Хватай и беги

– С ними мы договоримся, не переживай, – сказал ей Данияр.

– Они меня вам не отдадут, а сдадут в полицию!

– Не сдадут, когда поймут, к какому жениху ты попала.

Плача от отчаяния, Зара уже больше ничего не говорила. Ей было очень страшно от мысли, что машина рано или поздно остановится, ее выведут, сбежать не получится, и что будет дальше? Родные далеко, помочь ей некому. А даже если удастся им позвонить, то как она объяснит им свое место положение? Пока родители и полиция будут ее искать, многое может случиться.

Данияр и его друзья, смеясь, о чем-то говорили, но Зара с трудом их понимала. Иногда до нее долетали очередные хвалебные слова в сторону братишки Данияра и их семьи, отчего становилось тошно и появлялось желание закрыть уши и притвориться, что всё это происходит не на самом деле.

Когда машина остановилась и открылись двери, Зара, как маленький зверь, впилась в сидение, будто пытаясь в нем скрыться, и прижав руки к себе, не давала их схватить, но людей было столько, что шансов сопротивляться у нее не было. Вокруг радостно шумели женщины и Зара не заметила, как оказалась в их руках. На ее голову надели белый платок, отчего всё вокруг скрылось за полупрозрачной пеленой. Она всё пробовала вырываться, пыталась вернуться к машине и скрыться там, но женщин было много, и они довольно сильно держали ее и вели к дому. К тому же, кто-то кидал в нее шашу[3 - Казахский обычай, когда во время семейных празднеств, в виновника торжества бросают конфеты и монеты.], и Зара не знала, обороняться ли ей от конфет или от рук похитителей.

Ее силой толкнули в дом и перейдя его порог, Зара поняла, что пропала, и если родители ее отсюда не заберут, то пропала окончательно. Всю дорогу женщины расхваливали жениха и саму Зару, говоря, какую замечательную невесту привел в дом их младший сын. Зара же, в свою очередь, пыталась дойти до разума хотя бы женской половины похитителей, объясняя им, что их младшего сына видит впервые в жизни и замуж за него не хочет, потому что это полнейший абсурд.

– Данияра нашего ты ведь знаешь? – ответила ей на это одна из женщин, примерно возраста ее мамы, когда они уже были в доме и Зару завели в одну из комнат, посадив на корпешки. – Он хороший у нас, а Марат с него пример всегда берет. Сама скоро убедишься, что лучшего мужа не найти.

– Да не нужен мне ваш Марат! – крикнула Зара, снова вырываясь и стянув с себя платок. – Как вы не понимаете? Не нужен!

В этот момент, старшая из женщин, годившаяся Заре в бабушки, легла на порог комнаты и плача, попробовала дойти до разума девушки, причитая:

– Не говори так, внученька. Марат наш золотом для тебя будет. Я сама тебя уже внучкой своей читаю, как родная ты нам теперь. Через меня ведь ты не перешагнешь, не опорочишь свою семью? Видно ведь, что ты девушка приличная, хорошая. Старших уважаешь.

Зара перестала вырываться и упав на корпешки, закрыла лицо руками и разрыдалась. К ней присели, как она после узнала, мама и сестра Марата и Данияра, и принялись ее успокаивать.

– Не плачь, доченька, – сказала мама. – Завтра родителей твоих сюда пригласим, той большой устроим. А на свадьбе самой красивой будешь, платье мы тебе уже прикупили.

– Но я не хочу…не хочу, – посмотрев в глаза мамы жениха, Зара взмолилась. – Отпустите меня домой, пожалуйста.

На это мама и сестра, ничего не сказав, встали, всё так же улыбаясь, и помогли подняться Заре. Мама снова одела на нее платок, только на этот раз не прикрывая лица, а только закрыв голову. Руки ее были мягкими, как и у родной матери Зары, но более пухлыми, как и вся фигура женщины.

– Пойдем за стол. Вот поешь и сразу лучше себя почувствуешь. И хватит плакать, покажи нам, какие родители у тебя, как хорошо дочку свою воспитали.

Упоминание о родителях и то, что их честь зависит от поведения Зары было для нее как ударом под дых. Их она опозорить не могла, поэтому послушно встала и позволила матери повести ее в гостиную: там был накрыт большой длинный стол. Зара, как в бреду, села за него. Ей подали воду, чтобы она могла успокоиться и восстановить дыхание. Людей вокруг было много, все радостно шумели и что-то говорили. Время от времени до Зары долетали очередные хвалебные слова в сторону Марата, иногда Данияра. До того, как все сели за стол, многие подходили к Заре и поздравляли ее, иногда целовали в лоб. Она же молча терпела, смотря на пустую тарелку перед собой, но не видя ее, а думая о том моменте, когда сможет позвонить родителям и они ее заберут.

Пока шло празднование, лился алкоголь, исчезала еда и играла домбра, Зара молчала, почти не отрывая взгляда от тарелки. Собравшимся вокруг это не мешало, все веселились и хвалили невесту за скромность. Заре не хотелось есть, но ее заставляли, не раз напоминая о чести семьи, которая зависела от поведения девушки. Она ела как на автомате, не различая вкуса еды, но отчетливо чувствовала соленые слезы, капавшие с глаз и стекавшие к губам.

От напряженного молчания и шума вокруг, у нее разболелась голова. Она потрогала виски, через, до сих пор одетый на голову платок, и помолилась о том, чтобы родители как можно скорее пришли.

Все еще сидели и праздновали, когда к Заре подошла мама Марата.

– Пойдем, золотце, – тихо сказала она, низко опустив голову.

– Куда? – Зара в надежде подняла взгляд на женщину, тоже шепча.

– Отведем тебя в комнату, отдохнешь там.

Зара вновь отпустила глаза и молча заплакала, но послушно встала, не производя никакого шума и ушла вместе с матерью и сестрой. Ее отвели в небольшую комнату, где почти ничего не было: только окно, закрытое занавесками, и гора корпешек в углу. На полу было разложено несколько из них, куда Зару и посадили.

– Сейчас принесем тебе чай, – сказала мама и они с сестрой вышли, закрыв дверь на ключ.

Вскоре с подносом вернулась сестра: на нем лежали чашка с чаем, конфеты и печенье. Положив поднос у ног Зары, она вышла, закрыв за собой дверь.

В комнате было темно из-за закрытых занавесок, но Зара не решилась их отслонить. Для нее это было проявлением непослушания, за которым бы шло разочарование в ней, а значит и в родителях Зары, которые не проявили стараний в воспитании дочери. А это была не правда. Родители воспитали ее хорошо, и она была за всё им благодарна, и ей не хотелось, чтобы чужие люди плохо думали о их семье и, не дай Бог, рассказали о позоре всему городу.

Зара переживет позор только в том случае, если родители заберут ее и сами скажут, что ничего плохого она не сделала и не обязана выходить замуж за парня, которого видит впервые в жизни, и даже ни разу не разговаривала с ним один на один. Она вспомнила, как мама, говоря с одной из соседок, обсуждала традицию похищения невест и осуждала ее, называла дикостью, о которой в двадцать первом веке можно было бы и забыть, оставить в прошлом. Поэтому Зара была уверена, что ее заберут, ведь это действительно какая-то дикость. Как можно забрать человека, без его воли и выдать замуж за незнакомца? С этими мыслями она сидела, прислонившись к стене и смотря на корпешки, понемногу исчезающие в темноте. К подносу с чаем она не притронулась.

Через какое-то время, к ней в комнату вернулась сестра. Вместе с открывшейся дверью в комнату ворвался шум из гостиной, где празднование продолжалось. Девушка, на которой тоже был одет платок, только зеленого цвета, и фартук, выглядела по возрасту младше Зары, может года на два. И тоже была чуть полненькой, как ее мама. Она включила свет и забрала поднос, не разговаривая с Зарой, но пробормотав что-то о не выпитом чае, и ушла, снова закрыв за собой дверь.