Временные трудности. Трилогия

– 2023-й. А как… – Егор задумался, – Очень многое изменилось. Техника разная есть. Телефоны мобильные маленькие такие, с собой можно носить. У каждого есть. В них не только телефон – там много всего напихано: и радио есть, и счетная машинка, и будильник. Да много всего нового на придумывали – так сразу и не расскажешь. А что-то совсем и не изменилось. Что-то даже хуже стало, на мой взгляд.

– А коммунизм когда построили? В каком году?

Егор замялся, но Юрий решительно вклинился:

– С коммунизмом порядок. Построили, не переживай. Не это главное. Слушай – тут ровно через год немцы на нас попрут. Двадцать второго июня. Война будет большая и страшная. Ни тебе, ни нам никто не поверит, конечно, так что ты даже не пытайся докладывать. Расстреляют к чертям и всё или в лагеря – поверь мне на слово.

– Не, ну как же. Предупредить надо обязательно. Поверят. Ты что… – сержант был растерян и с трудом подбирал слова, – Обязательно поверят. Товарищ Сталин – он…

– Не поверят, – веско подтвердил Егор, – Даже не пытайся.

– Так, а что тогда? Нужно ж как-то…– он явно растерялся, – Нужно с комбригом моим списаться. Нет. Я поеду к нему. Он поверит. Точно.

– Расслабься, – Юрий был непреклонен, – О себе подумай лучше. Семья есть?

– А что мне о себе думать? – вскинулся он подозрительно, – Это ты о чем сейчас?

– Во как НКВД сразу проснулся, – засмеялся Юрий, – Это я о том, чтоб сразу зря не погибнуть бессмысленно и нелепо. Или в плен не попасть по глупости или вере в несокрушимую и легендарную, которая вот-вот подойдет и всем надаёт!

– Семью отправь куда-нибудь за Урал. Или за Москву хотя бы. Дальше линии Москва-Сталинград немцы не пройдут. Ну это условно, конечно, насчет линии, – Егору было искренне жаль этого парня.

– Да нет у меня никого, – сержант был в явном смятении, но, осознав услышанное, тут же встрепенулся. – Какая Москва? Какой Сталинград? Он же аж на Волге!

– Короче, – Юрий встал, подчеркивая этим, что разговор окончен, – Пора нам.

– Да погодите вы. Что делать-то? – сержант здоровой рукой ухватил девушку за рукав. Егор, памятуя свой печальный опыт, напрягся было, но зря. Она мягко высвободила руку, повернулась к сержанту и, задумчиво глядя ему в глаза, сказала:

– Делай, что должен. Я не вправе советовать. Хотя… – она улыбнулась, – У тебя год ещё. Попробуй за этот год подобрать надёжных людей. Желательно из знающих местность. Лояльность местных под большим сомнением, но всё же попробуй. Обустрой несколько тайников с оружием и припасами – чем больше, тем лучше. Обязательно нужны подрывники и взрывчатка. Создай несколько небольших автономных групп по нескольку человек. Они никогда не должны пересекаться и даже знать друг о друге.

Создай отдельно лагерь для вновь прибывших. Разделяй их всех по возможности. Никто никого не должен знать в лицо – только по необходимому минимуму. Сделай им всем маски на лица что ли. И никаких имен. Номера, клички или подпольные псевдонимы – сам выбирай. Это важно. И нужны оборудованные базы с землянками для постоянного проживания. Подбери в каждую группу знающего немецкий. Обзаведись связью. Не одна рация нужна и батарея – сам понимаешь. Тебе, как сотруднику, может, и удастся.

Рассчитывай на года два-три автономного плавания. Не пытайся пробиваться к своим – бессмысленно – за фронтом не успеешь, да и встретят тебя там неласково. Увы. Найди связных. Дети подойдут – внимания не привлекают. Лучше, чтоб они тоже ничего не знали. Никаких записок и голосовых сообщений. Разработай таблицу – количество и набор продуктов.

Поймав непонимающий взгляд сержанта, он пояснил:

– Да тут все просто. Например, две луковицы и три картошины – это одно, а три луковицы и две картошины это другое. Только не заиграйся – набор естественный должен быть. Корзина лука и одна картошка – не годится.

Обзаведись своей контрразведкой. Да и вообще не верь никому. Только себе. Никакие былые чины, должности и тому подобное не в счет. Вех проверяй и перепроверяй. Только реальная работа, да и то с оглядкой. Могут захватить близких, и самый верный человек предаст. Учти, что связь с центром тоже может быть липой. На вас будут пытаться выйти наши из-за линии фронта. Если ты всё сделаешь правильно – не получится. И никакие полномочия, не проверенные дважды, а то и трижды – не катят. Да разберешься в общем. Или не разберёшься – тут уж как карта ляжет. Я не специалист по партизанской войне, да и не думал об этом никогда – так накидал по-быстрому. Уж извини…

Егор прыснул. А сержант улыбнулся.

– Непрост ты, Юрий Андреевич, ох непрост… Записать бы это всё, пока не забыл. Да ладно. Куда вы теперь?

Они переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Если не хотите говорить – не надо. Я понимаю. А если некуда, так оставайтесь. Вместе воевать будем. Хотя местные вас мигом раскусят – говорите по-другому и совсем без акцента.

– А эти… – Егор замялся, вспоминая имена, – Ну мы, в общем. Они кто? Семья там, и всё остальное.

– Сироты вы. Из соседнего села. Вишне?вский Анджей и Новак Малгожата. Мы Машкой зовем для простоты. Твои, – он покосился на Егора, – Мать давно умерла. Тиф, кажется. А отец в польский поход сгинул. А твоих, Машка, Кадет со своими с месяц назад прибрал. Вы не бедно жили, вот они и…

– Тем лучше. Никто искать не станет. А что с документами на нас?

– Вы оба попали в списки на переселение. Документы в районе.

– Че за переселение? – Егор посмотрел на сержанта, но ответил Юрий.

– Да была депортация перед войной вглубь Союза. Но подробностей не помню.

– Я не знаю. Недавно приказ пришел, – сержант развел руками, – Кто нам докладывает?

На улице послышалось тарахтение мотора, и сержант выглянул в окно.

– Наши из района.

Он вопросительно глянул на них. Юрий решительно сграбастал со стола бутылку, сунул в рукав, прошел в комнату, где переодевался, и распахнул окно. Оно выходило в сад. Большой и запущенный. Рывком выскочил наружу и исчез.

– Че это он? Даже не попрощался… – сержант выглядел озадаченно.

– Не обращай внимания. Прощай. Бог даст, свидимся. – Егор протянул руку.

– Спасибо вам, мужики! – сержант с чувством потряс руку Егора своей левой, – Если что, то я всегда рад буду…

Егор подмигнул ему и вылез наружу. Окно захлопнулось. Юрий, сидя в тени дома, держал в руках откупоренную бутылку и хрустел яблоком.

– Ты алкоголик? – Егор присел рядом и тоже захрустел яблоком. Ветви буквально клонились под их весом.

– А то. Со стажем, – она весело улыбнулась и приложилась к бутылке еще раз, – Поесть нужно. Там кровью все залило, я и попробовать толком не успел. Да и сваливать отсюда нужно – там цветных понаехало…

То, что Егор вообще ничего не ел, его, похоже, совсем не заботило. Как и то, что он тоже сотрудник. Пусть и несуществующей пока организации. Но все же было неприятно.

Они, пригибаясь, выбрались из сада и пошли, не спеша в тени узкой извилистой улочки.

– Мне сюда, – Юрий остановился и показал в ближайший переулок, – Прощаться, я думаю, не стоит. Не сильно я к тебе привык и скучать вряд ли буду.

Они стояли в тени большого раскидистого дерева, росшего на углу чьего-то забора.

– Куда ты собрался? – Егор не собирался настаивать на совместном путешествии, но ничего другого на ум не приходило.

– Не решил пока, – Юрий привычным движением почесал щеку, но щетины не было, и эффект был не тот, – Через границу махну, пожалуй. Со знанием будущего я стану очень богатым человеком. Может, даже самым богатым. В смысле богатой.

– Для тебя это главное? А то, что война скоро, тебя не смущает?

– Не надо меня агитировать за советскую власть. Тебя, пацан, ещё в проекте не было, когда я для этой власти своей жизнью рисковал. На трёх континентах, между прочим.

– Это я как раз понимаю. Обида и всё такое… Меня кратко ознакомили с твоей бурной биографией. Поэтому я и удивлен слегка, что ты за длинным рублем собрался, когда тут такое намечается. Мы ж реально что-то изменить можем. Не думал об этом? Да и кто кого уговаривать должен? Я об этом СССР только фильмы видел, насквозь патриотические, ты же жил при нём… Присягал ему наконец!

– Было дело… – нехотя признала она, – Ну, и что ты менять собрался?