Первая мировая война

Размеры перевозок по сосредоточению на государственной границе достигали цифры в 4531 эшелон, без учета запасных частей, ополчения и артиллерийских тыловых учреждений, которые требовали под себя еще 4170 эшелонов. Из этого количества 2562 эшелона (около шестидесяти процентов) располагались западнее линии Санкт-Петербург – Москва – Харьков – Севастополь. Еще 1608 эшелонов – восточнее (16 й, 24 й, 5 й армейские, и 3 й Кавказский корпуса). Из местностей восточнее данной линии должны были подойти 18 % регулярной пехоты, 33 % второочередных дивизий, 30 % кавалерии[84 - Васильев Н. Транспорт России в войне 1914—1918 гг. М., 1939, с. 31—32.].

Долговременность русского сосредоточения вынудила невольно применить эшелонированную систему боевых порядков в первых операциях на Висле. Подходившие из глубины страны армейские корпуса включались в уже проводимые операции, придавая военным действиям новый импульс. Но в последующем опыт 1914 года так и не был учтен: до конца Первой мировой войны русские делали ставку на массовый удар максимумом сил в избранном направлении, практически не задействуя своевременное маневрирование силами и средствами между фронтами.

Германия могла рассчитывать на успех военных действий лишь при долгой заблаговременной подготовке войны во всех отношениях: собственно военном в первую голову. При этом, следуя элементарной логике, необходимым представлялось условие выбора того момента для развязывания агрессии, когда сама Германия максимально готова к войне, а противники – по возможности не готовы. Речь идет, разумеется, не только о преимуществе в вооружении и силах армии, но и о чрезвычайно благоприятной внутри– и внешнеполитической обстановке, подготовке военной промышленности, организации усилий страны на войну, готовности союзников, потенциально возможного усиления союзников и вероятного ослабления вооруженных сил противников. Исследователи так оценивают эту проблему: «При ограниченных ресурсах стратегического сырья и продовольствия Германия обладала неоспоримым преимуществом перед странами Антанты в индустриальном развитии, особенно в машиностроении, которое играло ведущую роль в производстве оружия и других средств вооруженной борьбы. В этой области перед войной Германия превосходила страны Антанты почти на двадцать процентов, а совместно с Австро-Венгрией – в полтора раза. Это давало возможность с самого начала войны значительно опередить противника не только по темпам, но и по масштабам производства оружия и сразу же создать превосходство в средствах уничтожения его живой силы – основы боеспособности армии. Таким образом, проигрыш в объеме экономического потенциала Германия и ее союзники планировали компенсировать высокими темпами и мобильностью использования тех материальных средств и возможностей, которые имелись у коалиции»[85 - Лютов И.С., Носков А.М. Коалиционное взаимодействие союзников: по опыту Первой и Второй мировых войн. М., 1988, с. 13.].

Отступление немцев в Восточной Пруссии

Агрессивная и жадная политика Берлина, желавшего в одиночку главенствовать в Европе, вразрез с многовековой практикой принципа «баланса сил», к которому все давно привыкли и считали правильным, сделала мировую войну практически неизбежной. Подготовка к Большой войне, начавшаяся еще в XIX столетии и принявшая фактически открытые формы в начале XX века, почти наверняка должна была получить по своем окончании эту самую Большую войну в Европе. И чем дальше, тем больше немецкая верховная власть оказывалась заложницей собственной политики: колебания кайзера 15 – 18 июля 1914 года были с негодованием отвергнуты германской военщиной, а предостережения адмирала А. фон Тирпица, единственного, кто рассуждал здраво и указывал на настоящего германского врага, предписываемого логикой экономической и геополитической борьбы, пропали втуне.

Поэтому и инициатива ведения собственно боевых действий находилась в руках Германии: во-первых, потому, что именно она собиралась развязать войну и пересмотреть результаты колониального раздела мира. Во-вторых, вследствие своего географического положения, которое давало возможность переноса центра тяжести военных усилий с Запада на Восток и обратно, от чего зависели действия стран Антанты на континенте. Именно исходя из неизбежности ведения войны на два фронта и строилось оперативно-стратегическое планирование немецкого Большого Генерального штаба на протяжении десятилетий.

В свое время фельдмаршал Х. Мольтке-старший предполагал вести войну «на измор», не надеясь покончить ни с Россией, ни с Францией в короткие сроки. Такой подход диктовался относительно низкой мобильностью сил и невысоким уничтожающим действием средств ведения войны. Но уже его преемник на посту начальника Большого Генерального штаба граф А. фон Шлиффен, опираясь на многократно возросшую мощь германской индустрии и вооруженных сил по сравнению с концом XIX столетия, принял на вооружение наполеоновскую стратегию сокрушения, чтобы за сорок дней вывести Францию из войны. После быстрой победы над Францией предполагалось перенести основные усилия на Восток и совместно с австро-венгерскими армиями разгромить русских.

Поэтому свою деятельность на посту начальника германского Генерального штаба ген. А. фон Шлиффен всецело посвятил разработке кампании на Западе, справедливо полагая, что в случае победы над Францией исход Восточной кампании будет решен уже только простым соотношением сил. Даже в период Русско-японской войны и последовавшего после Первой Русской революции ослабления российских вооруженных сил генерал Шлиффен не изменил своего оперативно-стратегического планирования, заключавшегося в обходе французских армий сильным правым крылом через Бельгию, отбрасывание французов за Париж к германской границе и их полное уничтожение в грандиозном Приграничном сражении за срок, не превышавший шести недель со дня вступления в войну. Военно-политическое руководство Германии превосходно сознавало, что в случае войны с Россией союзница русских – Франция – будет вынуждена в любом случае выступить против Германии, так как в случае разгрома Российской империи французы оказались бы один на один против коалиции Центральных держав, не имея ни единого шанса на победу.

Однако определенные военные, придворные, финансовые, помещичьи круги не желали пожертвовать чем-либо, чтобы выиграть всю войну. Дело в том, что «План Шлиффена» во имя достижения решительной победы во Франции предполагал оставление в Эльзас-Лотарингии (той самой области, которая и являлась «яблоком раздора» между Германией и Францией) и в Восточной Пруссии лишь небольших заслонов, долженствовавших вести активную оборону, по сути, без надежды на успех. То есть временная оккупация этих областей допускалась Шлиффеном как своеобразный «подкидной», как жертва, чтобы выиграть войну. Но, ослепленные мощью германского сухопутного меча, оппоненты А. фон Шлиффена не желали замечать, что блицкриг есть дело тщательно выверенное и рассчитанное, – тем более в условиях войны на два фронта.

В итоге давление прусских помещиков-юнкеров и промышленников Рура вынудило кайзера Вильгельма II 1 января 1906 года отправить графа Шлиффена в отставку. Бесспорно, что обстановка несколько изменилась: существенное развитие получила железнодорожная сеть, увеличилась огневая мощь войск, возросло значение промышленной базы Рура и т.д. Но все-таки за шесть недель ни французы не успевали выйти в тыл германских армий через Эльзас-Лотарингию, ни русские – испепелить Восточную Пруссию и дойти до Берлина.

Генерал Гинденбург (в центре). Слева от него начальник его штаба генерал Людендорф

Тем не менее после отставки графа А. фон Шлиффена «План Шлиффена» претерпел кардинальные изменения в том отношении, что теперь немцы стремились закрыть все бреши и не допустить врага на свою территорию. Поэтому, как говорит А.А. Свечин, преемники генерала Шлиффена – прежде всего его непосредственный преемник ген. Х. Мольтке-младший – «стремились и осуществить план Шлиффена, и уберечь каждую пядь германской земли от неприятельского вторжения. Они являлись в одно и то же время представителями идеи стратегии сокрушения и стратегии измора, несовместимых по самой природе своей»[86 - Постижение военного искусства. Идейное наследие А. Свечина. М., 2000, с. 237—239.].

Отныне задачей германского Большого Генерального штаба после отставки графа А. фон Шлиффена стала разработка такого планирования военных действий, чтобы враг нигде не мог вступить на немецкую землю. Именно поэтому восточнопрусская и лотарингская группировки получали существенное приращение сил по новому планированию. Ясно, что такой подход не только лишал все-таки оставленный на вооружении «План Шлиффена» главных козырей, но и не позволял германскому руководству использовать шлиффеновское планирование в должной мере. Ведь тем самым ослаблялась главная группировка сил в Бельгии, сосредотачиваемых для сокрушительного удара по Франции, ибо невозможно быть сильными повсюду. Погоня же за двумя зайцами привела к проигрышу войны.

Восточно-Прусская наступательная операция 4.08 – 2.09.1914

Оперативно-стратегическое планирование начала войны в Российской империи носило активный наступательный характер. Признавалось необходимым одновременно наступать и против Австро-Венгрии, и против Германии. При этом полагалось предпочтительным вести наступление в Галицию и держать оборону на русско-германской границе вплоть до окончания русской мобилизации. Противодействие союзников германскому «Плану Шлиффена» заключалось как раз в том, чтобы оттянуть на Восток возможно большее количество немецких войск, дабы не допустить поражения Франции. Поэтому российский план войны предусматривал вторжение двух русских армий в пределы Восточной Пруссии. Характерно, что русские планы были жестко детерминированы операциями на франко-германском фронте, а сроки начала операций на Востоке являлись производными от сроков развертывания боевых действий на Западе.

Задачу наступления в Восточную Пруссию с целью ее очищения от противника и дальнейшего продвижения до Нижней Вислы получил Северо-Западный фронт ген. Я.Г. Жилинского. В состав фронта входили 1 я армия ген. П.К. Ренненкампфа (около ста тысяч штыков и сабель при четырехстах орудиях) и 2 я армия ген. А.В. Самсонова (до ста сорока тысяч человек при семистах орудиях). Со стороны немцев Восточную Пруссию прикрывала 8 я армия ген. М. фон Притвица унд Гаффрона и крепостные гарнизоны. Общая численность германских войск вместе с гарнизонами – около двухсот тысяч человек при тысяче с небольшим орудий.

Русские армии наступали порознь, в обход Мазурских озер (1 я армия от линии реки Неман, с востока; 2 я армия от линии реки Нарев, с юга), где немцами был создан сильный крепостной район. Наступление русских армий на различных направлениях в итоге обозначило вторжение русских в Восточную Пруссию не как фронтовую операцию, в которой армии связаны общностью цели и взаимной поддержкой, а как две разрозненные армейские операции[87 - Строков А.А. История военного искусства. М., 1994, т. 5, с. 323—324.].

С утра 4 августа, на шестнадцатый день с объявления войны, войска 1 й армии стали переходить государственную границу. Против генерала Ренненкампфа были развернуты основные силы германской 8 й армии. В этот же день 1 й германский корпус был отброшен от Сталлупенена, и воодушевленные первым успехом русские бросились вперед. 7 августа развернулось первое значительное сражение на Восточном фронте – под Гумбинненом, где 8 я германская армия потерпела первое поражение. Известие о выдвижении 2 й русской армии к государственной границе побудило командарма-8 начать отход в глубь Восточной Пруссии.

В 21 час 7 августа генерал Притвиц, ошеломленный результатами Гумбинненского сражения, отдал приказ об отступлении за Вислу – то есть об очищении Восточной Пруссии. Поздно вечером 8 августа, когда под давлением собственного штаба опомнившийся от первоначальной паники генерал Притвиц уже переменил свое решение и приступил к разработке операции против 2 й русской армии, начальник германского Генерального штаба ген. Х. Мольтке-младший предложил кайзеру сменить командование 8 й армией.

В итоге 10 августа на Восточный фронт прибывает новое командование – ген. П. фон Гинденбург и его начальник штаба ген. Э. Людендорф. Этим людям предстоит командовать Восточным фронтом до середины 1916 года, после чего они возглавят Верховное командование Германии, а значит, и всего Центрального блока. Впоследствии оба генерала сыграют чрезвычайно важную роль в передаче высшей власти в Германии национал-социалистскому режиму А. Гитлера.

Само по себе назначение Гинденбурга и Людендорфа уже означало, что они обязаны наступать во что бы то ни стало и отразить русское вторжение в Восточную Пруссию. А так как единственным наработанным шаблоном для действий германских войск в этом районе были данные предвоенных полевых игр графа Шлиффена, то действия Гинденбурга во многом были заранее запрограммированы данным обстоятельством: после отхода немцев перед 1 й русской армией операция на окружение предполагалась против 2 й русской армии. То есть в результате неудачи под Гумбинненом и последовавшего вслед за этим отступления перенести удар на русскую 1 ю армию уже не представлялось возможным: в этом случае русские действительно брали немцев в клещи.

Генерал-адъютант Н.И. Иванов

Между тем медленно двигавшаяся к германской границе 2 я армия ген. А.В. Самсонова официально включала в себя шесть армейских корпусов (из которых один вскоре убыл в 1 ю армию (2 й корпус)) и три кавалерийские дивизии. Таким образом, на бумаге 2 я армия представляла собой внушительную силу, способную если и не разбить в одиночку 8 ю германскую армию, то как минимум успешно ей противостоять. На деле перспективы наступления 2 й армии выглядели вовсе не так радужно.

Во-первых, 1 й армейский корпус находился в непосредственном подчинении Ставки Верховного главнокомандования. Назначенный главковерхом, дядя царя, великий князь Николай Николаевич, рассчитывая открыть третье операционное направление (на Берлин), категорически запретил продвижение 1 го армейского корпуса севернее городка Сольдау, находившегося на левом фланге наступавшей 2 й армии. Верховный главнокомандующий посчитал, что, располагаясь в Сольдау, 1 й корпус и так сумеет прикрыть фланг 2 й армии ген. А.М. Самсонова.

Во-вторых, 6 й армейский корпус также выпадал из распоряжения генерала Самсонова, подчиняясь напрямую главнокомандующему армиями фронта ген. Я.Г. Жилинскому, который двигал войска комкора-6 ген. А.А. Благовещенского на север, на Бишофсбург, рассчитывая где-то там соединиться с частями 1 й армии. А так как конница, в свою очередь, обеспечивала фланги фактически не подчинявшихся генералу Самсонову корпусов, то ясно, что командарм-2 не мог руководить действиями своей кавалерии в должном объеме. Центральные же корпуса почти не имели корпусной конницы, а следовательно, не имели и разведки.

В итоге выходит, что фактически ген. А.М. Самсонов командовал только центральными корпусами (23 м (в составе одной пехотной дивизии), 15 м и 13 м), стремившимися перерезать железную дорогу Кенигсберг – Алленштейн – Остероде – Торн, чтобы совместно с 1 й армией окружить всю германскую восточнопрусскую группировку. Итого – пять пехотных дивизий вместо тех девяти пехотных и трех кавалерийских дивизий, что числились «на бумаге». В таком варианте численность войск А.В. Самсонова резко уступала неприятелю, не говоря уже об артиллерии. И чем дальше на север двигались войска генерала Самсонов, тем больше «провисали» их фланги, подставляя свои тылы под удар противника, задолго до войны подготовившегося к проведению как раз такой операции по разгрому русской Наревской армии.

В свою очередь, генерал Людендорф, фактически руководивший действиями немцев, превосходно сознавая мощь русских перволинейных дивизий, сразу же понял, что сражение с обеими русскими армиями одновременно грозит ему поражением. Таким образом, следовало бить русских поодиночке, пользуясь тем преимуществом в маневре, что предоставляла в руки немцев заблаговременно подготовленная оборонительная система Восточной Пруссии: железнодорожная сеть, система складов, укрепленные районы.

Полковник князь Эристов и ротмистр барон Врангель после взятия батареи у деревни Каушен, в Восточной Пруссии. Оба награждены орденом Св. Георгия 4 й степени

Генерал-адъютант Н.В. Рузский

План штаба 8 й армии устанавливал: 17 й армейский и 1 й резервный корпуса сдерживают продвижение русской 1 й армии, в то время как 20 й армейский, 1 й армейский и Сводный (части гарнизонов крепостей Торна, Кульма, Грауденца и Мариенбурга) корпуса готовятся обойти 2 ю русскую армию с левого фланга. При этом 20 й и Сводный корпуса непосредственно противостоят центральным русским частям, а 1 й корпус производит обходной маневр через район Сольдау – Уздау с последующим выходом в тыл 2 й русской армии. В случае же если 1 я армия русских не озаботится быстрым преследованием отходящей главной немецкой группировки, то 2 я русская армия берется в кольцо двойным охватом. Именно так эту операцию разрабатывал еще граф А. фон Шлиффен, и именно здесь немцам с русской стороны «подыграли» Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и главкосевзап ген. Я.Г. Жилинский, подчинившие самим себе фланговые корпуса 2 й армии.

Обеспокоенное обозначившейся возможностью очищения Восточной Пруссии, Верховное германское командование 8 августа, одновременно с назначением Гинденбурга и Людендорфа, распорядилось о первых перебросках с Запада на Восток. Главной причиной этого решения стали колебания германского военно-политического руководства в связи с успешным вторжением русских в немецкие пределы. Поражение под Гумбинненом от 1 й русской армии, подкрепленное успехами 2 й русской армии у Орлау – Франкенау, побудили ген. Х. Мольтке-младшего перестраховаться. Три армейских корпуса были изъяты из группировки, дравшейся во Франции (при этом два корпуса – из ударного правого крыла), и двинуты для посадки в эшелоны. Гвардейский резервный и 11 й армейский корпуса прибыли к Гинденбургу уже после поражения 2 й русской армии, но при их активном участии из Восточной Пруссии была выбита 1 я армия. 5 й армейский корпус был затем возвращен на французский фронт, но опоздал к началу битвы на Марне.

Таким образом, наступление русских в Восточную Пруссию ослабило германцев на Западном фронте накануне решительного сражения и в самом ответственном участке фронта. Генерал Людендорф – один из наиболее верных и последовательных учеников графа Шлиффена – больше своего главнокомандования опасался за судьбу решающего сражения, отказываясь от помощи. Но наплыв беженцев в Берлин и давление определенных политических, финансовых и придворных кругов вынудили ген. Х. Мольтке-младшего послать на Восток подкрепления с Запада. По иронии судьбы, эти войска были взяты с главного направления, на котором решалась судьба всей войны, ибо выигрыш битвы на Марне отдавал немцам Париж и Францию[88 - См. Оськин М.В. Крушение германского блицкрига в 1914 году. Марна – Гумбиннен. М.: Цейхгауз, 2007.].

11 августа 1 я русская армия, подчиняясь директивам штаба Северо-Западного фронта, начала свое движение на крепость Кенигсберг по обоим берегам реки Прегель, тем самым еще более отдаляясь от 2 й армии. П.К. Ренненкампф донес Я.Г. Жилинскому, что 1 й и 17 й германские корпуса, скорее всего, отступают в крепость: командарм-1 стал инициатором движения на Кенигсберг, а главнокомандующий войсками фронта поддержал его. В итоге на юг из состава многочисленной кавалерии 1 й армии (до двадцати тысяч сабель) отправился только слабый конный отряд ген. В.И. Гурко.

Как только выяснилось движение войск генерала Ренненкампфа на Кенигсберг, Э. Людендорф приступил к организации маневра по двойному охвату армии Самсонова. На направлении движения войск 1 й русской армии были оставлены всего-навсего кенигсбергская ландверная дивизия с северного фланга и две кавалерийские бригады, отступавшие завесой по фронту. Все прочие силы были брошены на юг, против 2 й русской армии. 10 августа Гинденбург отдал директиву по производству необходимой перегруппировки для нового сосредоточения, которая должна была происходить на ходу, еще до выхода войск в район операции. В этот же день, 10 августа, штаб 2 й армии, встревожившись упорным сопротивлением противника в бою у Орлау – Франкенау, запросил штаб фронта о подкреплении левого фланга армии. Пока подкреплений не было, ген. А.М. Самсонов попросил придержать темпы наступления. Ответом главкосевзапа ген. Я.Г. Жилинского стало обвинение Самсонова в трусости: «Видеть неприятеля там, где его нет – трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю!»[89 - Цит. по: Керсновский А.А. История русской армии. М., 1994, т. 3, с. 190.]

Переправа через реку Сан. 2 сентября 1914 г.

Теперь 2 я армия, подстегиваемая своим оскорбленным начальником, бросилась вперед без оглядки, навстречу гибели. 20 й германский корпус отходил перед 2 й армией на северо-запад, по направлению к Остероде. Центральные русские корпуса бросились за ним, полагая, что настигают главные силы противника, и тем самым подставили свой правый фланг и тыл подходившим с северо-востока неприятельским 17 му и 1 му резервному армейским корпусам. Левый же фланг, куда выходил германский 1 й армейский корпус, «провисал» вследствие распоряжения Ставки не продвигать 1 й корпус севернее Сольдау.

Пока русские надеялись организовать разгром неприятеля, немцы уже приступили к проведению маневра на окружение, пропагандировавшегося графом А. фон Шлиффеном под наименованием «Канн». Германский 1 й армейский корпус ген. Г. фон Франсуа 13 августа перешел в наступление против русского 1 го корпуса в районе Уздау. Франсуа намеревался отбросить русских за Сольдау, чтобы открыть себе прямую дорогу в тыл всей русской 2 й армии. Кроме комкора-1 ген. Л.К. Артамонова, сейчас никто другой не мог прикрыть фланг, оголившийся в ходе погони за германским 20 м корпусом к Остероде. И именно поэтому 1 й армейский корпус должен был удержать свои позиции во что бы то ни стало, вплоть до того момента, как решится успех в центре.

Сражение 1 го корпуса у Уздау – Сольдау стало ключом ко всей операции: владение этой позицией давало победу. Но здесь свою роковую роль сыграла сама личность комкора-1, который приказал отступать за Сольдау, не исчерпав всех своих возможностей для сопротивления, за пять минут до того доложив командарму, что «держится как скала». Командир корпуса был немедленно отрешен от должности, и ген. А.М. Самсонов приказал 1 му корпусу «во что бы то ни стало удерживать позиции впереди Сольдау». Запоздалая попытка контрудара, организованная сменившим Артамонова генералом Душкевичем и представителем штаба армии полковником Крымовым, провалилась. И тут же генерал Самсонов, решивший, что в такой момент его место в войсках, сообщил штабу фронта, что 1 й армейский корпус отступил, а сам командарм-2 выезжает в центр, снимая аппарат Юза, служивший для связи с Я.Г. Жилинским[90 - Восточно-Прусская операция. Сборник документов империалистической войны. М., 1938, с. 296.].

В это время на правом крыле 2 й армии 6 й армейский корпус и приданная ему 4 я кавалерийская дивизия потерпели поражение севернее Бишофсбурга от германских 17 го и 1 го резервного корпусов. При этом комкор-6 ввел в дело только половину сил, а после их отхода под давлением неприятеля приказал отступать всему корпусу. Итак, русское фланговое прикрытие, вследствие малодушия корпусных командиров, рухнуло. Теперь немцы получили возможность двойного охвата русских флангов, что создавало им условия для полного уничтожения центральных корпусов 2 й русской армии.

Пока 15 й армейский корпус генерала Мартоса и 23 й армейский корпус генерала Кондратовича в упорных боях теснили германский 20 й корпус, 13 й армейский корпус генерала Клюева спокойно продвигался вперед, занял Алленштейн и только теперь был остановлен для оказания поддержки соседям. Поздно вечером 14 августа Гинденбург, убедившись в невозможности окружения всей русской армии, приказал окружить только 13 й и 15 й русские корпуса.

И лишь теперь русское командование, не сумев пробиться к железной дороге, прорезавшей всю Восточную Пруссию с запада на восток, и зная, что в тыл армии с обоих флангов заходят германские группировки, было вынуждено приступить к возможно более быстрому отступлению, чтобы спасти войска. Вечером 15 августа общее командование отступавшими корпусами было возложено на комкора-15 ген. Н.Н. Мартоса, но тот попал в плен с оружием в руках в самом начале общего отхода. 16 августа, уже не имея возможности пробиться на юг, через Нейденбург, русские корпуса отступали на юго-восток, к Вилленбергу. К сожалению, отрезанный от главных сил командарм-2 ген. А.М. Самсонов не сделал попытки объединить действия всех трех корпусов для массированного прорыва. Вместо этого он пытался проскользнуть из окружения только со штабом, через леса, где, страдая от болезни, и застрелился, не вынеся позора поражения (штаб вышел из «котла»).

Комкор-13 генерал Клюев во главе четырехтысячного авангарда, за которым следовало еще пятнадцать тысяч штыков, сдался перед последней линией германского кольца. К вечеру 17 августа немцы замкнули кольцо окружения, а Людендорф приступил к частичной перегруппировке сил против 1 й русской армии. 17 й германский корпус запер все выходы из Грюнфлисского леса, где и капитулировали остатки трех русских армейских корпусов. Как впоследствии писал сам П. фон Гинденбург, «надо было одержать над Самсоновым не простую победу, а уничтожить его, чтобы иметь свободные руки против Ренненкампфа. Только таким образом мы могли очистить Восточную Пруссию и получить свободу для дальнейших действий по оказанию помощи австрийцам в решительных битвах в Галиции и Польше».

Как пишет исследователь сражения, «вся операция 2 й армии разыгрывалась без непосредственного влияния на нее русского командования, узнававшего о происходящих оперативных событиях задним числом и поэтому лишенного возможности быть действующим фактором, вызывающим события своими оперативными распоряжениями»[91 - Иссерсон Г. Канны мировой войны (гибель армии Самсонова). М., 1926, с. 89.]. Действительно, практически в ходе всей операции против Самсонова немцы владели инициативой действий, навязывая их русским. Но порыв русских войск был столь велик, что судьба сражения 13 – 14 числа висела на волоске, и лишь поведение генералов Артамонова и Благовещенского, не сумевших стоять и умирать, дало победу немцам. Общие потери 2 й армии составили около восьми тысяч человек убитыми, двадцать пять тысяч ранеными и до восьмидесяти тысяч пленными (в это число вошли почти все раненые). Противник захватил также до пятисот орудий и двести пулеметов. Потери немцев составили всего-навсего около тринадцати тысяч человек.

Известие о поражении в Восточной Пруссии произвело «крайне тяжелое впечатление» в тылу: «первое серьезное столкновение наших войск с германской армией окончилось такой крупной неудачей... а мы все так были уверены в нашей победе»[92 - Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-5956, оп. 1, д. 357, л. 32]. Разгром в первой операции против немцев породил «германобоязнь» не только на фронте, но и в тылу. Но гибель русской армии не была напрасной.

Главной задачей армий Северо-Западного фронта стояло оттягивание германских войск из Франции на Восток. Единственная реальная поддержка французов заключалась в скорейшем и безостановочном продвижении русских в глубь германской территории, чтобы вынудить германское Верховное командование потерять голову и начать переброски с Запада. Ген. А.В. Самсонов был обречен на наступление, отлично понимая, что противник, если захочет, все равно успеет уйти, воспользовавшись железнодорожным фактором. Поэтому генерал Самсонов был одновременно обречен и на вполне вероятное поражение, в случае перегруппировки германцев против 2 й армии, как это подразумевалось отработанным до войны оперативным планированием ген. А. фон Шлиффена.

Конечно, тяжелого поражения было возможно избежать. Русский Генеральный штаб недооценил силу и масштабы сопротивления немцев в сражениях за Восточную Пруссию. Оперативное планирование ген. Ю.Н. Данилова, перед войной разрабатывавшего первые операции русских армий, имело массу изъянов и недостатков. Неслучайно многие русские военачальники (в том числе и ген. М.В. Алексеев) высказывались против этой операции, справедливо считая ее авантюристической.

Многие предлагали сосредоточить главную массу сил против Австро-Венгрии, чтобы вывести ее из войны, однако поражение австро-венгерских армий в Галиции никоим образом не может быть приравнено к капитуляции Франции под Парижем. Русские не могли не наступать в Восточную Пруссию крупными силами: к этому русскую армию вынуждала общесоюзная стратегия, ибо мировая война неизбежно носила общекоалиционный характер. Так что совершенно прав А.А. Керсновский: «Идея удара по Германии была правильна. Для общего хода войны важно было облегчить французов как можно скорее, а этой срочности можно было добиться лишь непосредственным ударом войсками Северо-Западного фронта... Историческое оправдание поспешного восточнопрусского похода именно в том, что он заставил Германию ослабить армии Бюлова и фон Гаузена уже на 21 й день мобилизации. Действия Северо-Западного фронта должны были быть энергичными и должны были создать у немцев впечатление о колоссальном перевесе наших сил».

Но еще оставалась 1 я русская армия, и немцы, вместо обещанной австрийцам помощи, продолжают вытеснять русских из Восточной Пруссии. Это – несмотря на то, что в Галиции судьба сражения повисла на волоске. 22 августа немцы (напомним, что Гинденбург получил два корпуса и кавалерийскую дивизию из Франции) начали наступление против 1 й русской армии по обеим сторонам Мазурских озер. Превосходство в силах позволило Гинденбургу несколько раздробить свои силы, чтобы осуществить охват русских с юга. Частными, но непрерывными ударами немцы стали поочередно сбивать корпуса 1 й русской армии, отбрасывая их к северу, чтобы окружить и войска ген. П.К. Ренненкампфа.

Противник легко обошел левый фланг русских вокруг Мазурских озер и отрезал 1 ю армию от Среднего Немана, где в это время формировалась 10 я русская армия. В ночь на 27 августа, по приказу командарма, 1 я армия стала медленно, с боями, отступать перед противником. И только теперь главнокомандующий фронтом разрешил безостановочный отход к Среднему Неману. К 30 августа 1 я армия окончательно выскользнула из намечавшегося окружения. К 6 сентября ген. П.К. Ренненкампф отступил за Неман. Потеряв практически все склады и обозы, генерал Ренненкампф успел вытащить большую часть людей: Э. Людендорфу не удалось создать ни одного «мешка» для войск 1 й армии.

Ивангород. 1. Великий князь Николай Михайлович. 2. Генерал-майор фон Шварц. 3—4. Ординарцы коменданта. 5. Адъютант великого князя. 6. Офицер, охраняющий мост. 7. Генерал-майор Попов