Из пушки по воробьям. Стихотворные пародии и пасквили

Прислонился к спелой черноплодке.

В листьях и окурках тонет тамбур.

И гремит бутылка из-под водки….

Эта электричка встынет в душу.

Тонкой змейкой в золотую насыпь.

Прижимаюсь к дверце и воздушный

Посылаю в зазеркалье трассы.

Электричка, точно стенограмма.

Наконец, всё сделала, что нужно.

*

Еду, плачу пьяными слезами.
Выпита последняя чекушка.
Правда, Петушки не за горами,
Там вокзал, буфет, черняшка, кружка.
Жизнь моя, ты словно зазеркалье,
Маленький унылый полустанок,
Где осталось логово шакалье
И сквозняк болотный непрестанный.
В тамбуре трясёт и пахнет плохо,
Кто блюёт, кто писает украдкой,
Вот и я, поев с утра гороха,
Примостилась утром за палаткой.
Дело-то житейское, поэза
Стерпит всё, и муза не принцесса,
Облегчусь, в вагон обратно влезу
После немудрёного процесса.
Как рифмую! Словно стенограмма,
Под перо моё ложатся строчки.
Бутерброд не положила мама,
Закусить бы. Вдруг откажут почки.
Ничего, теперь-то я доеду,
Громыхнёт и встанет электричка…
Позади мои остались беды!
Вышел стих! Признайтесь, на отлично!
Всюду бездарь возится заезжий,
Чемоданы, кофры и баулы,
Только я опять поллитрой грежу,
Как бы снова гриппер не надуло.
Петушки. Кайфово-петушково
На душе, конец пути и страхам.
Мой дружбан, Гаврила-участковый,
Выпивает кружку водки махом…

Вершки и корешки поэзы

МаринаПономарёва

Лес

Над нашим лесом – синеватый пар.

Обледенели на морозе астры.

*

Живая – на бумагах и в кадастре.

Физалиса над снегом огонёк.

Рисую солнце на окне машины.

Мне было совершенно невдомёк,

Что есть вершки, но это не вершины.

Меня поймала жизни канитель,

Пусть проглотила, но не прожевала.

*

Живёт же кто-то, всё у них тип-топ,
А тут не знаешь, на каком ты свете.
То на кровати мешкается клоп,
То ничего хорошего не светит.
Есть у кого-то дома корешки,
Как в сказке про счастливого медведя,
Но тут сплошные, так-растак, вершки,
А мне силос по показаньям вреден.
Я как Иона в чреве у кита,
Кругом кишки кровавые и темень.
Давно бы надо завести кота
И съездить хоть куда, да хоть бы в Йемен.
Но жизнь меня не балует никак,
Всё бьёт по голове ключом на десять,
Устраивает подлинный бардак,
Меня своей безмерной дурью бесит.
А я в кадастр планеты внесена,
Как эталонный вид белка живого…
Я в знак протеста на стекле окна