Инцидент в Ле Бурже

Надо сказать, что в этот момент Алексей совершенно забыл про детективные наклонности приятеля. А потом уже было поздно. Уяснив суть дела, Ликостратов загорелся и принялся метаться по своему тесному номеру, как пантера в клетке. Фотоаппараты опасно мотались на его груди, точно огромные амулеты, но он не обращал на это внимания.

– Черт возьми, Данилов! – возбужденно говорил он. – Это бомба! Я чувствую – наклевывается материальчик высшей пробы! Нет, серьезно, этого упускать нельзя! Поверь мне, это неспроста.

– А я боюсь, что нам просто подсовывают какую-то глупость, – заявил Данилов, как бы невзначай переадресовывая странное письмо и товарищу тоже. – Хотят, чтобы мы купились. Только я не понимаю, кому от этого выгода.

– Вот именно, что выгоды никакой быть не может! – воскликнул Ликостратов. – Мы с тобой не финансисты, не террористы, даже не дипломатические представители. Мы из солидного журнала, допустим, но, опять же, наш «Оптимум» все-таки не «Форбс», не «Пари-Матч» какой-нибудь… Кому он тут нужен? Ты со мной согласен?

– Но тогда тем более непонятно…

– Вот! Я про то и говорю, что загадка! Эх, времени нет, а то бы я непременно с тобой пошел… Ну, ладно, ты пока один сходи, а вечером все расскажешь, и мы выработаем план действий…

– Какой план? – изумился Данилов. – А если это розыгрыш?

– Ну, тогда… – немного подумав, протянул Ликостратов. – Можно будет вставить эту историю в твой репортаж, как бы добавить перчику… Типа, загадочное письмо, какие-то таинственные тени, какие-то неясные подозрения. Что-нибудь эдакое, с привкусом детективного романа! В ироническом ключе, конечно. Читатель от этого прется… Ты, кстати, этот район знаешь хорошо?

– Бывал пару раз, – пожал плечами Данилов. – Пробегал, скорее. Знакомых у меня там точно нет.

– Значит, будь настороже, – предупредил Ликостратов и показал ему свой мобильный телефон. – В случае необходимости звони – я все брошу и примчусь.

– М-да, у тебя и в самом деле какой-то детектив получается, – недовольно пробормотал Алексей. – А я сыт детективами по горло, предпочел бы, чтобы это была женщина. Но женщины таких писем не пишут. Они вообще ничего сейчас не пишут, кроме эсэмэсок.

– Тем более ты должен пойти! – не сдавался Ликостратов. – А вдруг женщина? Представляешь – парижанка!..

– Слишком хорошо знает русский язык эта парижанка! – с сомнением заметил Данилов.

Он еще раз пробежал глазами письмо. Нет, тон его совсем не казался женским. Если отбросить версию о розыгрыше, такой тон можно было расценивать как тревожный. Но кого мог встревожить визит Данилова?

– Поезжай-поезжай! – похлопал его по плечу Ликостратов. – Пощупай все своими руками. Мне кажется, тут что-то интересное вырисовывается. Не пойдешь – потом все локти себе искусаешь.

Данилов не был уверен, что его действительно ждет что-то интересное, но все-таки согласился с Ликостратовым, что поехать надо. В конце концов, сейчас не те времена, когда любой лишний шаг за границей мог повлечь за собой неприятности и оргвыводы по партийной линии. В случае провокации или розыгрыша всегда можно будет с достоинством выйти из игры.

Он не нашел в справочнике нужного бара и решил отправиться на свидание пораньше, чтобы на месте во всем разобраться.

Доехал на метро до площади Бастилии и не спеша отправился по бульвару в сторону площади Вогезов. Гомон пестрой толпы, пышная зелень каштанов на тротуарах, витрины, пылающие золотым огнем, старинные каменные дома, имеющие величественный и одновременно слегка легкомысленный вид, кружили голову. Данилов мигом позабыл о том, что он – видавший виды человек, равнодушный к банальным красотам, которыми путеводители заманивают новичков. Париж действительно дарил ощущение непрекращающегося праздника, заставлял вспомнить, что сама жизнь и есть праздник, и требовал наслаждаться каждой ее минутой.

Он свернул в тесные переулки, некоторые из которых сохранили свое направление со времен Средневековья. Здесь старинные детали причудливо переплетались с самыми современными идеями. Тяжелая каменная плитка, которой были вымощены тротуары, кованые металлические фонари – и в то же время зеркальные окна до пола, неистовые краски реклам, вызывающие наряды и прически. Данилов потерялся в этом водовороте и опомнился только тогда, когда на глаза ему попалась ярко-желтая вывеска бара «Нежный дикарь». Он оглянулся по сторонам и решительно толкнул стеклянную дверь.

Обстановка внутри сразу же смутила его. Несмотря на ранний час, в баре было немало посетителей, но все они были мужского пола. Юноши и мужчины с плавными движениями, в ярких майках, обтягивающих мускулистые торсы. Казалось, на новичка никто из них не обратил внимания, но Данилов все-таки поймал на себе несколько любопытствующих взглядов, брошенных украдкой. Настроение у него моментально упало. Теперь он не сомневался, что стал жертвой розыгрыша.

Хотя Алексей считал себя достаточно толерантным человеком, к представителям сексуальных меньшинств он относился с некоторой брезгливостью и, уж разумеется, не посещал их специфических заведений, даже из любопытства. Ему не хотелось размышлять сейчас над тем, кто решился на такую дурацкую шутку, и он собирался просто повернуться и сразу уйти, но в этот момент к нему скользящей походкой приблизился высокий предупредительный официант в белоснежной рубашке и бабочке и с полупоклоном осведомился:

– Мсье Данилов, не так ли?

Подбирая непослушные французские слова, Алексей сухо подтвердил, что это именно его фамилия.

– Вас ждут, – сообщил официант и с очередным почтительным полупоклоном указал куда-то в глубину зала. Данилов всмотрелся, ожидая увидеть знакомое лицо, но такового не было, вообще никого похожего на любителя розыгрышей он не углядел. Получалось, что шутку намеревались провернуть через подставное лицо, но это выходило чересчур громоздко, да, пожалуй, и накладно.

– Кто ждет? – спросил он официанта.

– Простите, но этот человек мне не представился, – ответил тот и осторожно поинтересовался: – Эта встреча для вас нежелательна?

– Не знаю, – задумчиво произнес Данилов. – А впрочем, идемте!

Официант проводил его до дальнего столика, где в одиночестве сидел молодой человек в сером льняном мешковатом костюме, очень коротко стриженный, в солнцезащитных очках в пол-лица. Данилов с недоумением взглянул на него, на официанта, и тут молодой человек коротко бросил официанту: «Стакан воды, пожалуйста!» – и кивнул Данилову, приглашая присаживаться.

Официант исчез, а Данилова вдруг словно окатили кипятком – он задохнулся, взмок, и у него потемнело в глазах, потому что это был никакой не молодой человек, а та, о которой он думал во время полета, которую все еще любил по прошествии стольких лет, – это была Юлия собственной персоной.

– Ты?! – выдохнул Данилов, почти падая на стул. – Как это может быть? Как ты меня нашла? Зачем эта конспирация? У тебя ревнивый муж? Но, кажется, здесь в Париже не бывает ревнивых мужей. И почему ты рассталась со своими волосами? Я узнал тебя только по голосу…

– Успокойся! – негромко проговорила Юлия по-русски. – Не привлекай к нам внимания. Правда, здесь я впервые, бар этот открыт недавно, но все равно мы должны быть осторожны.

– Осторожны? Значит, все-таки ревность?

Юлия пристально посмотрела на него, не снимая очков, но Данилов без труда уловил насмешливое выражение на ее лице.

– Брось, – сказала она, – ревность тут ни при чем. Причина куда серьезнее, поэтому настраивайся на соответственный лад. Я вижу, ты все еще числишь себя романтиком. Это приятно, но непродуктивно. Что прошло, Данилов, то прошло. Я живу настоящим и тебе советую. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, этой встречи, разумеется, не было бы.

Видимо, на лице Данилова слишком откровенно отразились растерянность и огорчение, вызванные этими словами, потому что Юлия протянула руку и ласково дотронулась до рукава Данилова:

– Ну-ну, не стоит расстраиваться! Чтобы тебя утешить, я готова согласиться, что то время, которое мы провели вместе, было сказочно прекрасным! Да-да! Я была безумно увлечена тобой. Кстати, могу признаться – ты был замечательным любовником. Я нисколько не пытаюсь тебе льстить, что было, то было. Но, в отличие от большинства женщин, я никогда не смешивала сердечные влечения и деловые вопросы. Беды в жизни начинаются именно тогда, когда все валят в одну кучу. Согласись, если бы мы тогда продолжили эту нашу историю, все кончилось бы глупо, возможно даже, женитьбой, и мы оба выглядели бы сейчас жалкими и старыми. Нет, я все сделала правильно, а ты остался моим прекрасным воспоминанием – этакий Аполлон на каменистом древнем берегу… Ха-ха! Такое объяснение тебя, надеюсь, устраивает? Потому что нам нужно обсудить очень важный вопрос, а твоя сентиментальность мне мешает. Сосредоточься!

– Ладно, я все понял, – нахмурившись, кивнул Данилов. – Будем жить настоящим. И что же у нас в настоящем? Зачем тебе вдруг понадобился я – призрак из прошлого? И кстати, как ты меня нашла?

– Очень просто, – пожала плечами Юлия. – Я читаю много русских газет, слежу за Интернетом. Узнала, что тебя командируют на Ле Бурже от журнала «Оптимум», а выяснить, в какой гостинице ты остановишься, совсем несложно.

– А почему это дурацкое письмо? Разве нельзя было позвонить? Прийти, наконец?

– А вот и нельзя, – отрезала Юлия. – Кстати, ты уничтожил письмо?

Данилов покопался в карманах, достал смятый листок. Она щелкнула зажигалкой, с каким-то мрачным старанием спалила письмо в пепельнице и тихо произнесла:

– Дело крайне опасное, Данилов! А мое имя – вообще табу. Если я для тебя что-то значу, постарайся с этой минуты его забыть.

– Так все плохо? – озадаченно спросил Данилов. – Тебе грозит опасность?

– Будет грозить, если обо мне станет известно. Если хотя бы малейшим намеком…

– Нет-нет, я этого никогда не сделаю, – поспешно перебил ее Данилов. – Ради тебя…

– Ладно, не надо клятв. Просто имей в виду, если где-то всплывет мое имя, на следующий день я уже буду мертва.

– Господи! – Данилов вытер вспотевший лоб. – Что же случилось?

Почтительно приблизился официант, снял с подноса стакан с прозрачной водой. Юлия кивнула, сделала глоток, а он вопросительно посмотрел на Данилова. Тот мотнул головой:

– Нет-нет, я ничего не хочу!

Официант удалился.