Свалка времени. Часть 2. Последний грех

– Через тоннель мы выйдем к узкоколейке, – заявил Максим. – Правда, сначала придется обойти поселок и заброшенные ракетные шахты. Но сегодня я хочу пойти поверху. Надеюсь, Ларс, тебя, как туриста это устроит.

Норвежец неуверенно посмотрел на тоннель, на вершину холма и на Максима. Ларс казался разочарованным: пока поход в Зону ничем не отличался от обычной прогулки по зеленым лужайкам.

– Ну, если ты так считаешь…

– Не я. Зона. Она чувствует нас, читает наши тайные помыслы и устремления. Мы выйдем туда, куда приведет нас подсознание. Это может оказаться неприятной штукой, но ведь ради этого мы здесь?

Ларс капитулировал:

– Ты – Проводник. Тебе виднее.

И Максим, изредка оглядываясь назад, зашагал по тропинке к вершине холма. Странная, неведомая радость разлилась в груди. На душе стало хорошо и даже весело. Что может случиться? Это там, за периметром, грызня, люди едят друг друга поедом, каждый стремится уничтожить, размазать своего ближнего по стене, втоптать его в грязь. Здесь же, в Зоне, все просто и понятно. Ты или выживешь, или нет. Третьего не дано.

От вида бесконечных изумрудных лугов по обеим сторонам от тропинки, Максим окончательно пришел в хорошее настроение и начал разглагольствовать:

– Вообще-то, надо, конечно, брать с собой Олесю – мою жену. Случись что, она подлечила бы наши раны. Остановить кровь ей раз плюнуть. Царапины заживают за день-другой – ее магические пассы действуют молниеносно. И даже если меня и тебя проткнут насквозь, она исцелит нас куда быстрее и лучше, чем в самой современной травматологии.

Ларс не ответил ничего. Он молчал, как партизан, и Максим остановился.

– Что-то не так? – холодок беспокойства пробежал по коже. – Что случилось?

Норвежец посмотрел на часы:

– Мы идем уже больше часа. Приличным шагом. Даже если предположить, что холм вытянут в ширину, мы давно должны спуститься с противоположной стороны.

– Ларс, друг! Это в реальном мире две параллельные дороги ведут в один город. В Зоне все не так. Мы ушли совсем в другую сторону от тоннеля. И куда нас приведет эта тропинка, я не знаю. Так что расслабься и получай удовольствие от великолепного пейзажа.

И Максим двинулся дальше, прислушиваясь к чириканию и щебетанью полевых птиц. Ему совсем не хотелось с ними встречаться: кто знает, какая угроза таится в образе безобидного жаворонка? Но, как выяснилось позже, опасаться надо было совсем не птах.

Понемногу становилось холоднее. Трава пожухла, кое-где на земле лежал легкий снег. Ветер из теплого, весеннего, стал ледяным и пронизывающим. Теперь он нес не аромат луговых цветов, а отчетливый запах гари. Ясное солнце скрылось за низкими, тяжелыми облаками. Стало темно, несмотря на разгар весеннего утра. Тропинка превратилась в грунтовую дорогу с четкими отпечатками танковых гусениц и колес тяжелых грузовиков. Справа потянулись развешанные на почерневших столбах провода телеграфной линии. Такие иногда можно увидеть на старых фотографиях.

Максим остановился, достал из рюкзака свитер и надел его под камуфляжную куртку. Ларс сделал то же самое.

– Что это? – спросил норвежец. – Где мы?

Максим зашагал вперед и вдруг остановился, пораженный внутренней тишиной.

– Я оглох, – тихо сказал он. – Мои способности исчезли. У меня так уже было – где-то генератор поля, питающего Зону. Или то, что мы еще не знаем.

Ларс озадаченно посмотрел на него:

– Что будем делать?

– Можем остаться здесь и умереть от голода и жажды. Надо идти вперед, другого выхода нет.

– А если повернуть назад?

– Это невозможно. Зона не даст нам вернуться. Кто знает, каким способом она это сделает?

– Я все же попробую, – Ларс развернулся и зашагал назад.

На горизонте, на фоне белесой дымки возникли темные точки. Они постепенно увеличивались, и через несколько минут Максим разглядел нескольких всадников, скачущих вдоль дороги. Очевидно, они заметили путников и пустили коней в галоп.

– Вот и ответ…

Максим бросился бежать, увлекая за собой Ларса. Поздно: всадники окружили их и остановились, преграждая путь. Щелкнули затворы винтовок.

Это была странная компания людей, разного возраста, одетых в самые разнообразные одежды: от новеньких пиджаков до пальто с заплатами на рукавах. Единственное, что их объединяло: винтовки и белые повязки на рукавах.

– Полицаи, – прошептал Ларс. – На повязках написано. Откуда?

Мрачный всадник – худой, с вытянутым лицом и остекленевшими глазами – очевидно, старший, бросил:

– Партизаны? Бандиты? Руки вверх, чтобы я их видел!

– А вы кто? – опрометчиво спросил Ларс.

– Молчать! Вопросы задаю я! Брындин, Федулин, обыскать! Шевельнутся – в расход!

Двое молодых парней, голубоглазый блондин и брюнет со следами раннего алкоголизма на лице, спешились и боязливо приблизились. Остальные подняли винтовки, держа пленников на прицеле. Первый – Брындин, забрал у Ларса карабин, Федулин снял с плеча Максима его любимый ТОЗик.

– Советская, дядя Миша! – сказал Брындин. – Точно партизаны. Или подпольщики.

– А это вообще диво невиданное, – Федулин вертел в руках ружье, так и не догадавшись разложить приклад.

– Аусвайс? Проверьте у этих аусвайс, да шевелитесь!

У Максима в кармане нашлась расческа и старый, еще прошлогодний леденец. У Ларса выудили запаянное в пластик водительское удостоверение.

– Тут что-то не по-нашему, дядь Миш!

– Дай-ка сюда!

Ларса прорвало. От волнения он начал говорить по-норвежски, не решаясь, впрочем, двинуться. Из пылкой речи гордого потомка викингов Максим не понял ни слова.

– Немец, что ли? – брови дяди Миши поползли вверх. – Похоже, похоже. Не, не то. И карточка непонятная. А, вот… Ларс Содем… Норге. Что такое норге?

– Норвегия. Он – Ларс Сёдем, я – Безымянный…

Максим полетел носом в землю – Федулин хватил его прикладом в спину. По счастью полицай попал в рюкзак – жесткий и прочный.

– Тебя никто не спрашивал, гнида краснопузая, – удовлетворенно сказал дядя Миша. – Что, малые? Придется их в Урупск тащить – тогда по девкам не успеем. Или в расход, и ни гу-гу?

– Двести марок, дядь Миш, – напомнил Брындин. – За немцами не заржавеет. А если норвег важный какой?

С минуту старший полицай размышлял. Наверное, он решал, что важнее – отдых с деревенскими потаскушками или двести марок в кармане.

– Поворачиваем, – наконец сказал дядя Миша. – А вдруг эта птица хозяйская? Тогда и поторгуемся. Сдадим Козлу, пусть он решает.