Полесский шаман

– В вагончике, холера его побери.

С Леником случилось то, что случалось с ним хоть и редко, но с завидным постоянством. Ночью он ужрался вусмерть. Мы нашли его лежащим на койке зубами к стенке. Рука свисает до пола. Леник лежит неподвижно, лишь тихо рычит, словно винипух, обожравшийся меда. Ясно, сегодня он нам – не помощник.

Гена докурил папироску и сказал:

– Ну что. Карэта подана, прошу садиться.

– Куда?

– Недалеко. В Молчаны. Три машины дров заказали. Как раз до обеда успеем, если напряжемся.

Зашибись. Три раза загрузить машину, три раза разгрузить. Гена немного ошибся. Закончили уже за обед. До Молчанов рукой подать. Банально не успевали отдохнуть между перегонами. Последняя машина шла со скрипом. Гена сбрасывал вместе со всеми, хотя ему, как водителю, лучше было бы поберечься. Чтобы руки не дрожали. Закончив, мы с Геной начали собираться, но Сергей попросил:

– Гентос, передохни. Обожди часок. У меня тут дело есть, срочное. Нужно наведаться к кое-кому. Вадим, пошли со мной. Думаю, тебе будет интересно посмотреть.

Гена подумал немного, потом сказал:

– Ну, хрен с вами, идите. Я пока вздремну малость. Как придете, стучите.

Мы прошли и остановились у опрятного дома из белого кирпича. Сергей повернулся ко мне.

– Вчера в этом доме должно было случиться горе, – сказал он. И, улыбнувшись, добавил: – Но этого не произошло. Сегодня здесь смех и веселье. Меня это радует.

– Что произошло? – я не совсем понял, что он имеет в виду. Точнее, ничего не понял.

– Сейчас узнаешь. Просто смотри и слушай. Позже я все объясню.

Он открыл калитку и вошел. Яростно залаял цепной пес, натягивая цепь до предела, чтобы достать нас. Открылась входная дверь, во двор выглянула хозяйка. Радостно заулыбалась, узнав Сергея.

– О, Сергей, это вы? Здравствуйте. Проходите в дом, сейчас чайку поставлю, – сказала она, посмотрев на меня. Затем гаркнула на пса: – Стихни там, злодей!

Собака замолчала, виновато замахала хвостом.

– Как ваш хозяин? – спросил Сергей, после того, как мы уселись за стол.

– В поле хозяин, работает, не покладая рук.

– А Анька как?

– Сидит в своей комнате. Уткнулась носом в этот бук, не вытащить.

– Ань!.. – крикнула она в коридор. – Выйди, посмотри, кто пришел.

Из коридора вышла красивая молоденькая девушка, лет семнадцати. Стройненькая, темноволосая. В комнате посвежело от дыхания ее юности.

– Ой! Здравствуйте, дядя Сережа! – защебетала она.

– Как там моя Анечка? – спросил Сергей, весело улыбаясь ей в ответ.

Девушка подняла руки вверх и закружилась, поднимая платье колокольчиком.

– Цвету и пахну, – засмеялась она.

– Как здоровье? Ничего не болит? – поинтересовался Сергей.

– Ой, спасибо вам! Все прошло. Это чудо какое-то, – сказала Анька, останавливаясь.

– Чудо и есть. Анечка, я пришел сказать, что ты теперь вне опасности.

– Вы хотите забрать его? – спросила она, касаясь рукой груди.

Подошла хозяйка. Она принесла на подносе чай с бутербродами. Присела рядом с нами.

– Ты носила его не снимая? – обратился Сергей к Анечке.

– Ага, как вы и сказали, – она продолжала прижимать руку к груди. – Я настолько к нему привыкла. Без него я словно голая. Так не хочется снимать его. Мне страшно…

– Анечка, я бы с удовольствием оставил его тебе. Но прямо сейчас, недалеко, кстати, отсюда, от рака умирает ребенок. Только эта штука может спасти его. А ты, как я уже сказал, вне опасности.

– А если рак вернется? – спросила хозяйка. – Неужто снова придется проходить через все это? Это ужасно.

Она заметно помрачнела.

– Не вернется, – ответил Сергей. – Если сделаете, как я скажу.

Он помолчал, выдержал паузу, затем начал говорить.

– Прежде всего, вы должны знать, что рак, хоть и побежден, но никуда не ушел. Он дремлет внутри в глубокой ремиссии. И может начаться снова. Через месяц, год, двадцать лет.

Анечка вспыхнула, хотела перебить, но Сергей поднял руку, останавливая ее.

– Рак – это не болезнь. Это расплата за наши грехи. Конечно, у каждого свой крест. Кто-то пьет, курит по-черному, и доживает до девяноста лет. А кто-то живет без вредных привычек, а умирает молодым в страшных мучениях. Тот крестик, что на тебе – он не лечит в буквальном смысле слова. Его святость обеляет грех, и рак отступает.

– Чем же грешно бедное дитя шестнадцати годов? Не курит, не пьет. С мальчиками ни-ни. До сих пор невинна. Каждое воскресенье мы ходим в церковь. За что нам такое наказание?

– Есть грех, страшный грех. Который совершает каждый из нас. Каждый день, каждый час, – ответил Сергей.

– Какой? Я не понимаю…

– Есть одна из строжайших заповедей, которую дал нам Господь – не убий.

– Но как?..

– Люди не поняли, что сказал Господь в этой заповеди. Они решили, что нельзя убивать людей. На самом деле нельзя убивать живое. Не случайно Господь принял живые злаки Авеля, и отверг мертвого барашка Каина.

– Так Господь разрешил разводить животных, – вставила Анька.

– Разводить можно, убивать нельзя. Животные могут убивать, на них греха нет. Такими их создал Господь. Но люди другие. Господь создал нам столько пищи, человек может жить, не убивая. Поэтому нам убивать – грешно.