Шёпот болот

Кас промахнулся. Снаряд с оглушительным лязгом рванул из ствола, пронесся в полуметре ниже каната и вонзился в ствол дерева чуть выше ватерлинии. Раздался оглушительный хруст ломаемой древесины. Ствол, к которому была привязана сеть, снесло напрочь, и вся конструкция с плеском рухнула в воду, освобождая путь.

И в этот самый миг будто в ответ на грохот с берега раздались выстрелы. Каса отбросило на передние бойницы, будто тряпичного.

Из машинного отделения тут же донёсся истошный рёв перегруженных паровых двигателей. Катамаран вздрогнул всем корпусом и рванул вперёд, набирая скорость, его носовые гондолы задирались всё выше, вздымая пенистые буруны.

Монро одним движением втащил раненого внутрь рубки, швырнул его на сиденье, сунул в зубы склянку с каким то мутным отваром. И прижав коленом, начал наскоро перевязывать рану, при этом постоянно косясь на стекло иллюминатора и рулевые приборы.

Благо, река в этом месте разливалась вширь, становясь похожей на мутное озеро, что дало Монро несколько драгоценных минут на манипуляции с раной Каса.

Пуля вошла в плечо сбоку, так и оставшись там. Сперва Кас сквозь стиснутые зубы рычал и матерился, используя самые витиеватые и многоэтажные обороты великого и могучего, но после того, как Монро вколол ему обезболивающее из шприца странного вида, с двумя хромированными кольцами и стеклянным цилиндром в металлической оправе, волна ледяного покоя стала накатывать на сознание, смывая боль.

Когда туман в голове, наконец, рассеялся и Кас смог более менее соображать, он первым делом ощутил тугую, но аккуратную повязку чуть ниже плеча, пропахшую дымом и антисептиком, а потом увидел Монро у массивного штурвала катамарана.

– Монро, ты как? – голос Каса был хриплым, но собранным.

– Оклемался? – Монро не обернулся, его пальцы с силой дёрнули рычаг блокировки штурвала. Судно легло на постоянный курс. Только тогда он тяжело опустился на сиденье, а потом и вовсе сполз на пол, прислонившись спиной к металлической панели. – И вовремя. Иди сюда. Действие «Последнего шанса» вот-вот закончится, и я начну истекать кровью, а потом потеряю сознание от боли. Ты должен хорошенько перевязать все мои раны.

– Иду. – Кас поднялся, преодолевая ноющую боль в плече, и подошёл к напарнику.

– Вот. – Монро, скрипя зубами от напряжения, вытащил из-под штурвальной колонки массивный металлический ящик с потускневшим красным крестом. – Осталось от залётных фашистов. Сейчас таких на рынке и не сыщешь. – Кас разглядел стёртые временем, но всё ещё узнаваемые немецкие буквы над символом медицины.

Кас принялся за перевязку. Ему мешали отсутствие навыка и трясущиеся от адреналина руки, но Монро сквозь сжатые зубы командами направлял его, не позволяя совершить критичных ошибок. Только через час, измождённый и покрытый потом, Кас дотащил перевязанного напарника до узкой лежанки. Из ящика он достал шприц того же странного образца с двумя металлическими кольцами и стеклянным цилиндром в оправе. На корпусе было выцарапано слово «Холодок».

– Это избавит от боли, – просипел Монро, уже теряя связь с реальностью. – Я и тебе вколол такой же. Действует долго, часов двенадцать. Но когда опять станет плохо, там есть ещё парочка. – Он слабо махнул рукой в сторону своего рюкзака. – Мы уже прошли пересечение с другой рекой. Скоро будет деревушка, под названием Перекрёсток. Не вздумай там причаливать. Кроме одержимых и бандитов, там никого нет. Держи вторую скорость и не реагируй на происходящее на берегу, если это не угрожает моей девочке. А как сядет солнце, разбуди меня.

Пейзаж оказался скучным и однообразным. Кас разглядывал берега всю дорогу, да и заняться в целом было нечем. Ровная гладь серой воды, низкое свинцовое небо, бесконечные стены камыша по берегам – все это навевало тоску и легкое оцепенение. Первые пару часов Кас раз за разом прокручивал в голове всё, что с ним произошло. Каждая деталь – всё указывало на то, что он, действительно, попал в другой мир. Конечно, всегда оставался призрачный вариант, что это проделки какого-то безумно богатого миллиардера, который решил свести его с ума ради извращенной забавы, устроив феерическое, жестоко детализированное театральное представление. Но с каждым часом, проведенным в этой сырой, пахнущей тиной и дымом реальности, этот вариант казался Касу все более нелепым и маловероятным. Слишком уж все было настоящим. Слишком пахло болью и страхом.

Его мрачные размышления прервал вид очередного свидетельства разрушения. По левому борту проплывали остовы домов, почерневшие от огня и времени. Оконные проемы зияли пустотой, как глазницы черепов. А чуть впереди, у самой воды, торчал обугленный причал. Когда-то он, судя по остаткам опор и балок, был довольно солидным, возможно, даже обладал собственной крышей, превращавшей его в подобие сарая или склада. Теперь это был лишь скелет, черный и скрюченный, вонзающийся в воду обгоревшими балками.

И на самом краю этого скелета, там, где прогнившие доски едва держались над темной водой, стоял человек.

Кас моргнул, на мгновение решив, что это галлюцинация от усталости и монотонности. Но нет, фигура была отчетливой, хотя и казалась неотъемлемой частью мрачного пейзажа, как еще один обгоревший столб. Он стоял неестественно прямо и неподвижно. Не как страж, а скорее, как забытая кукла с перебитым позвоночником. На нем был длинный, до пят, выцветший сюртук грязно-серого, болотного оттенка. Полы его, особенно снизу, были обуглены, но не свежим пожаром, а словно десятилетия назад. Ткань странно отливала перламутром на редких проблесках света, напоминая мокрую чешую. Из-под сюртука виднелись грубые сапоги, покрытые толстым слоем засохшей грязи и соли, словно он только что вышел из морских глубин.

Но больше всего Каса поразило лицо. Оно было мертвенно-бледным, лишенным единой кровинки. Кожа казалась влажной, покрытой тонкой пленкой, как у вытащенной на берег рыбы. Темные, мокрые пряди волос, цвета гниющей водоросли, небрежно падали на высокий лоб и не шевелились на ветру, будто прилипли. А глаза… Они были слишком большими для этого изможденного лица и широко открытыми. Мутно-зеленая радужка, как тина в заболоченной луже. Но самое жуткое – это зрачки. Они казались слишком широкими, бездонными, поглощающими тусклый свет и абсолютно пустыми. Ни мысли, ни эмоции, ни даже простого любопытства к проплывающему катамарану. Просто пустота и леденящее безразличие. Они не моргали. Касу показалось, что этот взгляд пронзает не только его, но и время, и пространство, упираясь куда-то в бесконечную, холодную тьму.

Руки человека были сложены перед собой, Касий успел заметить длинные, костлявые пальцы с неестественно острыми, грязными ногтями, похожими на когти. А на тыльной стороне одной ладони, когда фигура чуть развернулась вслед за катамараном, мелькнул странный знак. Что-то вроде выжженной или врезанной в кожу спирали, которая едва заметно светилась тусклым, больным, зеленоватым светом, как гниющая фосфоресцирующая рыба.

Катамаран проплывал мимо. Человек на причале не шелохнулся, не повернул головы, не сделал ни малейшего жеста. Он просто стоял, впиваясь своим пустым взглядом в пространство перед собой или сквозь него, являясь живым воплощением запустения и какой-то древней, непонятной скорби. Он казался частью руин, ожившим призраком сожженной деревни.

Кас почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это не было страхом в чистом виде. Скорее, глубоким, инстинктивным неприятием, ощущением леденящей чуждости. Этот человек… существо, стоящее там, нарушало все представления о нормальном. В нем не было ничего живого, кроме самой формы. Только сырая, безмолвная пустота и неприятный намек на влажность и гниение, который Касу почудился даже на расстоянии.

Когда катамаран миновал причал и руины скрылись за поворотом реки, Кас еще долго смотрел назад, но фигуры уже не было видно. Словно она растворилась в сером воздухе, как мираж. Осталось только чувство тяжелого недоумения и странного, необъяснимого беспокойства. Кто это был? Сторож руин? Отшельник? Или просто плод его усталого воображения, подогретого мрачными мыслями и видом разрухи? Он не знал. Но ощущение ледяной пустоты в тех бездонных глазах запомнилось ему надолго. Кас вздрогнул и потяжелее оперся на штурвал, стараясь прогнать неприятное видение. Впереди было еще много реки и неизвестности.

Тяжелое впечатление от увиденного на причале еще висело в воздухе, как запах гари. Кас машинально вглядывался в берег, пытаясь отвлечься от ледяной пустоты тех глаз и влажного мерцания того знака. На мгновение ему показалось, что он заметил высокий шпиль церкви, острый, как обвинительный перст, но его тут же скрыли развалины близлежащих построек, обгоревшие остовы, похожие на те, что окружали зловещего незнакомца.

Вскоре руины стали редеть. Дома, вернее, то, что от них осталось, стояли теперь отдельными, полузаброшенными подворьями, затерянными среди буйно разросшейся после пожара сорной травы. А затем и они исчезли, сменившись плотной стеной леса, надвинувшегося по обеим сторонам реки, словно желая поглотить следы человеческого присутствия. И Кас снова погрузился в свои мысли, но теперь они были окрашены новой, мрачной краской.

Принять то, что придется забыть про блага цивилизации, горячую воду, электричество, интернет, для Каса было не так уж сложно. Он никогда не был фанатом больших шумных городов с их вечной суетой и фальшью. Всегда предпочитал тишину собственного небольшого домика на окраине, где можно было слушать треск дров в камине и смотреть на звезды сквозь верхнее окно мансарды. Никакие комфортабельные квартиры в стеклянных башнях не могли сравниться с этим ощущением подлинного покоя. Но этот мир… Мысль вернулась к мокрым, безжизненным глазам на причале, к обугленным руинам. Если то, что говорит Монро, правда – а после сегодняшнего видения сомнений почти не оставалось – то этот мир был не просто другим. Он был опасным и безжалостным до самой своей сердцевины. Найдет ли он здесь когда-нибудь свой домик с камином? Или его ждут только обгоревшие причалы и леденящие душу встречи в сумерках?

С горечью, острой, как нож, Кас вспомнил тех, кого оставил там, на Земле. С женой он давно развелся, их пути мирно разошлись. Но сын… Сын только что окончил институт, полный надежд и планов, только начал вставать на ноги, делать первые, робкие шаги во взрослой жизни. Кас так хотел увидеть его триумфы, большие и маленькие победы, быть рядом, поддержать… Теперь эта дверь захлопнулась навсегда. Солнце, низко опустившееся, коснулось макушек самых высоких деревьев на западном берегу. Последние лучи, теплые и золотые, на миг согрели его лицо, но не душу. Пора было будить Монро, этого человека, который так же, как и он, был выдернут из своей жизни и заброшен сюда. Единственного, который был хоть какой-то, пусть и тончайшей, ниточкой к той потерянной нормальности. Ниточкой, которую так легко мог порвать этот безжалостный мир или оборвать тот, кто стоял на обгоревшем причале, наблюдая.

Монро уже не спал. Вернувшаяся боль заставила его глаза широко открыться ещё до того, как Кас подошёл. Когда он приблизился, товарищ уже отложил в сторону пустой шприц. Он молча смотрел вперёд, на нос судна, сквозь заляпанное грязью стекло иллюминатора, а затем, сдавленно кряхтя, начал подниматься.

Кас, не терпя возражений, быстро подхватил его, закинул здоровую руку Монро себе на шею и помог тому добраться до штурвала. Тот упёрся руками в массивный штурвал, долго и пристально вглядываясь в очертания берегов, словно древний кормчий, сверяющий курс по звёздам. Касий не понимал, что можно разглядеть в этом однообразном, унылом пейзаже из гнилых деревьев и туманной воды.

– Ещё пару часов, и мы дома, – наконец, выдохнул Монро и тяжело опустился на сиденье справа от штурвала. Его лицо покрыла испарина. – Когда придёт время, управлять будешь ты. Мне пока тяжеловато.

– Хорошо, – Кас не понял, что значит «когда придёт время», но решил не переспрашивать. – Мы уже подходим к поселению?

– К Норе? – Монро фыркнул. Так назывался ближайший городок наёмников. – Нет, до неё ещё почти сутки идти полным ходом. Сейчас мы направляемся ко мне домой. Ну, туда, где нас ждёт горячий ужин и тёплая постель… В лучшем случае.

– Ты серьёзно? – Кас с недоверием покосился на напарника.

– Нет! Хорошо, если от хозяйки не огребём, – Монро громко расхохотался, но тут же сморщился от пронзившей его боли, и смех оборвался.

– Ты женат? – почему-то эта мысль вызвала у Каса ухмылку.

– Нет. Марсела, или Костяная Дама, как её звали когда то, это пожилая женщина, которая дала мне кров тогда, когда мне было некуда идти. Она рассказала мне об этом мире и обучила ремеслу охотника на демонов. – Монро говорил тихо, и в его голосе сквозило неподдельное уважение. – Она знает, что я пришелец. Расспрашивала, и я многое ей рассказывал. О Земле, о городах и кораблях, ракетах и компьютерах, о том, как далеко шагнуло человечество и откуда взялся здешний Торквемада, кем он был на Земле. Она, что то вроде историка или учёного, только этого мира. Собирала информацию по крупицам ради собственного удовольствия всю жизнь. Ты можешь смело доверить ей свои тайны. Она даст правильные советы.

– Отлично, значит, она очень интересный человек. Я с удовольствием с ней пообщаюсь.

– Скорее у тебя уши в трубочку свернутся! – Монро снова рассмеялся, на этот раз сдерживая себя. – Марсела – самая взбалмошная и бедовая старушенция, которую я когда либо видел. А сквернословит она так, что кресты в церквях переворачиваются, а демоны, бывало, уши сами себе отгрызали, лишь бы не слышать её тирад.

– Буду иметь это в виду, – Кас тоже рассмеялся. Напряжение последнего боя и всей этой безумной реальности понемногу отпускало, и этот смех был ему отчаянно необходим.

Монро откинулся на прохладную бронированную стенку и закрыл глаза, снова оставив напарника наедине с его мыслями. Шок от боя постепенно отступал, уступая место тяжёлым, густым размышлениям, которые приползли вместе с надвигающимися сумерками. Сегодня он стал убийцей. Кас не винил себя, не истязал вопросами о том, правильно ли поступил. Закрывая глаза, он не видел лица Кочки, захлёбывающегося кровью. Выбора не было – убей или будь убитым. И он убил. Сделал то, что должен был, чтобы выжить. Но в тот момент внутри что-то умерло. Что-то важное и невосполнимое.

Кас посмотрел на Монро. Если бы не этот человек, он бы сейчас гнил на болотах. В нём странным образом сочетались учитель истории и безжалостный убийца. Или учитель давно мёртв, а то, что увидел Кас, лишь тени, всплывшие на поверхность из за встречи с прошлым, с ним самим.

– Хватит пялиться, я тебе не девушка, – Кас вздрогнул от неожиданности. Монро проговорил это, не открывая глаз. – Бо значит, – резко сменил он тему.

– Бо – это что?

– Бо – это кто. Главарь местной шайки, банды головорезов крупнейшей на окраине болот, насчитывает почти пятьдесят голов крупного рогатого скота, – сказал Монро с едва сдерживаемой неприязнью. Он открыл глаза и резко встал, слишком резко, вздрогнул от боли и грузно облокотился на пульт управления.

– Вижу, ты с ними уже пересекался?

– Да, – хрипло ответил Монро, – очень давно. – Он мотнул головой в сторону левого берега. – Сворачивай туда.

– Есть, капитан! – Кас улыбнулся и выкрутил штурвал влево.

Весь берег покрывала стена трёхметровых камышей, настолько густая, что самой земли видно не было, лишь верхушки далёких деревьев намекали, что где то там начинается суша. Приблизившись к зелёной стене почти вплотную, Кас уже собрался, было, сбросить скорость, но Монро перехватил его руку.

– Нет, не сбавляй. Правь чуть левее.

– Но мы же врежемся! – возразил Кас, но штурвал всё же повернул.

– Куда делось «есть, капитан»? – усмехнулся Монро.

Гондолы катамарана с грохотом подмяли под себя частокол растительности, и в тот момент, когда Кас уже приготовился к удару, камыши неожиданно расступились, открывая узкую протоку, шириной едва ли больше самого судна. Катамаран влетел в неё ровно посередине, но сложность заключалась в том, что уже метров через двадцать речушка резко поворачивала. У Каса на лбу выступил холодный пот. Он сбросил скорость до минимальной. За первым поворотом последовал второй, потом третий. Берега кое-где были одеты в древнюю, потрескавшуюся каменную кладку – всё, что осталось от некогда искусственного канала. На одном из поворотов ему даже показалось, что он мельком увидел остатки скульптуры, её массивное основание и нижнюю часть, начало чего то величественного. Разобрать, игра ли это света или намёк на былую цивилизацию, Кас не успел. Судно снова рвануло вперёд, и вот уже катамаран вырвался из узких объятий канала на гладь небольшого лесного озера, не более ста метров в поперечнике.

– Правь к причалу, – Монро кивнул в сторону невзрачного деревянного пирса, упиравшегося в берег, где стоял небольшой, приземистый одноэтажный домик, будто вросший в землю.

За недолгое путешествие Кас успел освоить азы управления судном и с некоторой гордостью, хоть и не без скрипа обшивки о сваи, аккуратно пришвартовался к неширокому настилу.

– Идём, – Монро оттолкнулся от пульта и сделал шаг к выходу, но простреленная нога подкосилась. Он бы рухнул лицом в гнилые доски, если бы Кас не подхватил его, резко вскрикнув от боли в собственном плече. Закинув руку напарника себе на шею, он двинулся вперёд, ковыляя и синхронизируя шаги под тяжестью почти безвольного тела.

– Ну, Миша, и какого чёрта ты притащил ко мне на порог этого вылинявшего болотного головастика? Я уже старовата для таких сомнительных подарков, да и День рождения аж через полгода! – раздался резкий, прокуренный голос.

Кас поднял глаза и упёрся взглядом в два чудовищных дула, нацеленных ему прямо в грудь. В руках пожилой женщины монтировалось огромное двуствольное ружьё под патрон «Нитро Экспресс», слонобойное. В её жилистых, покрытых сетью шрамов руках оно выглядело сюрреалистично, но держала она его с убийственной уверенностью. Холодный, стальной взгляд не оставлял сомнений в её решимости.

– И вина, ясное дело, не привёз! Опять, поди, свою бурду из болотной тины и ржавых гвоздей хлещешь?

– Технически, это я его сюда притащил, – нашёлся Кас, чувствуя, как вес Монро становится невыносимым. – И поверьте, мадам, я совсем не подарок. А вот насчёт вина… на борту, к сожалению, не обнаружил. Скажите, а та самая «дрянь из камышей» ещё осталась?

Старуха фыркнула, но её глаза блеснули едким азартом.

– Камышовая отрава? Да хоть умоешься. Если, конечно, две новые дырки от моего шестисотого в брюхе не испортят тебе аппетит.

– Оставь, Марси, – прохрипел Монро, его голос был слаб, и он всё сильнее давил на Каса – Парень из моего мира. Только что залетел сюда. Я нашёл его на болотах.

– Из твоего мира? – Марсела прищурилась, её взгляд задержался на Касе, сканируя его с ног до головы, надолго остановившись на потрёпанных кроссовках. – Похоже на правду. Язык то этот кроме нас двоих тут никто и не коверкает. – Её глаза скользнули к Монро, и только теперь в них мелькнуло что то, кроме подозрительности. – Так, а это что за решето? Словно тебя сквозь мясорубку протащили! – Она резко опустила оружие. – Тащи его за мной, не мешкай! – бросила она Касу и, ловко закинув чудовищное ружьё на плечо, развернулась и зашагала к дому, не оборачиваясь, в полной уверенности, что её приказу последуют.

Внешне дом казался добротным, но основательно потрёпанным временем и, вероятно, не только им. Забор, когда то крепкий и высокий, теперь покосился и частично рухнул, а на месте калитки зияла проломанная дыра. Доски, из которых неизвестные мастера век назад сколотили этот дом, почернели от влаги и лет, но на ощупь всё ещё казались монолитными. В единственном крошечном окошке тускло мигал огонёк свечи. Марсела юрко скользнула внутрь. Тяжёлая дубовая дверь, окованная чёрным, потускневшим от времени металлом, вызывала неподдельное уважение – такую и тараном не возьмёшь.

Внутри оказалось, на удивление, просторно и уютно. Тепло от массивной деревенской печи-камина пропитало воздух, смешав запах старого дерева, сушёных трав и чего то сладковато пряного. На огромном дубовом столе, рядом с толстой восковой свечой, стоял остывший чугунок с похлёбкой.

– Кидай его на стол и помогай раздевать, – бросила Марсела, одним движением смахнув со столешницы утварь и оставив в руках лишь подсвечник.

От помощи Монро отказался, скрипя зубами от боли, сам стянул с себя пропитанную грязью и кровью одежду и покорно лёг на протёртую столешницу. Его тело было картой былых сражений, испещрённой буграми и впадинами шрамов самой разной природы, длинные и прямые, словно от клинка, рваные, явно от когтей или зубов, и круглые, вдавленные вмятины – отметины от пуль. На плече зияло старое увечье, будто огромная пасть давным-давно вырвала оттуда кусок мяса, и до сих пор казалось, что видны следы тех самых зубов.

Марсела исчезла в подвале, вход в который обнаружился у самой печки, несколько досок пола бесшумно ушли в сторону, открыв чёрный провал. Если бы Кас не видел этого своими глазами, он бы ни за что не заподозрил там лаз.

Она вернулась так же внезапно, как и ушла, неся в руках не медицинский саквояж, а нечто больше похожее на ящик инструментов для пыток или походный набор полевого хирурга времён Крымской войны.

– Как называется этот мир? – вопрос сорвался с губ Каса неожиданно даже для него самого.

– Никак, – Марсела ответила не сразу, пристально, оценивающе посмотрев на него. – Сядь на стул. Что и когда ты ему вколол?

– «Холодок», – ответил Кас и послушно опустился на грубый, но удивительно удобный стул с подлокотниками.

– Ладно. А вот это – «Сон». Вырубит тебя часов на двадцать, не меньше. – И, не дожидаясь ни согласия, ни возражений, она с силой воткнула толстую иглу шприца ему в бедро.

Мышцы мгновенно налились свинцом, мысли стали тягучими и бессвязными, как болотная трясина. «В этом мире доверять незнакомцам вреднее, чем лизать ржавую пилу», успела мелькнуть у него последняя более менее связная мысль. Он бросил на Марселу укоризненный взгляд и провалился в бездну.

– Посмотрел на меня, будто я ему не укольчик в задницу поставила, а нож в спину воткнула, – флегматично заключила старуха, вытирая иглу о край своей запачканной одежды.

Проснулся Кас отнюдь не через сутки, и даже не через двое. То ли сказалось чудовищное напряжение последних дней, то ли хозяйка подмешивала в его питьё снотворное, но глаза он открыл лишь на рассвете третьих суток. Первое, что он ощутил – это зверский, всепоглощающий голод. Чувство было настолько сильным, что тут же заставило его попытаться подняться.

Кас упёрся здоровой рукой в край кровати и попытался приподнять тело, но острая, жгучая боль пронзила всё плечо. Едва оторвавшись от матраса, он с подавленным стоном рухнул обратно. Болело буквально всё: ноги, спина, голова. Даже волосы, казалось, ныли каждый в отдельности. А плечо стало эпицентром этой вакханалии ощущений, готовым снова швырнуть его в пучину беспамятства, если бы не едва заметный укол и знакомый холодок, растекающийся от раны и притупляющий самые острые её края.

– Еда на столе. Потом перевяжу и задам вопросы, – раздался голос Марселы. Не дожидаясь ответа, она выпрямилась у кровати Монро, стоявшей в паре метров, и направилась к печи.

Кас дождался, когда волна боли отступит, и сделал ещё одну попытку, на этот раз предусмотрительно не тревожа больную руку. На столе стоял чугунок с дымящейся кашей и тушёным мясом. Слюна начала заполнять его рот в тот же миг, когда аромат пищи достиг ноздрей. Он набросился на еду, словно выброшенный на берег после караблекрушения морской волк, и успокоился, лишь когда ложка заскрежетала по дну. Доев хлеб и допив странный тёплый напиток, отдававший дымком и горькими травами, Кас вернулся к хозяйке, как раз завязывавшей последний узел на свежей повязке Монро.

– Ну, давай, рассказывай свою сказку, откуда ты взялся, такой дырявый? – Марсела уселась напротив, упёршись руками в колени, и вонзила в Каса испытующий взгляд. Он кожей ощущал её нетерпение.

– Начать нужно с того, что взялся то я как раз целёхоньким, – Кас улыбнулся, заметив, что Монро в сознании и даже едва ухмыляется. – Это уже тут меня по частям растаскивать начали, то на фарш, то на колбасу. И если бы не этот добрый самаритянин, – он кивнул в сторону напарника, – уже бы и растащили.

– Да, он вечно всякую пакость в дом тащит. Душа у него добрая, хоть и спрятана глубоко, – она махнула рукой в сторону Монро, не сводя с Каса пристального взгляда. – Продолжай.

Рассказ Каса, похоже, не произвёл на Марселу ожидаемого эффекта. Создавалось впечатление, будто она ждала чего то иного, какого то особого признака или детали, которой в его повествовании не нашлось. Внимательно выслушав его, она ненадолго задумалась, её взгляд стал острым и проницательным.

– И она не тронула тебя? Предложила перекусить? – Марсела как то странно, знающе ухмыльнулась и покосилась на Монро, будто делилась с ним некой потаённой шуткой.