Кресло для курения

– Ты ведь тут не такая большая шишка, как тебе всё это удается? – с чувством смущения и восторга спросил я Вику, пока мы выезжали на трассу за комплексом.

– Весь секрет в том, что надо быть наглее и умнее их! – набирая обороты, сказал она. – Разовьешь в себе это качество – и тебя не остановить.

Характер Вики был подобен реке, что спокойно огибала большие валуны, а препятствия малого размера просто сносила. Хотя на любую речку есть своя плотина, но мне она казалась неудержимой. На спидометре стрелка показала сто пятьдесят, и мои руки сами потянулись к ремню безопасности. Вдруг мой труп смогут распознать, если пристегнуться? Пытаясь собрать с мыслями, я смотрел на проплывающий мимо меня город, который сбрасывал оковы зимы и заново расцветал. Погрузившись в этот пейзаж, я почувствовал спокойствие – всё будет хорошо.

– Так тебя подкинуть к зданию суда или в участок? Откуда у вас там сборы начинаются? – прервала мой транс Вика. У неё на лице уже возникли солнцезащитные очки, которые добавляли ей крутости в той же степени, что и умиления.

– С такими очками можешь везти меня сразу на пляж, – улыбка не сходила с моего лица. – А ты отлично водишь для ученого, тебе легко это дается, – Вика повернулась в мою сторону, видимо, всё еще ожидая получить ответ. – Здание суда, нам туда, – протараторил я, понимая, что мы пропустили нужный съезд.

– Es gibt keine LandstraBe fur die Wissenchaft[1 - В науке нет столбовой дороги (Карл Маркс).]! – пролаяла Вика, уходя в управляемый занос и неся наш автомобиль уже по главным улицам города. Лишь спустя время с визгом шин мы остановились в паре сантиметров от грузовика, что стоял на светофоре.

– Видел бы ты свое лицо сейчас, – засмеялась она, постукивая ладонью по рулю. – «Помогите, я не хочу умирать, у меня только появилась работа и надежда на светлое будущее!» – а какую еще она ожидала реакцию, когда пересекла двойную сплошную и проехала через тротуар на другую дорогу? Сильно ударившись головой о стекло во время заноса, я почесывал лоб и пытался понять, почему не поехал на такси.

– Ты знаешь немецкий? – удивился я, лишь по выговору понимая, на каком языке она говорила. Немецкий хоть и звучит грубовато, но благодаря этому его можно узнать всегда.

– I’m fluent in four languages and can wrestle with a menu in five more[2 - Я свободно говорю на четырех языках и могу через слово прочесть меню ещё на пяти.], – произнесла она по-английски, не переставая меня удивлять. Светофор загорелся зеленым, и мы плавно поехали по улочкам вслед за грузовиком.

– Do all angels speak perfect English?[3 - Все ли ангелы прекрасно говорят на английском?] – не удержался от комплимента я. К сожалению, в моей голове, да и в фильме, эта фраза звучала намного лучше.

– И всё равно мы верим тем крылатым тварям, что кажутся близки по лику нам. Они нас манят обещаньем, и с неба мы летим в овраг, – кажется, комплимент ей не особо понравился, лицо Вики помрачнело, и хвастовство языками на этом оборвалось.

Отвернувшись к окну, я начал искать проблему в себе. Улицы в это время были заполнены людьми, которые спешили по своим делам, не обращая внимания друг на друга. Интересно, какие мысли у них сейчас роятся в головах? Люди, ищущие непонятно что. А кто сказал, что между нами большая разница? Возможно, сейчас один из них думает то же самое, сидя на скамейке и посматривая по сторонам. Я ненавидел центр города за суету и одновременно с этим за это его любил. Непонятные, самоуверенные, сломленные, одетые со вкусом и в рванье, люди так сильно отличались, что не замечали слияния в единую биомассу. Из этих мыслей меня вытащило здание суда, которое находилось в центре города. Удивительно, как быстро пролетает время. Оно исчезает в мегаполисе и идёт совершенно по другим законам. Небоскребы, которые возвышались к небу, обступали здание суда, смотря как на младшего брата. Контраст с районом, где я жил, был невероятным. Каждое новое посещение центра города создавало впечатление поездки в другую жизнь. Не говоря уже о местных жителях, подражающих королям, к которым придворные приходят в гости, но больше всего меня раздражало, как они относятся друг к другу. Милые улыбки, в которых прячутся кинжалы, умные разговоры, в которых нет смысла. Я считал их хитрыми и ленивыми. Отчасти из-за того, что здесь легко заработать деньги, при этом совершенно ничего не делая. Роспись там, сдал квартиру тут, поводил туристов по достопримечательностям – и ты в шоколаде. Если в нашем районе было небезопасно выходить ночью, то в центре жизнь кипела круглосуточно, без перерывов и выходных. Хотя даже тут порой можно было заметить граффити с революционными призывами, которые исчезали через пару часов, или послушать в захудалом баре очередных бунтарей, которые горазды только трепать языком и говорить, что раньше было лучше.

– Скоро эта бочка рванет, и не хотел бы я находиться в эпицентре, – сказал мне однажды Антон в баре, наслушавшись одного из таких. Лично меня пока всё устраивало. Да, раньше тоже хотелось изменений, юношеский максимализм бил ключом, а сейчас… Сейчас больше заботит твой собственный мир, а если люди не могут жить в мире, что создали, это их проблемы. Они сами выбирают свой путь. Зачем страдать за миллионы, если можно жить в своё удовольствие? Возможно, это логика эгоиста, зато с новой хорошей работой и имеющего стабильное завтра. На подъезде к парковочным местам я увидел Антона. Он сидел в маленьком парке напротив ступеней в дом правосудия и как обычно смотрел в телефон.

– Надеюсь, вам понравилась поездка в компании молодой красотки на отличной тачке, – опустив очки, Вика подмигнула мне. – Передавай привет судье Бурзунову, скажи ему, что в покер та партия все ещё в силе. Ах да, чуть не забыла, – Вика положила мне ладонь на плечо, не давая снять ремень безопасности, – я согласна навестить вас, так что сразу закажи на меня бутылку джина Bombay, ликера «Полар» и вермута Extra Dry. Ну а теперь наклонись ко мне поближе, – в голове смешалась куча её слов, но последние подействовали больше всего. Она произнесла их томно и ласково. Трудно было не поддаться этому эффекту, и как безвольный раб, не задавая вопросов и отстегнувшись, я медленно, слегка подрагивая, наклонился к ней.

– Умничка! – она стукнула меня по лбу ладонью. – Если и дальше будешь слушать теть в дорогих машинах, однажды проснешься накачанный кучей разных препаратов в особняке, а теперь выметайся из моей машины на хрен.

– Ты всегда так прощаешься с людьми? – улыбаясь и потирая лоб, спросил я.

– По большей части! Ты ещё тут? Давай шевели своими булками. О, и ещё одно, было приятно познакомиться! – вытолкнув меня из машины, через минуту она уже исчезла в плотном потоке автомобилей, а я стоял с пальто в руках и не мог понять, что это было. Тут-то на меня и набросилось тело, которое чуть не утащило на землю.

– И давно тебя подвозят на таких машинах? Кто это был в салоне? – раздался прямо в ухо голос Антона.

– Это моя ассистентка, слезь с меня, чем тебя кормят, мать твою? – пытаясь его стряхнуть, я смеялся и кряхтел.

Мы выглядели нелепо перед зданием суда. Люди в черных пальто с дипломатами проходили мимо, либо не обращая на нас внимания, либо осуждающе смотря на родео.

– Хватит, слезь уже с меня, сдаюсь, ты лучше меня играешь в обезьянок, – спустя некоторое время я признал свое поражение. Руки были заняты пальто, и всё, что мне оставалось, – катать его из стороны в сторону.

– Не слезу, пока не скажешь, кто тебя подвозил, – уперся Антон.

– Расскажу, только отпусти меня, блин, – на этих словах я почувствовал огромное облегчение, когда его туша слезла с меня. Повернувшись к Антону и пожав протянутую руку, я заметил, что живот у него стал намного больше, что объясняло такую тяжесть.

– Посмотри, как отъелся на домашних щах, – хлопок по животу вызвал у Антона смех. – Леся тебя балует по полной программе?

– Ага, конечно, самому приходится готовить! У неё свой бизнес по наращиванию ногтей и ресничек, говорит, что, пока зарабатывает больше меня, готовить не будет. Ну, я и не против, для меня это уже становится хобби.

В их личную жизнь я никогда не лез, но, судя по одежде Антона, вещи он гладил сам, хотя навряд ли мог их себе позволить. Антон вообще часто жаловался на совместную жизнь с Лесей, и при мне даже происходила пара ссор, которые ничем не заканчивались. Обычно, правда, ругалась Леся, а Антон стоял в стороне, пожевывая слова. Да, парню явно не мешало сменить девушку или хотя бы обрести характер.

– Ну, ничего, когда ты уже станешь директором какой-нибудь фирмы? У тебя тогда просто не останется времени отъедать себе живот.

– Ха, ха, ха, – наигранно посмеялся Антон, показывая мне средний палец. – Ровно в тот момент, когда у тебя появится чувство юмора.

Мы улыбнулись друг другу и пошли в сторону здания суда. У входа стояла пара офицеров в серой форме и, куря, что-то шутила. Само же здание было больше похоже на собор или архитектурную достопримечательность, чем суд. С двумя куполами и огромной треугольной крышей на нём находились статуи, одетые в костюмы и тоги. С главного входа, который был обрамлен рамкой из золота с тремя главными законами, свисали флаг и герб нашего государства. Три главных закона, которые больше напоминали догматы, отражали солнечный свет, и на глазах наворачивались слезы при их прочтении.

– Не убивай, не совращай, не поддавайся искушению, звучит как детская считалочка, для такого здания, ты не находишь? – спросил я у Антона, поднимаясь по огромным ступеням к воротам.

– Знаешь, моё гуманитарное образование позволяет заметить, что, если мысль выражать попроще, дойдет она получше.

– Не жалеешь, что пошел не в инженерию?

– Ещё бы ты спросил, скучаю ли я по Эдуарду Васильевичу. Вообще не капли! Общение с людьми – вот это мое, хотя процентов восемьдесят из них – просто тупой скот, но что поделать, – Антон пожал плечами, сдавая сумку в интроскоп.

– Говорит человек, который не смог найти общий язык с преподавателем философии. Он, между прочим, помог перевезти мой макет, – проходя мимо охраны, будто делаем это каждый день, мы непринужденно общались. Настолько непринужденно, что не заметили, как пришли к нужному залу. – Так кем ты сейчас работаешь?

– Швейцар в отеле «Два пика», но мне сулят большое будущее.

– О да, скоро ты будешь получать чай в двойном размере и еще бесплатную булочку во время обеда!

– Это лучше, чем работать на предприятии, которое занимается хрен пойми чем. Во всяком случае, я свободный человек, – Антон надулся и сел на лавочку напротив входа. Тут уже было порядка двадцати человек, некоторых я узнал с вечеринки, но остальные были незнакомцами. Над дверями в зал заседания виднелся огромный глаз в квадрате, который смотрел прямо на меня. Жуткая штука, символизирующая вечный надзор правосудия за народом.

– Это мнимая свобода, которой не существует. Ты так же, как и я, будешь ходить на работу и выполнять поручения. Только разница в том, что моя цель соответствует месту пребывания и ресурсам, которое оно дает, а у тебя лишь перспектива понравиться и отличиться. Мы оба в ловушке, но в моей условия лучше, – пытаясь отвлечься от глаза, я переключился на жизнь Антона, сам не замечая, как оскорбляю его. Хотя это была чистой воды правда.

– Ладно, время решит, сейчас всё равно смысла гадать нет. Как думаешь, Расула с Андреем закроют? Уже прошло столько времени, чего они прошлое ворошат? На улицах и так беспредел круглые сутки, а они прикопались к передозу.

– Понятия не имею. Плюс никто не знает, что там произошло. Мы ведь с тобой это кучу раз уже обсуждали, – кажется, даже мы знали больше в этом деле, чем структуры, что его расследуют. Но мне было трудно верть в свои слова.

– Да, Ренат сам виноват, и точка. Бессмысленно задерживать Расула и Андрея.

В это время двери в зал суда открылись, и в них начали затекать люди. Наши места как свидетелей находились по правую сторону рядом с трибунами защиты, где уже за решеткой сидели Антон и Расул в костюмах. Адвокат раскладывал дело по стопочкам, а в это время два охранника окидывали взглядом зал. Слева тоже располагалась трибуна, но уже со стороны обвинения. Сидящий за ней мужчина в серой форме с тремя своими подопечными тихонько беседовали и не обращали внимания на происходящее. По центру у стены располагалась ложа судьи. Одна огромная трибуна с двумя маленькими по бокам, выполненные так, что полностью захватывали внимание и делали малозаметным все вокруг. Сейчас они пустовали, и лишь золотая надпись «Закон – мир, беззаконие – хаос» бросалась в глаза.

– Первый раз в зале суда, но выглядит величественно. «Беззаконие – хаос», – процитировал Антон, смотря в сторону ложи. – Интересно, золото, которым она отделана, настоящее или нет?

– Понятия не имею, но похоже на какую-то белиберду, – стараясь как можно тише говорить, мы были похожи на старых подруг, которые шушукаются между собой.

Люди проходили и занимали места в неудобных креслах. Зал был наполовину заполнен, хотя с начала дела прошло уже столько времени. Сюда пришли все, ведь за неявку на заседание можно было угодить на место подсудимого. Порой доходило до абсурда, люди, пришедшие послушать приговор, сами уходили в наручниках. Антон опять отстранился в телефоне, видимо, эту привычку у него не отнять, и мне стало скучно. Некоторые говорят, что правила созданы, чтобы их нарушать. Другие придерживаются мнения, что, если соблюдать правила, наш мир станет идеальным. Первые ошибаются, теряя имущество, близких, здоровье, и просят помощи у правил. Вторые становятся безвольным стадом, что даже не замечает, как их драгоценные правила переписывают пастухи. Наверное, лучшее – от всего этого держаться в стороне. Природа человека не позволит ему жить по правилам, но и становиться безумным животным, которое ради забавы калечит людей, тоже не выход.

– О чем задумался? Опять витаешь в облаках?

Голос Антона как трамвай выбил меня из мыслей, и только сейчас я заметил, что смотрю уже слишком долго на надпись «Закон – мир».

– Как ты думаешь, какой закон во время войны? Если закон – мир.

Антон отложил телефон в карман и громко вздохнул. Так громко, что даже с другого конца зала можно было это услышать.

– Понимаешь, если много задумываться об этой ерунде, у тебя в голове начинает образовываться каша. Живи настоящим, а у войны свои законы. Ты ведь знаешь, что мира без войны не бывает.