Сомалийский абордаж

Топтунов, держа в руке небольшой кейс, стоял в очереди к стойке регистрации на рейс до Лимасола. Кроме этого небольшого кейса, иной поклажи у него не было. Топтунов покидал Украину навсегда. Три миллиона, полученные вчера от Шлемы, Дмитрий уже перевел на счет в оффшоре.

В одном из банков на Кипре у Топтунова был арендован сейф. Там лежало что-то около пятидесяти тысяч долларов США. Но главное, там лежал паспорт гражданина Евросоюза с труднопроизносимой греческой фамилией. С фотографией Дмитрия. Самый что ни на есть настоящий.

Об этом паспорте не знал никто. Ни отец Дмитрия, ни, тем более, его жена, которая находилась на SPA-курорте под Конче-Заспой и которую Топтунов должен был сегодня вечером забрать. С опостылевшей женой Дмитрий даже прощаться не собирался. А вот отцу с Кипра думал перезвонить. Разговор обещал быть нелегким.

Топтунов-старший продолжал надеяться, что все наладится. На выборах победит нужный клан, дело окончательно закроют, а его вернут на хлебное место в министерстве обороны. Дмитрий же отчетливо понимал, что отцу уже не вернуться в свое кресло. Арест имущества означал, что Топтунова списали в утиль, вычеркнув из членов клана. Дмитрий пытался убедить отца смотаться за границу, еще тогда, когда, благодаря взяткам, дело прикрыли. Тот не согласился. В результате после ареста имущества они оказались нищими. С реальной перспективой получить по приличному сроку.

В этой ситуации к Дмитрию Топтунову и обратился Аксюков. Это был просто уникальный шанс. И Топтунов его не упустил. Поначалу у него даже в мыслях не было убивать школьного товарища, однако, когда выяснилось, что доля Топтунова составит всего полмиллиона, у Дмитрия просто не осталось выбора. Для того чтобы более-менее сносно устроить свою жизнь за бугром, нужно было не менее двух миллионов.

Теперь у Дмитрия было три, и он без сожалений уезжал навсегда. В этой стране у него не было будущего. Да и у самой страны его, пожалуй, не было. Страна превратилась в телегу из знаменитой басни Крылова про Лебедя, Рака и Щуку. И Дмитрий Топтунов сделал свой выбор.

Йемен, Ходейда, район порта

Абдель Аль-Ахмар скрылся в двери конторы Ясина Кадера. А «Тойота» все не заводилась. Каморин вскрикнул:

– Мать твою! Твою мать!

И это будто подействовало. Движок дважды чихнул и наконец ровно загудел. Михаил тут же врубил передачу. «Тойота» с легким скрежетом выскочила из укрытия и вынырнула в залитым слепящим солнцем переулок. Каморин заложил вираж и вдруг услышал сзади какой-то стук. Быстро оглянувшись, он увидел болтающуюся заднюю дверцу. Впопыхах он ее не закрыл, но сейчас это было не важно.

– Бух! Бух! – донеслись от конторы приглушенные выстрелы.

– Мать твою! – снова выругался Каморин, выжимаю педаль акселератора до отказа.

«Тойота» пронеслась по переулку и с визгом затормозила у входа в контору Ясина Кадера, едва не зацепив крылом его «Мерседес».

– Бух! Бух! Бух! – продолжало громыхать в здании.

А потом Каморин вдруг услышал жуткий треск. Подавшись к лобовому стеклу, он увидел, как сверху, со второго этажа, с рамой вывалился какой-то человек. В воздухе он сгруппировался и приземлившись на ноги, тотчас перекувыркнулся. Его лицо было оцарапано стеклом, однако Михаил без труда признал в человеке Ясина Кадера.