Смагурд, две курицы и Неудачник

Наш мачо, не прерывая своего занятия (он строгал ножом какую-то деревяшку), буркнул односложно:

– Нет.

– А почему? Здесь так красиво… И экология, насколько я понимаю, чудесная…

– Именно поэтому.

Нет, он все-таки грубиян. Разве нельзя ответить нормально? К чему это угрюмое бурканье?

Наш новоприобретенный птенец сидел у него на плече и время от времени расправлял крылышки. Кстати, непонятно почему про него говорили, что он слишком маленький. Вполне такой упитанный птенчик размером с земную сову. И личико такое же. В том смысле, что глаза у него не по бокам головы, как у большинства птиц, а смотрят вперед. В общем, сова и сова. Непонятно, почему такой дорогой.

– А смагурды сильно большими вырастают? – поинтересовалась без особой надежды на ответ. Но мне ответили:

– Может поднять в воздух взрослого человека.

Ух, ничего себе. Это лошадь какая-то, а не птичка.

Закончив обстругивать деревяшку, проводник, не трогая руками поводьев, сместился поближе к одной из вьючных лошадей и принялся сооружать над ней насест. То, что мы при этом куда-то довольно бодро едем, ему ничуть не мешало. Прямо кентавр! Нижняя его часть (лошадь) выполняет свою работу, верхняя (он сам) свою. И все как будто так и надо… Мы вот не задумываемся, как нам почесать ухо, верно? Просто поднимаем руку и трем. А он так же машинально управляется с конем. Не задумываясь.

В этот момент Влада решила, что мы слишком долго едем рядом, и тоже подтянулась поближе.

– А куда мы направляемся? – поинтересовалась она, наградив меня неприязненным взглядом.

– Ну как же, – хмыкнул наш героический мачо. – На вашей карте ближайшая отметка – «Долина мертвых». Туда и едем.

* * *

Заброшенный поселок, куда мы прибыли часам к четырем пополудни, вовсе не производил мрачного впечатления. Лес заполнил собой пространство, некогда отвоеванное людьми, украсил лианами полуразрушенные стены, а растрескавшуюся дорожную плитку расцветил яркими купами цветов. Весьма живенько!

– Как здесь мило! – произнесла. Влада, потягиваясь и расправляя мышцы после долгого сидения в седле.

– Цветы не рвать, ветки не ломать, – буркнул суровый проводник, подбирая поводья лошадей, чтобы отвести их в загон. – Лучше всего идите в дом и готовьте ужин. Дрова там возле печки.

– А вода?

– Принесу.

Ну вот. Прогоняет. А жаль. Тут на воздухе гораздо приятней. И, главное, никаких назойливых насекомых.

– В дом, ку… дамочки! – рявкнул Кирилл, заметив, что мы не торопимся подчиниться. – Быстро!

Грубиян.

Во время ужина… кстати, огонь в очаге развести оказалось не так-то просто. Мы вроде все делали правильно: сложили дрова шалашиком, сунули внутрь сухой травы, подожгли… не горит. Исхитрялись по всякому: дули на тлеющее сено, махали полотенцем, вымазались в саже… (этот очаг похоже не чистили лет десять!) Не горит.

Проводник, расседлавший лошадей и засыпавший им овес в кормушку, пришел и, мрачно оценив наши усилия, приказал делать бутерброды. Сам же одним коротким движением организовав огонь, подвесил над ним котелок с водой и полез в принесенный тючок, чтобы достать заварку и сахар.

В общем, особых разносолов мы не приготовили.

Но не важно. Во время ужина мачо решил просветить нас о правилах поведения на Кутонге.

– Читали «Солярис» Станислава Лема? – спросил он с таким выражением, словно сомневался в нашей способности самостоятельно разбирать буквы.

– Допустим. И что?

– Там описана планета, представляющая собой мыслящий океан.

– И?

– А здесь планету покрывает мыслящий лес.

Упс! Вот это было неожиданно.

– Как так?

– Ну, мозг человека, – тут проводник посмотрел на нас так, словно сомневался, что этот самый мозг у нас есть, – состоит из большого количества нейронов. А здесь роль нейронов выполняют цветущие деревья. Вместо электрических импульсов деревья обмениваются ароматами, пыльцой… Птички перелетают с дерева на дерево… Есть еще сложные связи корневой системы… Даже земные растения взаимодействуют друг с другом. Выделяют определенные вещества, которые поддерживают родственные виды или борются с конкурентами… Здесь все сложнее. Тут даже дождевые черви и термиты включены в общую систему. Поэтому лес знает все, что происходит в любой его части. И соответственно реагирует.

– Поэтому вы запретили нам рвать цветы?

– Да. На вредные воздействия лес реагирует достаточно жестко. Обычно от нарушителей не остается даже скелетов.

– Так мы уже в Долине мертвых?

– Я бы назвал это долиной мертвых дураков. Умные просто ушли.

Глава 4. Ночь в мертвой деревне

Дамы:

После сообщения проводника некоторое время царило потрясенное молчание.

– А как же лошади? – спросила, наконец, Влада. – Они топчут траву, объедают листья с кустарников…

– Лошадей лес включает в свою экосистему. А вот человек обычно приходит с бензопилой. Древесина ему нужна в промышленных объемах.

– Это да, – печально закивали мы.

– И тогда начинается противодействие. Твердая почва превращается в зыбучие пески, в которые проваливаются люди и оборудование. Или вдруг откуда-то появляются полчища термитов, которых невозможно остановить. Или уходит вода… У леса много способов.

– Ужас!

– Но если вести себя правильно, – решил подбодрить нас проводник, – можно получить подарки. Вы, например, любите землянику?

– Да.

– Тогда пойдемте собирать.

Набрав по полной миске крупных сочных ягод (земляничная поляна оказалась буквально за околицей бывшей деревни), мы отправились купаться. Естественно, первыми в воду зашли дамы, а брутальный проводник для охраны стоял на берегу, спиной к воде, и честно не подглядывал. Когда мы, завернувшись в полотенца, удалились, и мужчина тоже получил возможность поплавать.