ничто меня не отвлекало от учёбы в школе… А потом я смогла устроиться на хорошую работу. В 2006 году я заставила его уйти с завода, чтобы он отдохнул и пожил для себя. Я начала хорошо зарабатывать, так что, можно сказать, что мы поменялись местами… А незадолго до этого, в 2004, я встретила Андрея, моего будущего жениха. Скажу только одно, что он был и останется моей единственной любовью, которую я по-настоящему пережила… переживаю… Мы должны были пожениться этим летом… – Яна уже не замечала, как одновременно говорит и плачет. В салоне её «рыбки» было ещё прохладно, печка не успела всё обогреть. Поэтому она и Анар сидели в верхней одежде, – …и после этой трагедии я сломалась. Все говорили, что у меня депрессия, что, если я не пойду к специалисту, – я могу сойти с ума или наложить на себя руки. Понимаете, я тогда отстранилась от всех. От всего живого и радостного. Я не хотела никого слушать и видеть. Потеряла многих друзей, кроме моих трёх старых подруг. Они единственные, кто не забыли меня. Одна из них как раз Аня Журавлёва, которую Вы знаете. Но и от них я старалась убежать. Жизнь стала мне абсолютно неинтересна. Я не могу теперь смотреть на вещи в позитивном смысле. Я вижу только один негатив. Я ненавижу всё и всех вокруг. Я перестала улыбаться. Я каждый день плачу по несколько раз в день, уже даже не замечая этого. У меня часто бывают истерики. Я иногда даже ног не чувствую, падаю напол. Я выпила тонны таблеток, так как у меня уже год ужасно болит голова. Я практически ничего не ем. Меня часто тошнит. Я стала пить много алкоголя. Я плохо сплю. У меня через раз бессонница. Чтобы уснуть, я часто пью снотворное. А когда его не пью, потому что им меня часто рвёт, я всю ночь рыдаю, при включённом телевизоре… Я ненавижу выходные. Работа – это единственное место, где я забываюсь. Я бы рада там круглые сутки пахать, как раб, но там так не заведено. Вечерами я часто думаю, а не покончить ли мне с собой? И начинаю думать, как бы это сделать? Повеситься? Броситься под машину? Вскрыть себе вены? Выброситься из окна? Или проглотить всю пачку снотворного? Но так как понимая, что в душе? я трусиха, я боюсь это сделать. Но с каждым днём мне кажется, что я начинаю забывать, что такое страх. И от этого меня начинает знобить… Мне очень сложно жить без папы и Андрея. Одиночество и боль. Они никуда меня не отпускают, всё время следят за мной, контролируют… И вот вчера я, наконец, поняла, что ещё чуть-чуть, и они сведут меня с ума. Если бы они спросили: «Что нам с тобой сделать, Яна?» Я бы ответила: «Убейте! Просто убейте!» Я была бы рада, если бы это было так, но эти чувства предпочитают меня мучить. Хотя, позавчера, в субботу, я впервые за долгое время встретилась с подругами. Не знаю, почему я это сделала… раньше, я вообще гнала их и ругалась с ними. А сейчас, видимо, в моём сознании что-то произошло, раз я пошла на контакт… это и заставило меня пойти к Вам. Мне Вас советовала Аня, но я зло отнекивалась. А вчера поняла, что без помощи нужного мне человека уже не выдержу…

Снег запорошил стёкла автомобиля. Они сидели в серой темноте, которая освещалась бликами электрической улицы.

Всё это время Анар молчал и оставался в неподвижной позе, лишь один раз коснувшись обручального кольца на пальце; он наблюдал за прохожими, которые пытались убежать от зимнего ненастья.

– Вот и вся проблема вкратце… Наверное, таких как я – тысячи… Но из этих тысяч надо выбирать единицы, которые обречены на счастье. Разве не так? – прошептала Яна, доставая из бардачка разовые салфетки.

Тушью она давно уже не пользовалась. Постоянные приступы истерики не самые лучшие друзья для косметики.

Анар посмотрел на свои руки.

– Я понял Вашу проблему, Яна. Начнём, наверное, с того, что я опишу Вам Ваше состояние с точки зрения человеческой психологии, – он наклонил голову к Яне и, нахмурившись, посмотрел ей в глаза.

– Вы так спокойно говорите… я… я понимаю, таких сумасшедших как я у Вас много… – Яна не выдержала его взгляда и увела глаза в сторону.

– Нет, Вы не сумасшедшая, Вы слегка… скажем так, заболели. И я тут, чтобы Вам помочь. Но только если Вы сами этого хотите.

– Я хочу…

– Яна, у вас не депрессия. Я склонен думать, что это психотическое состояние вашего организма. Гиперактивность Вашей мозговой деятельности, которая из-за возникновения застойных очагов возбуждения находит возможность «разрядки» в виде эмоциональных кризисов. Ваши эмоции рождаются подсознательными установками прошлого. Они имеют под собой основу только в виде повода. Другими словами, это означает, что эмоциональная реакция после стимула, который, Яна, в Вашем случае это малейший негативный повод, преобладает над возможными вариантами исхода ситуации, оцениваемых сознательно… Одна из главных целей нашего лечения, я думаю, должна состоять в недопущении развития запредельных эмоций.

– Я понимаю, что именно прошлое и не даёт мне оттолкнуться на новый берег. Но я ведь не могу его вот так взять и забыть! Это часть меня…

– Я и не предлагаю Вам этого делать. Отпустить и забыть прошлое нельзя. Исключения составляют больные амнезией. Но тут другое дело. Ваше же прошлое можно попытаться интегрировать. То есть адаптировать к нормальной жизни. Нельзя терять такой опыт, как прошлое. Потеряв его, можно впасть в почти нерешаемые проблемы и закончить куда гораздо хуже. Попробуйте приспособить боль утраты ваших родных в чувство благодарности им. Склейте прошлое, когда Вы были с ними рядом, к Вашему жизненному опыту на данный день и продолжайте жить дальше. Прошлое обязано по своей природе помогать нам в будущем.

– Я Вас поняла. Знаете, Анар, подсознательно я знала всё, что Вы сейчас мне говорите. Всё, что я хочу, так это начать жить по-новому, раз уж судьба так со мной обошлась. Помнить и любить прошлое, но любить настоящее. Я хочу снова быть счастливой. Именно счастье и давало мне те жизненные силы в прошлом, когда я уже отчаивалась на любую радость. Именно чужому счастью я завидовала весь этот год… Если бы оно продавалось, я бы была готова купить его за любые деньги, – последние слова Яна произнесла шёпотом, расстёгивая молнию своей куртки.

– Юмор – хорошее оборонительно средство.

– В смысле? Это Вы к чему?

– Да, собственно… Яна, а что для Вас счастье, раз уж Вы акцентируете на этом такое внимание? – Анар несколько расслабился в позе.

– Счастье?.. в моём случае – это когда я живу и чувствую… что происходит вокруг меня. Это когда я ощущаю теплоту глаз, голосов, прикосновения губ, рук. Это когда я люблю жизнь такой, какой она есть, без всяких прикрас.

– Яна, а Вы никогда не задумывались, что счастье – это временное явление?

– Счастье не может быть временным, оно бесконечно. Когда я люблю, то это чувство уже никогда не уйдёт из моей души. Именно счастье и заставляет делать мир ярким в глазах у влюблённых.

– То есть Вы исключаете момент присутствия негатива в так называемом счастье?

– Да, исключаю. Если бы счастье несло в себе негатив, то оно называлось бы «зло». А «зло» – это уже аспект побеждённых, которые даже понятия не имеют о том, что, улыбнувшись своей душе, можно начать жить по-другому. Даже без денег в кармане. Я жила именно по-другому, но судьба нагло забрала у меня моих близких вместе с моим счастьем.

– Ну вот, видите, Вы же сами только что сказали, что судьба забрала Ваших близких именно с Вашим счастьем. Значит, оно, выходит, всё же временно?

– Я сказала, что забрала, но не убила. Оно есть. Моё счастье есть. Мне просто надо его теперь найти.

Анар снова принял напряжённую позу.

– Понимаете, Яна… Счастье, которое Вы хотите найти, как и любое другое счастье, – явление временное. Оно не даст Вам ту свободу от Вашего кризиса. Вы сейчас упали в очень глубокую яму. И выбраться из неё Вам не даёт именно желание стать счастливой.

– Я что-то не совсем понимаю…

– Представьте, Вы сейчас стали счастливой. Вы радуетесь жизни, всё хорошо. Вы встречаетесь с подругами, друзьями. Вас повышают на работе. И что дальше?

– Дальше?.. Дальше я буду жить.

– Вы и сейчас живёте.

– Но я буду жить счастливой, буду, так сказать, порхать над проблемами, быстро их решать, буду любить, радоваться жизни, рожу ребёнка, в конце концов…