Полмили до небес

– Ничего… совсем ничего. Все спокойные, словно ничего не случилось. Властям виднее.

Женька схватился за голову: в ближайшее время может произойти несчастье, но никто не обращает внимания на предвестники надвигающейся беды. Впрочем, может быть, он сам принимает все слишком близко к сердцу? Ведь пока, кроме пары подземных толчков, ничего не произошло.

– Ты можешь говорить по-английски? – попросил Женька подругу. – У меня с французским как-то плохо, а с местным наречием и вовсе труба.

– Давай я лучше по-русски буду разговаривать? Мне нужна практика. А тут живой носитель! Ты будешь мне… споспешествовать?

Женька изумленно вылупился на Марианж:

– Откуда ты это взяла?

– У Гоголя. В «Мертвых душах»… Учитель посоветовал.

– Так ведь Гоголь жил в середине позапрошлого века! Сейчас никто так не говорит.

– Да? – огорчилась Марианж. – А как бы сказал ты?

– Просто: помоги мне, пожалуйста.

Марианж взяла Женьку за руку:

– Видишь, ты уже пользителен для меня…

– Полезен.

– Да, да! Полезен. Какой у вас сложный язык.

– А мне французский кажется тяжелым. Пятнадцать букв пишется, три произносятся. Ладно. Переоденусь – и купаться!

Женька оставил Марианж одну. Он быстро натянул плавки, легкую рубашку и шорты, и вернулся обратно, не забыв пляжный коврик.

– Я готов! Идем!

Поддерживая Марианж под руку, он спустился из сада к воде по узкой тропинке между выброшенными вулканом глыбами. Здесь хорошо поработал океан: вдоль берега тянулась полоса песка, отделенная от общественного городского пляжа крутой каменной грядой. Удобное место для того, чтобы отдохнуть в одиночестве от городской суеты.

Марианж без тени стеснения скинула платье и осталась в одном купальнике. Женька расстелил коврик и застыл, смущенно теребя пуговицу на рубашке.

– Ну, что же ты? – выкрикнула Марианж. – У вас все такие… стеснительные?

– У нас зимой минус двадцать. Голышом не походишь. Это здесь – натуральный рай. Тепло, море, воздух, как говорит мой папа.

С минуту Женька колебался, потом все же скинул шорты и рубашку.

– Ого, как тебя отделали! – воскликнула Марианж по-английски.

Она коснулась кончиками пальцев синяков на спине у Женьки и спросила по-русски:

– Очень больно?

– Терпимо. На мне все заживает, как на собаке! – не без бахвальства ответил он.

– Зачем вы сравниваете себя с собаками?

– Это просто такое устойчивое выражение. В английском тоже есть выражение «выглядит, как то, что кошка притащила». Но мне бы не пришло в голову сказать, что американцы сравнивают себя с кошками.

– Не пришло в голову… – проговорила Марианж. – Интересное выражение. Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Да ладно. Пойдем лучше нырнем поглубже. Я тебе кое-что покажу.

Женька бросился в океан, в теплую как парное молоко, соленую воду. Раны защипало, но боль быстро утихла. Тело тут же налилось силой. От истомы, сонливости не осталось и следа.

Марианж бросилась следом, нарочно подняв тучу брызг. Она игриво плеснула в лицо Женьке морской водой и поплыла прочь.

– Догоняй!

Женька бросился за ней – он плавал, как рыба, быстро догнал и ухватил за ногу. Пальцы скользнули по гладкому бедру. Марианж не смутилась, только ударила по воде кулаками. Женька нырнул и тут же выскочил на поверхность:

– Ах ты, чертовка!

Он схватил Марианж за торчащие из воды шоколадные плечи. Она не стала отстраняться, только спросила:

– Что ты мне хотел показать?

– Нам нужно доплыть вон туда, – Женька указал на черную скалу, вертикально обрывающуюся в воду. – У тебя хватит сил?

– Не обижай. Конечно, хватит.

И она, словно торпеда, понеслась к скале первой. Спустя десять минут Женька сказал:

– Набери побольше воздуха, бери вон тот булыжник и ныряй. Только после меня, понятно?

С камнем в руках Женька опускался все глубже и глубже. Солнечный свет померк. Наконец где-то между поверхностью и морским дном в отвесной стене мелькнуло черное отверстие – ровное и круглое, словно вырезанное лазером. Женька отпустил камень, схватил Марианж за плечо, и указал на проем и вверх. Она тут же отпустила груз и стала быстро подниматься. Женька последовал за ней, выпуская из легких пузырьки воздуха. Над головой посветлело. Вода все меньше и меньше давила на грудь.

Вынырнув, Женька и Марианж с минуту втягивали в легкие воздух – горький, с запахом йода и соли. Немного восстановив силы, они лениво поплыли к пляжу, выбрались на берег и без сил рухнули на коврик.

– У тебя кровь из носа хлещет! – воскликнула Марианж.

– Это всегда так, если глубоко нырнуть, – Женька достал из кармана валявшихся на песке шорт носовой платок. – Капилляры, наверное, слабые. Поэтому мой отец и не хочет, чтобы я стал пилотом, как он. Загоняет меня под землю – в геологи. А это такая скучища – ужас. Но вот вулканы – это штука поинтереснее.

– А что все-таки в этой пешере?

– Пиратские сокровища. Да шучу я. Чтобы обыскать ту дыру, нужен акваланг. Отец никогда мне его не купит. И уж точно никогда не разрешит нырять так глубоко.

Женька глянул на подругу. В черных глазах ее вспыхнули веселые искорки. Уголки необычно тонких для мулатки губ дрогнули.

– Слушай, ты в каком веке живешь? В позапрошлом, как Гоголь? Есть же… как их по-вашему… ну, подводные лодки с пультом на берегу.

– А! Дроны! Это мысль. Надо будет зайти к мистеру Беллу. Может, он что посоветует?