Код любви

Тори, Лу и доктор сидят в стороне. Остальные, по-видимому, здесь для массовки. В отсутствие Мориса бармен за старшего, я так понимаю. Значит, он виноват в том, что преступники сбежали. Нет на лице прежней надменности, в глазах – высокомерия. Ждет наказания? Все-таки кое-что о существовании вампиров я уже успела узнать из рассказов Балантена. Если все они в городе, значит, отбывают наказание, лишены за что-то жизни среди людей. Спросить? Неловко, но очень хочется. Начну издалека:

– Кто этот новенький? Почему Ким сорвалась, ведь она была тихая и послушная, кажется?

Тикси смотрит на меня пристально, изучающе, словно прикидывает, можно ли мне все говорить. Значит, мысли мои не слушает или не слышит, может, я научилась-таки думать шепотом! Уверена, мне ничто не угрожает, но что-то внутри подсказывает, что он голоден и другие тоже не питались несколько дней. Поэтому, как учил Морис, прямо в глаза лучше не смотреть.

– Вы неприкасаемая, посвященная, – какая я молодец, именно на это и настраивалась! – Друг, жена Мастера, редкое явление, но, главное, сам Магистр дал вам свое благословение, – ну все, я в полной безопасности, раз до Дак-Сити докатилось и это известие. – Большинство из нас ни когда его даже не видели. Такие, как вы, входят в Большой совет, вероятно, и вам предстоит. – Рассуждения вслух, и он хочет, чтобы я знала о них. – Сбежавший из новообращенных, служил в специальном подразделении морской пехоты, был смертельно ранен при выполнении задания, но его напарник-вампир не дал ему умереть окончательно.

– Сильная привязанность к человеку – палка о двух концах, – подхватывает Тори, переходя за наш столик, достает из кармана легкой куртки пачку «Мальборо», зажигалку и прикуривает сигарету, глубоко затягиваясь.

Не знала, что такое возможно. Тикси поморщился, Лу чихнула, но девушка, девочка совсем на вид, даже бровью не повела. До меня, кажется, дошло! Тори – главная в этой компании и первый помощник Мастера, как уже было, а может и не раз, много лет назад: потому и выжидала, не лезла с расспросами, присматривалась.

– Возвращаешь к жизни умершего человека с благими намерениями, – между тем продолжала Тори, – а он потом подводит весь клан. У каждого своя судьба, и не нам вносить коррективы. Это мое сугубо личное мнение. Некоторые считают иначе. Вам нелегко понять, что такое голод – можно я буду называть вас Гленда? – который пожирает тебя изнутри, когда ни о чем другом уже думать не в состоянии. Даже сильнейшим из нас трудно с ним справиться. Мастера – исключение, у них иная психология. Ким слабая, рано или поздно она все равно сорвалась бы, но сбежать не решилась. Хантер подбил ее. Возможно, он был отличным солдатом, но человечишка был с гнильцой. Вот теперь нам угрожает опасность.

Слушаю и восторгаюсь ее рассудительностью. Человеку непросто беседовать с шестисотлетней вампиршей, выглядящей на каких-нибудь шестнадцать лет. Глаза светло-карие, серьезные, мудрые, речь неторопливая, плавная, голос низкий, бархатный, с едва уловимым испанским налетом.

– Вам следует знать кое-что о нас, раз уж вы решили тут жить. Дак-Сити – город для ссыльных, здесь пребывают те, кто не может, не хочет или не имеет права существовать среди смертных. Свенсон – настоящий человеческий доктор. Был. После обращения так и не смог не только заниматься врачебной практикой, но и вообще долго находиться среди людей. Эрик приехал сюда по собственной воле, он не преступник и, когда сочтет для себя возможным, уедет. Ему можно полностью доверять. Лу здесь по той же причине, но она более несдержанная, а потому без разрешения не имеет права покидать пределы города. Но на нее вполне можно положиться. Ее обратил этот гнусный тип, беспредельщик Клайф Гривз, который обратил против воли и свою мать, и своих младших братьев. Питта способна противостоять порыву, но ради детей готова на все, даже под страхом смертной казни. От мамаши Гривз лучше держаться подальше. Карапузы почти безвредны, но психика у них неустойчива. Закон нарушать они не станут. С ними нужно быть поосторожнее, но дело иметь можно.

Тридцать шесть жителей, тридцать шесть трагических судеб, желаний и очевидности вынужденной перемены чаще всего нерадостной жизни на столь же бессмысленное существование, с которым не всякий знает, что делать дальше. А впереди бесконечность, если придерживаться закона, и позорная казнь за нарушение, отступление, нежелание принять необходимые правила.

– Тикси отбывает наказание, и я вместе с ним. По статусу я доминант, но из-за внешнего облика для приезжих эту роль выполняет Тикси. В его лояльности к смертным можете не сомневаться. Мастера не живут в наших городах, для них другие способы наказания. А Балантен здесь потому лишь, что вмешательство Совета стало необходимым. Два года назад мэр Дак-Сити Тоби Уильяме, воспользовавшись положением старшего, возложенным на него, едва не устроил бунт. Независимость – тайная мечта любого из нас, и Тоби решил использовать шанс. Теперь вы знаете все в общих чертах. Морис хотел, чтобы я посвятила вас в курс дела, он действительно был уверен, что вы вернетесь. Помощь человека нам не помешает. Добро пожаловать в ад!

Тори прикуривает очередную сигарету, а я смотрю на нее и чувствую, как мое расположение к ней растет с каждой минутой. Она напомнила мне одну из тех русских женщин, о которых рассказывал мне Морис, что, бросив свои дома, семьи, детей, положение в обществе, поехали в изгнание в Сибирь за своими мужьями.

Мы разговаривали еще долго, доктор и Лу присоединились к нам. После заката к бару начали стекаться и другие жители городка. Мы знакомились, обсуждали возникшую проблему, возможную опасность положения. Некоторые поглядывали на меня с гораздо большим интересом, чем следовало, но Тори подавляла вспышки голода устрашающим оскалом. Все ждали возвращения Мастера; в том, что он поймает беглецов, сомнения не возникало ни у кого, но последствия пугали всех. Преступления, побег, вероятность новых убийств влекли за собой неминуемые последствия. Понимали это все без исключения.

Ночь проходила без происшествий. Около двух часов Тори отправила меня спать. С рассветом наступало время моего дежурства.

В шесть часов я уже сидела в баре с огромной чашкой кофе и горкой горячих булочек на завтрак. Кухня со всеми припасами была полностью в моем распоряжении, а потому я взялась за дневники миссис Балантен. Старые потрепанные тетради в кожаных переплетах вызвали у меня благоговейный трепет. Первая была датирована 1810 годом. К этим воспоминаниям я, пожалуй, вернусь позже, сейчас меня интересует только то, что касается ее наблюдений за вампирами. Но на одном эпизоде я все же задержала взгляд. «9 июля. 1821 год. У нас родился сын…» Все так, как рассказывал Морис. Новорожденный Сэмюэль весил всего три фунта. Глядя на теперешнего Балантена, трудно в это поверить! Мелкий убористый почерк открывал передо мной все новые и новые подробности жизни маленького мальчика, затем юноши и, наконец, того, кто стал Мастером.

Чтение прервал шум подъезжающей машины. Шериф, а с ним невысокий кряжистый человек с большой спортивной сумкой через плечо. Решительно войдя в открытые настежь двери, оба огляделись, и Осмонд осведомился:

– Балантен еще не вернулся? – Я отрицательно замотала головой. – Вы одна? – Кивнула. – А где все?

– Смотря кто вам нужен, – ответила я вопросом на вопрос: привычки Мориса начинали мне прививаться. И тут незнакомец взревел:

– Город пуст, днем вампиры спят. Я же говорил! Где были ваши глаза, шериф? Клянусь жизнью своей дочери, что эти ублюдки преспокойненько лежат сейчас в подвалах в своих гребаных гробах!

– Но-но, потише, – попытался умерить его пыл Осмонд.

Но тот поспешно скидывает сумку на пол, расстегивает молнию, извлекает из недр массивное серебряное распятие и, подскакивая ко мне, тычет в лицо заветным реликтом.

– Че-ло-век, – как-то уж очень разочарованно выговаривает он и отступает.

Его неожиданный порыв едва не заставил меня отпрянуть, а то, чего доброго, он принял бы меня за вампира.

– А кого вы еще надеялись увидеть, киношного монстра? – кажется, я разозлилась, эдак у любого можно вызвать праведный гнев.

– Это Гленда-Сьюин О'Коннол, писательница, очень популярная, – снова заговорил шериф.

– Здравствуйте!

Ну, вот, и поздоровались.

– Что, по-вашему, вампир не может быть писателем? – не унимался незнакомец, но шеф полиции остановил его жестом. И тогда я дала волю своему красноречию:

– К вашему сведению, я теперь миссис Балантен, с недавних пор жена вашего помощника, шериф. И что за гнусные бредни насчет вампиров? Совершено преступление, и мой супруг как раз этим занимается. Кстати, тела погибших обнаружили?… Здесь?… Нет?… Ах, даже не нашли!… И что это за господин, так бесцеремонно размахивающий перед моим носом крестами? Если бы в Дак-Сити водились вампиры, то я бы уж наверняка знала! – я повысила было голос, но сдержалась. Нельзя, надо держать марку, Морис не стал бы кричать. – И какой здравомыслящий человек поселился бы в городе, кишащем нелюдью! – Хорошо сказано, ай да, умница, Гленда! Ты сама-то поняла, что сказала? – А почему бы не проверить на вшивость и самого шерифа? Насколько я знаю, он любит бывать в этом городке.

Осмонд даже не нашелся, что возразить. Разумеется, ему в жизни меня не переговорить! Зато его спутник куда разговорчивее:

– Я – Гарри Трувор. Мою дочь едва не сожрали кровожадные твари в этом треклятом городишке. И она видела собственными глазами, как убивали ее подруг, прямо в гостинице над этим баром. Ее, бедняжку, спасло только то, что она всегда носила крестик на шее. Бетти сказала, что всех троих опоили какой-то гадостью, а когда они очнулись в комнате наверху, на них напали парень и девчонка с огромными клычищами. Пока пили кровь ее подруг, Бет удалось убежать.

Мне стало больно за этого человека, за его насмерть напуганную дочь, за тех погибших девушек. Наверняка в увесистой сумке мистера Трувора припасены все известные средства борьбы с вампирами. Как уговорить его отказаться от жестоких помыслов, как втолковать, что виновные будут обязательно наказаны, а невинные не должны отвечать за поступки других только потому, что они тоже вампиры? Я уже собралась с духом, чтобы начать свое выступление, как в бар вошел Тикси, и Трувор, встрепенувшись, еще крепче сжал в руках распятие, выставив его перед собой. Тикси только нахмурился. И лишь по тому, как потемнели его глаза, я поняла: крест настоящий.

– Чего вы хотите? – прохрипел вампир. – Осмонд, нельзя допускать бесчинств. Паника посеет беспорядок, а каковы будут последствия, вы подумали?

– Где все жители? – спросил шериф и добавил уже для Трувора: – Этого человека я хорошо знаю, когда-то мы работали вместе.

Тикси пожал плечами, получилось вполне естественно, чуть равнодушно.

– Наверное там же, где и все добропорядочные граждане.

Достойный ответ, о его двусмысленности вряд ли возможно догадаться.

– Тогда мы проверим, – отрезал Осмонд.

Пора вмешаться.

– Начните с нашего дома, господа, и, если вы найдете в подвале гроб с покойником, я готова подставить свою грудь под осиновый кол, который наверняка лежит в сумке мистера Трувора.

Тикси неодобрительно покачал головой. Что-то не так? У меня даже сердце защемило: неужели Морис и в этом доме держит легендарное укрытие – постель всех детей ночи? Пока блюститель порядка и ревностный борец с нечистой силой выходили, я перекинулась парой фраз с хозяином бара, пытаясь пояснить свои действия. К моему облегчению, бармен заверил, что никаких гробов в нашем доме нет и в помине не было. Из-за двери под лестницей показалась голова Лу, и Тикси отправил ее предупредить жителей, мирно спящих в этот дневной час. Так я узнала, что все дома связаны между собой подземными ходами. Приятно удивившись, выскочила вслед за незваными гостями и по пустынным улицам повела их в наше жилище.

Оставленные Реем игрушки, его картинки на стенах первым делом бросались в глаза, но и шикарная обстановка не осталась незамеченной. Только я к этому готова. Что с того, что я бессовестно лгу? Ну, прежние хозяева оставили все в таком виде. Кое-какие вещи я привезла с собой, у меня скоплен небольшой капиталец. Да, у меня есть ребенок от первого брака, и он очень подружился с новым папой. Вот и рисунок: «Я, папа, мама» – неумелые каракули под корявыми портретами. Неужели у меня такие ноги? А у Мориса нос получился длиннющий-предлиннющий. Подвал осматривать тоже будете? Нет? Ваше дело. Почему нет зеркал? Вот проныра! Есть, в ванной. Это я не вру, сама вчера повесила. Холодильник пустой? Помилуйте, мы только что приехали! Муж в отъезде, а мне нетрудно сходить перекусить в баре. Зачем я стану сама себе готовить?

Тори вбегает в дом. На ней до неприличия короткая юбчонка в складку, пестрая курточка, пышный хвост на макушке. Невинным голоском девочки-подростка спрашивает:

– Гленда, у тебя случайно нет корицы? – и словно только что заметила: – Ой, здравствуйте, шериф, добрый день, мистер! Я, кажется, не вовремя.

Прикидывает обстановку. Все в порядке, «старушка», меня тоже не пальцем делали!

Вот это ухмылочка, так ухмылочка, услышала ведь плутовка, о чем я подумала!

– Я позже забегу, – взметнув юбочкой так, что мелькнули цветные трусики, Тори выскочила во двор.

Смех, да и только! Спектакль разыграли, не хуже, чем в театре.

– Извините меня, угостить вас, как вы сами убедились, нечем, но в баре с меня по кружке пива… Дальше пойдете? Бог в помощь!

Вот заразы дотошные!