Париж меня не видит

– Ян, тебе надо показаться врачу! – сочувственно застонала Маша.

– Да, рыжик, действительно, – подхватила Аня.

– Ты по-прежнему зовёшь меня рыжей… – Яна попыталась улыбнуться.

– Вот, уже лучше! Смотри, Марусь, она улыбается! А если серьёзно, сходи к врачу! Вот тебе наш совет, который мы не перестаём тебе давать.

– Да к какому ещё врачу? Я не больна. Со мной всё в порядке!

– Яна, с тобой как раз не всё в порядке. Я думаю, ты и сама знаешь, что с тобой.

– И что же?..

– Ты, мягко говоря, в острой депрессии. Ты думаешь, мы такие тупые, что не видим ничего и не понимаем ничего? Ты избегаешь всех, с тех пор как… – Аня запнулась на этих словах, – …погибли твой отец и Андрей… Твой мир сузился до рабочего кресла и этой комнаты. В гостиную… я даже предположить боюсь, когда ты заглядывала.

– И что с того? Это кому-то из вас мешает жить? – окрысилась Яна.

– Мешает! Ещё как мешает! Мы – твои подруги, мы желаем тебе только добра, но какого-то хрена ты упёрлась в свою стену «твердолобия» и не хочешь никого слушать! – перешла в наступление Аня. – Яна надо жить дальше! Их уж не вернёшь… Что было, то было! Да и к тому же ты не виновата, что их нет… Значит, такова судьба.

– Судьба?! Какая, к чёрту, судьба?! – вскрикнула Яна. – Я всю жизнь жила честно! Не воровала, не убивала, не обманывала! У меня не было матери, в отличие от вас, ангелочков! Меня воспитывал один отец! Он вкалывал на трёх работах, чтобы дать мне нормальную жизнь и образование! И вот тогда, когда я встала на ноги, чтобы отдать ему должное, и встретила свою настоящую любовь, твоя так называемая сучья судьба их забирает у меня!! Где справедливость?! Чем я это заслужила?!

Аня молчала.

– Отвечай!!

– Ян… Яна, успокойся, пожалуйста, Анька совсем не то хотела сказать… – Маша встала с кровати, подошла к Яне и взяла её за руку.

– Значит, так угодно Богу… – ответила Аня, кинув взгляд на фотографию, которая стояла недалеко на полке. На ней были запечатлены Яна и Андрей. Они стояли в обнимку и улыбались.

– Богу угодно?! А меня не забыли спросить, что мне угодно?! А?! Я ничем не заслужила того, что со мной произошло и что происходит сейчас! Но тем не менее, это моя сегодняшняя настоящая жизнь! Она более чем реальна! Это не твои дурацкие сигареты, мать твою, Аня! И не твой любимый «Илюшенька», Маша! Это всё намного страшнее!! – Яна была на грани истерики и, тыча пальцем в Аню, прорычала, – Вот ты, как самая религиозная у нас, объясни-ка мне, чем я это заслужила?!

– Я?.. Я… я не знаю…

– Тогда какого чёрта ты рот свой открываешь?!

– Яна, я тебя прошу, успокойся… – заохала Маша, начав тянуть Яну за руку. – Ну что ты опять кричишь? Всё же было хорошо десять минут назад.

– Хорошо не было даже час назад!! Приходя домой, вы падаете в объятия к своим парням, которые вас трахают каждую ночь, затем провожают вас на работу и встречают с неё!! А куда падаю я после работы, заменившую мне антидепрессант?! Я падаю в пустоту!! В слёзы!! В одиночество!! – на последнем слове голос Яны сменился хрипом; она зарыдала, обхватив голову руками. Затем она медленно согнулась в кресле пополам.

Девушки обступили её и нежно обняли.

Теряя жизнь, она, уходя, забирает наши слёзы. Слёзы – это единственное, чего не может контролировать душа.

– Поплачь, Янчик, поплачь. Со слезами выходит боль, – Аня сильнее обняла подругу и махать перед своим лицом ладонью, чтобы попытаться остановить слёзы, но это ей так и не удалось.

Маша, обнимая Яну через Аню, всхлипывала в такт её плача.

– Яна, прости меня… – проплакавшись и немного успокоившись, сказала Аня.

– Нет, это вы меня простите, девчонки. Опять нашло… И правда – я больная…

– Нет, Ян, ты не больная, – утирая щёки, произнесла Маша, – просто у тебя сейчас сложный жизненный период. Но ты молодец, что не сломалась!

– Мне до этого немного осталось. Знаете, сколько раз я думала о самоубийстве?

– Та-ак, началось! Ну-ка перестань сейчас же! – напряглась Аня. – Чтобы я таких слов от тебя больше не слышала! Ясно? Это проще всего – взять и умереть! А вот так, чтобы выстоять – это уже другое. Вот к чему ты должна стремиться!

– Я не могу… У меня больше нет сил.

– Ты должна! Нет, ты просто обязана!

– Мне больше ничего не интересно. Я словно в тумане. Я уже по-настоящему не улыбаюсь, не смеюсь… я так соскучилась по папе… по Андрюше… по счастью… по счастью быть с ними…

– Я знаю, – Аня обняла Яну ещё раз, – но они, я уверена, были бы рады, если бы ты начала новую жизнь.

Подруги замолчали. Эту тишину нарушал только фильм, который не мог понять человеческого горя и продолжал свою комедию.

– Девчонки, правда, простите меня… – всхлипнула Яна и попыталась улыбнуться.

Маша посмотрела на Аню, скривила рожицу, и все втроём засмеялись.

– Ну вот, видите, мы уже смеёмся! Значит, не всё так плохо! – Аня хлопнула в ладоши. – Ладно, я пойду ополосну лицо, смою потёкшую тушь. Между прочим, дорогую тушь, Яна!

– Анют, прости…

– Я шучу, тушь самая обычная, – Аня показала ей язык точно так же, как показывала ей в школе, – а когда я вернусь – будем пить пиво, а фильм… да пусть крутится… Яна, я покурить потом схожу?

– Только на лестничную площадку… Ты же знаешь, лоджия у меня в той комнате, а туда…

– Я знаю, можешь дальше не продолжать…

***

Накурившись вдоволь, Аня зашла в прихожую, закрыла за собой входную дверь и зашла в комнату Яны. Девчонки уже пили пиво.

– Ой, блин, этот запах курева меня раздражает, – прикрыла рот рукой Яна.

– И меня, – проворчала Маша.

– Какой запах? Я же сразу мятное драже съела! Это, наверное, из коридора.

– Нет, Журавлёва, это из твоего рта. Давай бросай уже курить, сколько раз тебе можно повторять!

– Всё, со следующей недели бросаю, только отстаньте!

– Ты ей веришь? – Маша подмигнула Яне.

– Ей? Ей вообще никогда нельзя верить! Вспомни, как она нас обманула, что беременна! – улыбаясь, ответила Яна. – Как мы за неё тогда волновались, сюсюкались с ней! А как она смеялась над нами, когда раскололась!