Некоторые аспекты бытования современного театра в социально-культурной ситуации на примере Малого театра

Для решения поставленных задач работа разделена на три главы. Первая из них посвящена анализу социально-культурной обстановки в постперестроечной России, причём особый акцент сделан именно на свободной конкуренции между бывшими государственными и вновь появившимися частными театрами, а также на общих тенденциях развития театрально-художественной жизни России и Москвы. Вторая глава посвящена собственно Малому театру, его истории и месту в культурной жизни страны и столицы на различных этапах его развития. В ней вкратце проанализирована история Малого театра в дореволюционный (Малый Императорский театр), советский (Малый театр СССР) и постсоветский периоды (Государственный Академический Малый Театр России). В третьей главе обособленно анализируются творчески-организационные и хозяйственно-экономические аспекты бытования Малого театра в постсоветский период его деятельности. Особое внимание в ней, помимо общих аспектов, уделено художественно-организационным и хозяйственным проблемам Малого театра и действиям, направленным на их решение, предпринимавшимся со стороны руководства театра, руководства Москвы, а также органов управления культурой России (Министерством культуры РФ, впоследствии – Федерального агентства по культуре и кинематографии РФ).

После изложения основных аспектов исследуемого вопроса, в заключении обобщаются особенности художественной, организационной и хозяйственной деятельности Малого театра, на основании чего делаются обобщающие выводы об особенностях бытования театров в целом в современной социально-культурной ситуации. Завершает работу библиографический список.

ГЛАВА 1. СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ ОБСТАНОВКА В ПОСТПЕРЕСТРОЕЧНОЙ РОССИИ

1.1 Общие особенности развития российской культуры в 1990-х – первой половине 2000-х гг.

На развитие российской культуры в 1990-е гг. большое влияние оказывали сложные процессы, происходившие в экономической, социальной и политической сферах. Государственное регулирование культурной жизни осуществлялось, прежде всего, на базе «Основ законодательства РФ о культуре», утверждённых в 1992 г. Документ определяет широкий спектр обязанностей государства в области культуры: разработка и осуществление федеральных государственных программ сохранения и развития культуры, создание условий для развития национальных культур РФ, обеспечение доступности для граждан культурной деятельности, культурных ценностей и благ, обеспечение свобод и самостоятельности всех субъектов культурной деятельности, создание условий для самореализации талантов, сохранение памятников истории и культуры, ведение статистики культуры, деятельность по преодолению монополии в области культуры.[1 - Закон РФ о 9 октября 1992 г. №3612—1 «Основы законодательства РФ о культуре». // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. №46. Ст. 2615.]

Специальные акты (законы, указы, постановления) конкретизировали политику в отдельных областях культуры. В 1990-е гг. были приняты законы «О библиотечном деле»,[2 - Федеральный закон от 29 декабря 1994 г. №78-ФЗ «О библиотечном деле». // СЗ РФ.1995. №1. Ст. 2.] «О музейном фонде РФ и музеях в РФ»,[3 - Федеральный закон от 26 мая 1996 г. №54-ФЗ «О музейном фонде РФ и музеях в РФ». // СЗ РФ. 1996. №22. Ст. 2591.] «О государственной поддержке кинематографии РФ»[4 - Федеральный закон от 22 августа 1996 г. №126-ФЗ «О государственной поддержке кинематографии в РФ». // СЗ РФ. 1996. №35. Ст. 4136.] и др., федеральные государственные программы сохранения и развития культуры и искусства (на 1993—1996, 1997—1999, 2001—2005 гг.). Однако, как отмечают исследователи, острейший вопрос сегодняшнего дня – выполнение государством обширного перечня взятых на себя социальных обязательств, их ресурсное обеспечение, создание организационных и правовых механизмов их реализации на федеральном, региональном и муниципальном уровнях.

В 1990-е гг. произошли коренные изменения в сфере управления культурой. Если ранее монопольную роль здесь играло государство, то ныне в центре внимания – активизация внутренних сил культуры, усиление самоорганизации культурных процессов. Речь идёт о преодолении жестких рамок контроля административной системы, бюрократических традиций, повышении автономности учреждений культуры и её деятелей при усилении контроля со стороны гражданского общества. В этой связи выделяют следующие принципы современной культурной политики. Во-первых, принцип проблемно-целевой ориентации культурной политики, предполагающий решение проблем в определенной сфере культуры, а также вопросов, касающихся социально-культурной деятельности конкретных групп и категорий населения. Во-вторых, принцип самоорганизации культурной жизни. В-третьих, принцип обеспечения многообразия, полифоничности социально-культурной жизни предполагает многосубъектность социокультурной деятельности, альтернативность проектов, программ, концепций, идей.

Однако практическая реализация целей и принципов культурной политики в современной России сталкивается с большими трудностями. Следует отметить значительную сложность происходящих в российской культуре изменений. Положительные перемены противоречивы и зависят от её освобождения от идеологического диктата, приобретения художниками невиданной ранее свободы творчества, усиления интенсивности культурного обмена, децентрализации управления процессом создания, распространения и потребления духовно-культурных ценностей. Констатация позитивных перемен не снимает вопроса о кризисном состоянии культуры, выражающемся в информационной и культурной изоляции ряда регионов, ухудшающемся состоянии материальной базы учреждений культуры и сохранности памятников, музейных экспонатов и архивных фондов, в сокращении кадрового потенциала и оттоке работников в другие отрасли, миграции за рубеж. Следствием реформ стало отчуждение многих людей от богатств национальной культуры, сокращение возможностей воспроизводства различных субъектов культурной деятельности, утрата контроля над важными процессами в этой сфере.[5 - Новейшая отечественная история: ХХ век: Учебник. / Под ред. Э. М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2-х кн. – М.: ВЛАДОС, 2004. Кн. 2. с. 398—399.]

В целом, ситуация в российской культуре в 1990-е годы определялась двумя основными моментами: с одной стороны, недостатком средств, что сдерживало её развитие, с другой – дальнейшим раскрепощением потенциала личности, свободой творчества и раскрытия литературно-художественного потенциала, начавшимся ещё в конце 1980-х гг.

Для культурной жизни посткоммунистической России первой половины 90-х годов были характерны тенденции, выявившиеся ещё в период перестройки. Продолжался процесс возвращения обществу имён и явлений, отторгнутых и преследуемых коммунистическим режимом. Только в одном 1993 г. состоялось несколько вернисажей художников-эмигрантов: О. Рабина, Д. Краснопевцева, И. Захарова-Росса. В Центральном Доме Художника (ЦДХ) прошла выставка работ художника А. Петрова «Танцплощадка», выполненных в манере соцарта (направление в искусстве, для которого было характерным ироническое отношение к советской действительности). В Третьяковской галерее была развернута экспозиция «Великая утопия», где было представлено более 1000 картин русского авангарда 1915—1932 гг.[6 - Отечественная история: ХХ век. – М.: Агар: Рандеву-АМ, 1999. с. 485.] Выходили труды русских религиозных философов: Н. Бердяева, В. Соловьева, В. Розанова, книги писателей-эмигрантов: С. Довлатова, Саши Соколова. Продолжалось открытие зарубежной культуры, были изданы учебники по истории России Н. Верта, Д. Хоскинга, работы представителей западной общественной мысли Р. Пайпса, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, З. Фрейда. Активно происходило осмысление возвращенных культурных ценностей.

В целом, последнее десятилетие ХХ века прошло под знаком возвращения художественных произведений, ранее недоступных или малодоступных российским гражданам. Этому способствовало и бурное развитие частного книгоиздания. На прилавках появились ранее запрещенные произведения выдающихся русских писателей, поэтов, мыслителей – А. Ахматовой, М. Цветаевой, П. Васильева, В. Набокова, М. Булгакова, А. Солженицына, И. Бродского, В. Максимова и многих других. Российские читатели получили возможность познакомиться с произведениями мировой литературы, которые раньше в стране не издавались. Новые газеты и журналы были рассчитаны на самые разные вкусы. Огромную работу по сохранению культурного наследия, возвращению утраченных в разные годы произведений отечественного искусства проводил Российский фонд культуры.[7 - Новейшая отечественная история: ХХ век: Учебник. / Под ред. Э. М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2-х кн. – М.: ВЛАДОС, 2004. Кн. 2. с. 404—405.]

Процесс переосмысления прошлого проявился во всех областях средств массового воздействия на российское (тогда ещё советское) общество. Всё началось в конце 1980-х гг. с телевизионных передач, появлявшихся на Первой программе (а их и было-то тогда лишь 3—4, а во многих городах страны – и вовсе две) и приковывавших миллионы советских людей (которые ещё не осознали, что они уже перестают быть советскими) к экрану. Их сюжеты были самыми разными – Сталин, Ленин, Брежнев, коллективизация, репрессии, застой… Император Николай II казался чуть ли не ангелом, случайно попавшим в этот ряд. Однако… из этого ряда он не выпал.

Тема жизни и смерти последнего российского императора стала животрепещущей для массового зрителя. Однако он не воспринимал её как тему самостоятельную: для него Николай II был в первую очередь жертвой большевиков, поэтому Николай и его семья изначально были обречены стать дочерним феноменом гораздо более мощного феномена Ленина. Феномен Ленина существовал и до этого, но это был феномен-символ, олицетворявший светлый и заведомо положительный образ. Теперь же феномен Ленина поменял цвет, вектор притягательности, но в то же время ничуть не ослаб, не исчерпал себя – напротив, он усилился за счёт взращивания вокруг себя новых, дочерних феноменов – Троцкого, Зиновьева, Инессы Арманд, «денег на революцию» и последнего Романова.

Николай и его семья не всё время оставались лишь тенью ленинского феномена. Несколько факторов сыграли свою роль. Одним из них стало провозглашение суверенитета России в июне 1990 года, а значит – поворот к истокам Российской Государственности. Теперь уже на Втором канале (ставшем каналом «Россия») замелькали триколоры, двуглавые орлы и чёрно-белые фотографии последнего Романова. Народу «объяснили», что Россия была и раньше, что не всегда существовал СССР, и что символом этой самой «России забытой и неизвестной» аж до 1917 года был не кто иной, как царь – Романов Николай Александрович 1868 года рождения. Вот тут-то феномен Романова и отделился от ленинского, пускаясь в самостоятельное плавание. Основной маршрут этого плавания был предопределён изначально – из ямы в окрестностях Свердловска – в Петропавловский собор Санкт-Петербурга. Но для этого необходимо было пройти длительную процедуру регистрации в книге преступлений большевизма, а также обязательного обсасывания жадным до сенсаций обывателем нюансов гибели последнего русского царя.

Однако не всё было так мрачно. В бочку дёгтя нужно было добавить ложку мёда. Ложка была заменена поварёшкой, вылившей в 1990 году на массового зрителя фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли»[8 - Новая Российская Энциклопедия. – М.: Энциклопедия, 2004. с. 821.]. Фильм ознаменовал собой полное разочарование и отрицание идей коммунизма и явился своеобразным антиподом «Падения династии Романовых», снятого в 1927 году: Ленин и Николай II в нём поменялись местами, положительный герой стал отрицательным и наоборот, а менять сюжет необходимости не было – режиссёр лишь поменял цвет антуража с грязно-серого на молочно-белый в сочетании с розовым. Так Россия узнала о том, что теперь всё нужно сравнивать с 1913 годом, причём в пользу того самого «тринадцатого года».

Феномен Николая расцветал, вовлекая в свой круг всё новых и новых участников. Писались книги, публиковались мемуары тех, кто по тем или иным обстоятельствам не имел непосредственного отношения к последним Романовым, но знал того, кто был рядом – типичным примером является «Детство императора Николая II» Ильи Сургучёва,[9 - Сургучёв И. Детство императора Николая II. // Наука и жизнь. – 1997, №12.] основанные на устном (!) рассказе полковника В. К. Олленгрэна, мать которого в 1878 году была приглашена воспитывать сыновей Александра III – Николая и Георгия. Но если в этой статье есть хотя бы исторические основы, то многие «романы» и «рассказы» можно сразу же отнести к жанру ненаучной фантастики.

Игровое кино также подключилось к развитию нового явления культуры. Однако, в отличие от литературы и публицистики, серьёзных работ здесь было мало. Исторический мотив был заявлен в сложном по конструкции фильме режиссёра Карена Шахназарова «Цареубийца» (1990) с М. Мак-Дауэллом в главной роли, получившем главный приз Белградского кинофестиваля. Тему продолжил Глеб Панфилов, снявший в 2000 году нашумевший фильм «Романовы, венценосная семья», в котором режиссёр довольно удачно совместил жанр семейного романа с трагической историей последних месяцев жизни последнего российского императора. И, наконец, конечно же, «Сибирский цирюльник» Никиты Михалкова (1998), на основании которого, собственно, не только современные россияне, но и жители всего мира представляют себе императорскую Россию.

В целом же, российский кинематограф, лишившись государственной поддержки, не смог противостоять изменившейся экономической ситуации, рыночным отношениям – в 1990-х гг. количество выпускаемых фильмов сократилось (178 картин в 1992 г. против 46 – в 1995 г.).[10 - Барсенков А. С., Вдовин А. И. История России. 1917—2004: Учебное пособие. – М.: Аспект-Пресс, 2005. с. 750.] Однако, созданные в данный период киноленты, лучшими среди которых специалисты признали «Утомленные солнцем» (режиссёр Н. Михалков) и «Особенности национальной охоты» (режиссёр А. Рогожкин), а также фильмы А. Михалкова-Кончаловского «Курочка Ряба», Э. Рязанова «Небеса обетованные», А. Хвана «Дюба-дюба», С. Овчарова «Барабаниада», В. Хотиненко «Мусульманин», привлекли широкий интерес зрителей и вызвали дискуссии среди кинокритиков. Однако вплоть до конца 1990-х гг. отечественный кинематограф не получал поддержки со стороны кинопрокатных компаний, заполнивших экраны кинотеатров зарубежными произведениями, прежде всего американскими фильмами, что отдалило российского зрителя от новой отечественной кинопродукции.

Ситуация изменилась лишь в конце 90-х гг. Тогда в отечественном кинематографе значительный резонанс получили фильмы режиссеров Н. Михалкова, П. Лунгина, В. Тодоровского, А. Рогожкина, С. Бодрова-старшего, В. Хотиненко. В стране ежегодно проводится Всероссийский кинофестиваль «Кинотавр» в Сочи, а в конце 1990-х гг. возродился Международный московский кинофестиваль.[11 - Новейшая отечественная история: ХХ век: Учебник. / Под ред. Э. М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2-х кн. – М.: ВЛАДОС, 2004. Кн. 2. с. 406.] Во второй половине 1990-х – начале 2000-х гг. бурное развитие получили отечественные телесериалы, не отличающиеся, однако большим тематическим разнообразием.

Получило дальнейшее развитие музыкальное искусство. С одной стороны, ценители классики имели возможность посещать концерты выдающихся дирижеров и исполнителей симфонических произведений, оперных и балетных спектаклей. С другой стороны, 1990-е гг. стали временем бурного развития новой молодежной музыкальной культуры, отличающейся большим стилевым разнообразием и охватом самой широкой аудитории.

В литературе продолжалось развитие отечественных реалистических традиций. В этом направлении продолжили свое творчество В. Распутин, М. Алексеев, Ю. Бондарев, появились новые писатели-реалисты: А. Сегень, В. Николаев, М. Попов, А. Семенов и др., которые особое внимание в своём творчестве стали уделять осмыслению в художественной форме традиционных православных ценностей. В то же время, благодаря активной поддержке телевидения и других СМИ, большую популярность приобрели писатели, работающие в постмодернистской манере, – В. Войнович, А. Битов, Т. Толстая, В. Пелевин.

В культурно-созидательный процесс постепенно включались новые социальные слои. Крупные фирмы и холдинги собирали коллекции произведений изобразительного искусства разных эпох, в том числе современных художников-авангардистов. Некоторые предприятия стали оказывать помощь отечественному кинематографу. Московская конференция промышленников и предпринимателей учредила стипендию имени Е. Дашковой лучшим студенткам и аспиранткам РАН и Московского университета, а ассоциация автопромышленников – премию «Триумф», присуждаемую за выдающийся вклад в развитие культуры[12 - Отечественная история: ХХ век. – М.: Агар: Рандеву-АМ, 1999. с. 485.]. Однако в целом меценатское движение в стране не получило должного распространения.

Государство также не оставалось в стороне от культуры. Российское правительство в 1990-е годы выделило средства на реконструкцию здания Третьяковской галереи и некоторых других музеев, а также регулярно присуждало Государственные премии за достижения в области литературы, искусства, науки и техники.

Вместе с нарастающими изменениями в стране происходили перемены и в художественной культуре. Это затронуло в значительной степени тематику произведений: на смену характерному для периода перестройки отражению трагических событий советской истории пришло стремление художников к «обнажению язв» действительности. Популярными стали образы «человеко-зверей» (Т. Назаренко. «Трапеза», «Танцы в ресторане»), изображения людей с печатью духовной, нравственной и физической деградации (В. Шульженко. «Леший в гостях у крестьянина», «Дедушка! Поедем домой»), мрачные городские пейзажи (В. Манохин «Утро на Петроградской»). Эстетика распада и разрушения проникла в изобразительное искусство.

В постперестроечный период широко были представлены все жанры и направления – авангардизм, абстракционизм, импрессионизм. Но особое внимание привлекает возвращение реализма, а также формирование неопримитивизма, крупнейшим представителем которого является Н. Недбайло.

Широкое распространение получило монументальное искусство. В Москве в середине 1990-х гг. были установлены памятники А. Блоку, В. Высоцкому, С. Есенину, Г. Жукову, открыт мемориал жертвам политических репрессий послевоенных лет на кладбище Донского монастыря.

В то же время, с началом рыночных реформ коренным образом меняются условия функционирования всей культурной сферы российского общества. Исчезновение социального заказа, государственной поддержки, освобождение от идеологических оков и гнёта цензуры, превращение произведений искусства в обычный товар лишило многих деятелей культуры и искусства привычной мотивации творческой активности, повергло их в глубокую депрессию. Быстрее адаптировались к рынку те из них, кто давно работал на потребителя: архитекторы, художники, книгоиздатели.

Уже в 1992—1993 гг. ассигнования на культуру были невелики. Однако ситуация радикально изменилась в середине 1990-х гг., когда произошло обвальное сокращение бюджетного финансирования социально-культурной сферы. Развитие отрасли продолжилось в условиях значительного дефицита ресурсов. Резко ухудшилось материальное положение работников образования, науки и культуры, что повлекло падение престижности их профессий.

Пик кризиса отечественной культуры пришелся на 1995 г. К этому времени скрытые источники поддержки организаций культуры за счёт недоплаты за творческий труд были исчерпаны. Впервые за всё время либеральных реформ ассигнования на культуру из федерального бюджета оказались существенно ниже, чем в предыдущие годы. В 1995 г. объём финансирования культуры уменьшился на 40% по сравнению с 1994 г., а в 1996 г. – на 43% по сравнению с 1995 г. К тому же, из-за секвестирования федерального бюджета в 1996 г. средств на культуру выделено 42% от запланированных, а в 1997 г. – только 40%. В 1998 г. реальные расходы бюджета (с учетом инфляции) на социально-культурную сферу и науку по сравнению с предшествующим годом снизились в 2,2 раза. Однако в 1999 г., по свидетельству вице-премьера В. Матвиенко, впервые культура была профинансирована на 100%, а федеральные программы – на 90%. Не выглядела оптимистично и динамика бюджетных расходов: в 1996 г. ассигнования на культуру и искусство составили 0,83%, а в 2000 г. – 0,55% от бюджета.[13 - Новейшая отечественная история: ХХ век: Учебник. / Под ред. Э. М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2-х кн. – М.: ВЛАДОС, 2004. Кн. 2. с. 399—400.] Все это говорит о том, что установленные законом нормативы бюджетных расходов на культуру (2%) на федеральном уровне не только не выдерживались, но и уменьшались.

Но именно в эти годы начинают работать механизмы рынка, стираются прежние границы, будь то территориальные, идеологические, эстетические. Сложные, многоплановые процессы происходили в российском искусстве, в сфере художественного творчества. К числу их наиболее зримых черт 1990-х гг. можно отнести коммерциализацию, отсутствие идеологических ограничений. Россию захлёстывает поток произведений дотоле малоизвестной в нашей стране западной массовой культуры.[14 - История России / А. Н. Сахаров, Л. Е. Морозова, М. А. Рахматуллин и др.; Под ред. А. Н. Сахарова: в 2-х т. – М.: АСТ: Ермак: Астрель, 2005. Т. 2: С начала XIX века до начала XXI века. с. 833.]

Начали восстанавливать связи с Россией ранее покинувшие её деятели культуры. К середине 1990-х гг. из-за границы начинают возвращаться многие известные представители русской творческой интеллигенции – режиссер театра на Таганке Ю. Любимов, артист М. Казаков и многие другие актеры и художники. Значительным событием культурной жизни явилось возвращение в мае 1994 г. из вынужденной эмиграции выдающегося писателя А. И. Солженицына.

К концу 90-х гг. наблюдается оживление в кинематографе, несмотря на финансовые трудности, создается довольно много картин, особенно молодыми режиссерами и актерами. Открывается, особенно в столице, большое количество театров, театров студий. Отличительная черта этого времени – проведение большого количества различных фестивалей, презентаций. Появляются десятки коммерческих радиостанций, новые популярные журнала и газеты. Таким образом, в последние годы ХХ в. российская культура начинает постепенно преодолевать кризис идентичности, на смену советской модели культуры приходит новая – рыночная.

В целом, развитие культуры в постсоветский период отразило в себе незавершенность и противоречивость российских преобразований 1990-х гг. Перспективы духовного и культурного прогресса страны напрямую зависели от успеха начатых реформ.

Принципиально новым явлением стал процесс трансформации государственной политики в сфере культуры, начавшийся с 2001 г. Начала действовать федеральная программа «Культура России 2001—2005 годы», в соответствии с которой увеличивается бюджетное финансирование значимых проектов. Развитие культуры и развитие общества впервые были определены как взаимозависимые. Вместе с тем стало очевидным, что, с одной стороны, к художественной интеллигенции приходит понимание своей ответственности за падение культурного уровня страны, проблемы и трудности современного развития России во многом вызваны несоответствием мировоззренческой модели осуществляемых реформ традиционным ценностям российской культуры. С другой стороны, анализ реальной государственной политики свидетельствует о том, что культура до сих пор вне национальных приоритетов.[15 - Мешкова А. В. Власть и художественная интеллигенция в постсоветский период отечественной истории (1991—2006 гг.). Автореф. дисс. … канн. ист. наук. – М.: МГУПИ, 2006.] Особенно хорошо это видно на примере театра.

1.2 Театральная жизнь современной России

Театр всегда занимал особое место в культурной жизни российского общества. Он ещё с застойных времён был кафедрой, с которой герои классических и современных произведений говорили людям правду, будили добрые и гражданские чувства. В перестроечное время театр стал источником сенсационной информации о прошлом. В постсоветское же время театр остался в авангарде общественной мысли, помогая сохранению гражданского согласия.[16 - История России в новейшее время: 1945—2001 гг.: Учебник для вузов. / Под ред. А. Б. Безбородова. – Изд. испр. и доп. – М.: АСТ, 2001. с. 425.]

Театр уже во второй половине 1980-х гг. стремился обрести новый образ. Поскольку первоначально главным средством вывода театра из кризиса, придания ему динамики виделся неограниченный творческий поиск, естественной площадкой для экспериментов оказались не традиционные театры, а молодые коллективы. Приметой времени стало студийное движение. Только в Москве появилось несколько экспериментальных трупп, которые довольно быстро стали известны любителям театра: Театр-студия на Юго-западе В. Беляковича, Театр-студия «У Никитских ворот» М. Г. Розовского,[17 - Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры: Учебник: В 2-х ч. – М.: ВЛАДОС, 2002. Ч. 2. с. 393.] Театр-студия «На досках» С. Кургиняна.[18 - http://www.kurginyan.ru/theatre.shtml: Театр «На досках».]

«В то же время, разные эстетические концепции часто соседствовали с непримиримыми позициями актеров и режиссёров. В 1988 г. разделился один из старейших театров – МХАТ – в результате не удавшейся О. Н. Ефремову попытки создания театра, «созвучного своей эпохе» посредством соединения традиции и новации. Концепцию обновления художественной идеи этому режиссёру пришлось решать лишь с частью актеров, которые пошли за ним. О. Н. Ефремов сражался за своё видение театра и после разделения коллектива. Это время театралы назвали «вторым пришествием МХАТа», которое оказалось довольно сложным испытанием для режиссёра и его единомышленников. Мастер пытался дать новое прочтение «Дяди Вани» А. П. Чехова, ставил пьесы А. И. Гельмана, М. Ф. Шатрова, М. М. Рощина, пытался найти и реализовать свою концепцию сближения театра с реальным временем, соединяя традицию «старого» театра с романтизмом «шестидесятников» и трезвыми взглядами нового поколения.

Противостояние различных эстетических концепций появилось и в Большом Театре, который остро переживал смену поколений и эстетических концепций.[19 - Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры: Учебник: В 2-х ч. – М.: ВЛАДОС, 2002. Ч. 2. с. 393.]

В театральной жизни конца 80-х также обнаружились черты политизации и публицистичности. Здесь лидером выступил «Ленком» (режиссёр М. А. Захаров и драматург М. Ф. Шатров). В 1986—1987 гг. режиссер поставил несколько его политических пьес, которые выводили на сцену иного Ленина – спорящего, ищущего, непонятого. Эти постановки («Диктатура совести», «Синие кони на красной траве», «Дальше… дальше… дальше») составили своего рода театральную эпопею о новом понимании революции и её вождя. В созданную советским искусством «лениниану» были внесены трагические черты.»

«Но „политическое“ направление драматургии вскоре выдохлось, интерес зрителей к этим сюжетам падал. Эстетические разногласия переводились в сферу политических оценок гораздо чаще, чем этого хотелось. Как отмечали авторы „Истории русской культуры“ Л. Г. Березовая и Н. П. Берлякова, „один театральный критик заметил, что если в рецензии не упоминается И. В. Сталин, Л. П. Берия или кто-то из окружения Л. И. Брежнева, то у неё практически нет шансов быть опубликованной, а если всё же напечатают, то она едва ли будет прочитана“».[20 - Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры: Учебник: В 2-х ч. – М.: ВЛАДОС, 2002. Ч. 2. с. 393—394.]

Тем не менее, в целом репертуар театров 80-х гг. был достаточно разнообразен. Остросоциальные темы нравственных исканий («Наедине со всеми» А. Гельмана, «Она в отсутствии любви и смерти» Э. Радзинского), подвига народа в годы Великой Отечественной войны (пьесы Б. Васильева «В списках не значился» и «Завтра была война»), борьбы с мещанством и равнодушием («Пена» С. Михалкова, «Гнездо глухаря» и «Кабанчик» В. Розова) были созвучны времени перестройки.[21 - Бригадина О. В. История культуры России новейшего времени: Комплекс учебно-информационных материалов. – Мн.: Юнипресс, 2003. с. 95.]

Говоря об организационно-экономическом аспекте, необходимо отметить, что уже первые годы перестройки ознаменовались попыткой преодолеть системный кризис театрального дела. В августе 1986 года выходит постановление Совмина СССР «О комплексном эксперименте в театре». С 1 января 1987 года по 1 января 1989 года в эксперименте приняли участие 83 театра, из них 44 – в РСФСР.[22 - Дадамян Г. Театр одного продюсера. // Отечественные записки. – 2005, №4 (25). с. 239—251.]

Эксперимент предполагал опробование новых творческих, организационных и экономических условий функционирования театра. В частности, он предусматривал отмену репертуарных совещаний, актов приемки спектаклей, предварительной цензуры пьес. Театры де-факто получили творческую свободу (однако нормативный акт, фиксирующий эту свободу де-юре, появился только в 1991 году – 31 мая 1991 года вышло новое постановление Совета Министров РСФСР «О социально-экономической защите и государственной поддержке театров и театральных организаций в РСФСР». Государство гарантировало театрам художественно-творческую и административно-хозяйственную свободу; были узаконены театры трёх форм собственности – государственный, муниципальный и частный. Учредитель обеспечивал текущее финансирование деятельности театра). Что же касается организационной стороны, то государство утверждало четыре показателя, обязательные для выполнения и отчетности: количество зрителей, фонд заработной платы, норматив прироста фонда заработной платы за счет экономии расходов и дотацию. Остальное уже было делом театра. Например, раньше фонд зарплаты был жестко увязан со списочным составом работников. А эксперимент эту связь разрывал, и если в театре по штатному расписанию числились 280—300 человек, а фактически работали 200, то сэкономленные средства уже можно было израсходовать на премии и надбавки.

В экономической сфере «короткий поводок» был заменен на более «длинный». Театрам разрешили устанавливать до 50% надбавок и скидок к базовой цене билета, а также временные (до года) надбавки к заработной плате (до 50%, но не более 100 руб.). В 1987 году театральные деятели добились принятия «Положения о театре-студии на бригадном (коллективном) подряде». Это был очень важный шаг, поскольку в СССР искусством считалось только то, что порождали государственные театры, а все остальное воспринималось как самодеятельность. В результате к концу 1987 года только в Москве открылось около 300 театров-студий (в 1985-м во всей России было 330 театров).

В ноябре 1988 года комиссия по совершенствованию непроизводственной сферы при Совмине СССР приняла «Новые условия хозяйствования». Это был прорыв. Впервые произошла децентрализация финансирования театра. В бюджетах местных органов власти создавались фонды поддержки музыкального и театрального искусства. Дотация была заменена на ассигнования из бюджета, которые теперь включались в доход театров. Последние могли распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению. Появились «многоканальное финансирование», меценаты и спонсоры, а также «социальный творческий заказ».[23 - Дадамян Г. Театр одного продюсера. // Отечественные записки. – 2005, №4 (25). с. 239—251.]

Еще один важный момент связан с тем, что появился госзаказ на спектакль. С 1939 года в СССР действовал госзаказ на пьесы, которые покупались репертуарно-редакционными коллегиями Министерства культуры. Купленная пьеса рекомендовалась театрам. При Сталине рекомендованная пьеса, естественно, шла на сцене, но уже при Хрущеве и Брежневе театры не были обязаны ее ставить. А с 1987 года в рамках эксперимента финансировался именно выпуск новой постановки. И если театр брал деньги, он был обязан поставить пьесу.

Были отменены все обязательные для выполнения показатели, на смену которым пришли контрольные цифры. Одновременно для всех театров были установлены три вида нормативов: численность артистического, художественно-творческого и управленческого персонала, количество спектаклей за сезон (для драматических театров – 360) и расходы на новые постановки.

Кроме того, в 1987 году восстанавливается статус художественного руководителя театра, отмененный в 1949 году. Сначала для академических, а с 1989-го – для всех театров. До 1987 года во главе театра, согласно принципу единоначалия, был директор, а с 1987 года появилась альтернатива – художественный руководитель. А в 1989 году было разрешено двоевластие – по принципу разделения сфер полномочий между худруком и директором театра.