Роман на салфетках. Сборник рассказов

Сижу на тёплом камне на вершине древнего города близ Гори. Солнце пригревает и не даёт порывистому ветру, царящему здесь и порой сбивающему с ног, полностью захватить власть. Внизу течёт Кура, стремительная, ещё не растерявшая свои горные силы. На берегу – развалины древних жилищ, пасущиеся лошади и коровы, похожие на игрушечные фигурки. Вдалеке, на горизонте, поднимаются горы – отсюда они уже видны. Подо мной – остатки Великого шелкового пути. В голове звучит «Грузинская песня»: она часто здесь ко мне приходит. Я как в нирване: мыслей нет, есть только ощущение красоты, спокойствия, нежности и любви – к тебе, кто незримо со мной всё время рядом, к окружающему меня пейзажу, к Грузии в целом и к её людям…

Перед глазами проходят яркие картины моего знакомства с этой страной.

Вот мой первый день здесь. Я приехал утром и весь день брожу пешком по городу. Уже тогда я почувствовал тебя, Тбилиси: шагая вдоль пыльных бульваров, сворачивая в узенькие, неухоженные и этим милые улочки с потрескавшимся асфальтом и повседневной жизнью горожан во дворах. Поворот – и как перевернулась страница: открывается вид на город со стороны древней церкви Метехи. В саду при церкви поют птицы и цветёт сирень. Потом я узнаю, что на этом месте была тюрьма, где сидел Сталин. Хорошо, что её сломали. Я прохожу через самый центр, опять словно по парижскому бульвару; начинается дождь, и я захожу в кафе, совмещенном с магазином одежды. Пью вино с сыром и кофе; как же это гармонирует с местом, где я нахожусь. Мысль о пиве даже не приходит в Грузии в голову. Захожу в несколько церквей, древних, как старухи, сидящие перед их входами.

Я перехожу через новый пешеходный мост, весь в стекле, и попадаю в парк. Древняя крепостная стена, подпирающая теперь дома и дорогу наверху, и на её фоне футуристическая стеклянная конструкция в виде лежащего на земле двойного рога – концертный зал. В парке почти никого, только целующиеся парочки. Думаю о тебе, стараясь обходить их.

Вечером захожу в ресторан на высоком берегу реки с видом на Куру, центр города, видны церковь Святого Николая и крепость Нарикала на вершине холма. Сажусь в углу, медленно наслаждаюсь грузинским овощным салатом с пряными травами, сулугуни, вином; слушаю живую музыку и смотрю по сторонам. Большие компании, в основном семьи. В зале шумно и ароматно: все возбуждены, говорят громко, жестикулируют и смеются. Грузный, но обаятельный певец, периодически вытирающий пот со лба, начинает тихо петь. Сначала его не слышно, но шум постепенно стихает, вступают его товарищи, и божественное многоголосие грузинской песни разливается по залу. На глазах сидящей за соседним столиком женщины с красивой брошью в виде цветка видны слёзы.

Но вот начинается новая песня, живая и задорная. Многие начинают приплясывать, сидя за столом, а соседка, кончиком пальца утерев слезу, выскакивает на середину зала и начинает танцевать. К ней присоединяются ещё несколько человек. Явственно чувствуется ощущение счастья: и на лице танцующих, и на лице сидящих за столами их спутников. Я тоже чувствую его…

В один из вечеров выдаётся ясная погода, и я поднимаюсь на фуникулере на гору, чтобы встретить закат. Сижу, освещённый заходящим тёплым солнцем, наслаждаюсь вином и видом города внизу, и кажется, что-то важное открывается мне в эти минуты.

На винодельне её владелец Яго делает вино по древнейшей в мире технологии, в огромных глиняных кувшинах, закопанных в землю. Он горд собой, но не заносчив, когда рассказывает о своём хозяйстве. Мы пробуем белое вино, потом красное, потом пьём на брудершафт (вахтангури по-грузински), запиваем крепкой чачей, а опьянение так и не приходит, его заменяют радость и спокойствие.

Грузины говорят, что, если не посетить грузинские серные бани, можно сказать, что не был в Грузии. Поэтому, преодолевая стыд, мы заворачиваемся в простыни, как римляне в тоги, а потом разоблачаемся и сидим в купели в серной воде, в которой, кажется, можно было бы сварить раков. Нас не предупредили, а мы не подумали о воздействии серной воды на серебряные изделия, поэтому моя серебряная цепочка стала по цвету золотой, а серебряный же крестик приобрел благородный синий оттенок.

Грузины, с которыми мы общаемся, все как один вежливы и приветливы, даже мальчик на стойке администратора нашей гостиницы, который не может решить простые бытовые вопросы и на которого из-за этого все ругаются, или таксист с хитрым носом, доказывающий мне, что взять с меня в официальном такси вдвое больше тарифа вполне можно и не противоречит ни закону, ни понятиям грузинского гостеприимства, ведь тариф вывешен на стоянке такси, и я вполне мог с ним ознакомиться.

Я покупаю вино в аэропорту и опять слышу это проникающее в душу мужское многоголосие. Продавщица показывает глазами куда-то вбок; я смотрю туда и вижу пятерых грузин, сидящих за столом в соседнем ресторане и поющих. Они в костюмах, серьёзны и подтянуты, радостны и торжественны. Я иду по аэропорту, а музыка всё звучит в моей голове; кажется, я взял её с собой.

Я вернусь, моя Грузия!

Чемодан

? Оказывается, у чемодана было двойное дно…

? Сразу-то он, конечно, этого не заметил. Искал простенький подержанный чемодан на Авито, чтобы перевезти и хранить на даче самое ценное: записи, дневники. Мебели там было мало, шкафов не было, а переехать очень хотелось. Город стал невыносимым, а теперь и ненужным, когда он решил наконец уйти с работы (хорошей, кстати, работы) и в тишине дачной обстановки подумать о жизни, о будущем, а заодно привести в порядок заметки и, возможно, написать наконец что-то более значительное, чем короткие рассказы, которые писал до сих пор.

? Когда увидел этот чемодан, сразу понял, что купит именно его: добротный, со скруглёнными углами, коричневый с благородными потертостями по бокам, с массивной ручкой… Тяжёлый наверняка, но это не важно.

? Открыл его, и запах прошлого (или позапрошлого?) века окутал комнату. Приготовил стопки тетрадей и дневников, переставил чемодан поближе и вдруг почувствовал, что внутри что-то двинулось. «Странно, там же пусто», – открыл, проверил все отделения – ничего. Пошевелил, и точно: между бархатной подкладкой и днищем что-то перемещалось. С краю подкладки увидел почти незаметный шов. Сердце почему-то застучало. Распорол его, под подкладкой обнаружилось подвижное дно, а под ним нащупал тетрадь.

? Открыл и зажмурился, не веря глазам. Посмотрел ещё раз, сомнений быть не могло: это её почерк, и её сердечко внизу страницы; такие она ставила в конце каждой своей записки ему. Это был дневник Кристины. Хотя они расстались лет десять назад, ровные строчки родного почерка как будто вернули его в то время. И уж точно теперь он знал то, о чём догадывался и в чём боялся себе признаться себе всё это время: он всё ещё любил её…

? Тысячу раз он задавал себе впоследствии вопрос, почему же они расстались. Когда это произошло, сначала казалось, это временно, потом уехал учиться в Москву, новые знакомства притупили воспоминания о ней. А потом постепенно стало накатывать сожаление, и чем дальше, тем чаще. Может, дело было в его эмоциональном взрослении, а может, встречаясь и потом расставаясь с очередной девушкой, он чувствовал: «Опять не то… Вспомни лёгкость, единение и понимание, которые были с ней»… Оглядываясь теперь назад, он понимал, что искал всё это, и не находил.

? Долистал до последней записи, прочитал, замер. Слёзы остановились в глазах и вдруг закапали на строки, вызвавшие их. «Сегодня расстались с Сергеем… Господи, как же тяжело! Растерянность в его глазах прошла, только когда я сказала, что это временно, что нам нужна пауза, чтобы всё осмыслить. Как жаль, что я не могу сказать ему всё, как есть: про болезнь мамы, что к ней надо ехать, чтобы ухаживать какое-то время. И про то, как же сильно я его люблю… Нет, нельзя – сразу всё бросит и примчится, но зачем ему это? Пишу и плачу, как же хочется, чтобы всё у него было хорошо…»

? Найти её оказалось проще, чем думал.

? – Кристина?

? – Сергей???

? – Сможешь выйти? Я рядом.

? – Как?!

? – Я люблю тебя…

Человек под зонтом

Зашуршал за окном дождь; я открыл окно и вдохнул полной грудью его влажный озоновый запах. Дождь усилился, и вот уже появились пузыри на вновь образовавшихся лужах, обещая нескорое его прекращение.

Внимание моё привлекла нескладная фигура человека с зонтом; я даже не сразу понял, почему человек идёт неровно, зигзагами, и периодически останавливается. Потом я разглядел огромного плюшевого медведя в руках у молодого человека; было видно, что того больше беспокоит судьба игрушки, чем его собственная, так как свой оранжевый зонт с надписью «Чайф» и со сломанной спицей он нёс над медведем, а не над собой, а всё плечо и рука безнадёжно промокли. Нести игрушку было, видимо, не удобно, в пакет «Боско» она целиком не помещалась, поэтому парень всё время её перехватывал и при этом неловко наступал в лужи, оставляя потом мокрые следы, проходя по сухой части асфальта под деревьями.

Он дошёл до остановки и подошёл к тоненькой девушке под красным зонтом. Было видно, как он показал ей медведя, забылся и отодвинул зонт, отчего дождь намочил голову игрушки. Девушка, заметив это, шагнула вперёд и стремглав накрыла мишку своим зонтиком, а свободной рукой обняла молодого человека. Они замерли, стоя втроём, обнявшись, не замечая дождя, порывов ветра и ничего другого вокруг.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Неожиданно выглянуло солнце, ветер стих, и о дожде напоминали только мокрый асфальт, лужи и капли, падающие с деревьев. Пара с медведем всё стояла. Потом парень отодвинул зонт, и оба круга, оранжевый и красный, исчезли так же внезапно, как и сам дождь. Остались только девушка, парень и мишка, которого они придерживали, продолжая обниматься.

Морская прогулка

– Ребята, всё, расходимся. Завтра рано вставать.

– Почему?

– Вы что? Мы же идем в море на Мишиной яхте!

– Точно! Обязательно идём.

– Миша сказал, будет сюрприз. Да, Витя, ты же придёшь?

– Собираюсь вроде…

– Обязательно приходи, Миша очень просил. И Соня вот придёт.

– Ладно… А при чём тут Соня?

– Да нет, ни при чём.

Отплыли рано, почти как планировали. Все допытывались у Миши, что за сюрприз он приготовил, тот отшучивался. Когда берега уже почти не было видно, достал шампанское, открыл, разлил всем:

– Друзья, хочу выпить за двоих моих самых близких людей: мою любимую Соню и моего лучшего друга Витю. Станьте здесь, поближе, – они подошли к корме, куда он указал, – а вы все доставайте телефоны и начинайте снимать, я приготовил для них сюрприз.

Началась съёмка, Витя и Соня стояли удивлённые, и, как и все, ждали развязки. Миша продолжал:

– Хочу вас поблагодарить обоих за верность – Соню как мою любимую, а Витю как друга. Обнимитесь, не стесняйтесь. Обнимайтесь давайте, не в первый же раз, да, Соня? Да, Витя? Ну и сволочи же вы оба!

И резким движением столкнул обоих в воду. Те погрузились под воду, выплыли. Не глядя на них, Миша сказал устало механику:

– А теперь домой. Круги этим бросьте.

Случайная встреча

(Много лет спустя)

– Дмитрий Владимирович, можно?