Некромантия. Задачи и упражнения

Тут не было штатного некроманта, всеми околомагическими делами занимался один темный с основательным уклоном в природничество. Он отзывался на прозвище Садик и развел вокруг здания участка жутковатые гибриды кустов с мухоловками. Но совсем не любовь к садоводству послужила причиной для подобного имечка, а скверный даже среди темных характер. К магу местные обращались, только когда гули начинали водить хороводы под крыльцом, упырь не убивался дрекольем, а прикопанный на обочине собачий скелет выкапывался в тьма знает который раз и приходил побираться к дому старосты, жалобно щелкая полуотвалившейся челюстью. Поэтому, когда явилась я со своим распределительным листком, за отметку в графике отработки Садик сбросил на меня все дела. Даже те, что не касались не-мертвых. Список дел был следующим ворохом, нуждающимся в изучении и сортировке. Но я решила отложить до вечера, устроиться в выделенной мне в гостевом доме комнате, и только потом заняться насущным. Как раз от печалей отвлекусь. Вещи я туда уже отнесла, ящерка в ящерятню пристроила и отправилась изучать местную фауну и флору в естественной среде обитания – в одну их двух находящихся рядом с гостевым домом едален.

Глава 2

Смеркалось. Сонные светлячки прятались в траве. Когда я шевелилась, чтобы размять затекшие руки-ноги, насекомые принимались отчаянно мигать, отчего казалось, что там вот-вот начнется отвязная вечеринка. Из оврага подо мной тянуло сыростью, туман стелился по склонам и молочным киселем перекатывался внизу. Я караулила пикси.

По работе и так. К гадким летунам у меня были свои счеты, и я намеревалась спросить с них за каждую проеденную дыру в моей рабочей некромантской мантии. Их привлекла начарованная ткань. Да, я сама забыла мантию на веревке во дворе, куда вывесила проветриться подмокшую и недосушенную хламиду, отчетливо попахивающую подвапом. Но твари повадились шкодить в поселке едва не каждую ночь, ту тут, то там. Пока чаша народного терпения не переполнилась и представители, потрясая испорченными вещами, не явились в местный участок надзора.

Ловить пикси поодиночке – все равно что лопатой от комаров отмахиваться, поэтому я затаилась на краю оврага, прямо над скрытой в тумане лежкой, и выжидала тот самый час перед пробуждением, когда сон у гадкой мелочи особенно крепок. Стая прикочевала пару недель назад. Днем они валандались по округе, а вечером собирались в овраге, где совсем недавно проклюнулся слабенький магический источник, темный. Везет мне на них, или просто осень урожайная?

Меня сморило тоже. Голова ткнулась носом в траву, распугав светлячков, а на меня бесшумной тенью бросился вампир.

Когдя большое тяжелое тело придавило к земле, я дрыгнулась, высвобожная руку, и двинула локтем назад и вверх, усилив удар сложенными в “биту” пальцами. Мигнуло, озарив поляну синевой. От импульса силы, направленной в обратную положенной сторону, локоть и предплечье мгновенно онемели, но и стукнутому пришлось не сладко.

– Ифтефифка! Футь фуф не фыфила! – откатываясь, взвыл представитель одной из долгоживущих рас, обеими руками удерживая отбитую челюсть. Под пальцами расплылся и тут же начал таять синяк.

– Дан? – удивленно, но по возможности тихо, чтоб не разбудить выводок пикси, удивилась я. – Что ты тут делаешь?

– А ты? – в голос поинтересовался плечистый ловец.

– Не ори! Распугаешь. И я первая спросила.

Тот понятливо покивал, сунул пальцы в рот, проверяя пострадавшую гордость, и только потом снизошел до ответа.

– Хм… работаю. Меня как бы… ушли. За неуставные отношения.

– Сожрал кого-то?

– Ну, так… надкусил, – похабно засиял клыками вампир, вытягиваясь рядом на траве и пытливо заглядывая в таинственные глубины оврага.

– Про чужой каравай слышал?

– Слышал, а еще видел, осязал и… – взгляд обратился на меня.

– Обойдемся без “и”.

– Как это обойдемся? После “и” как раз самое интересное, – Дан, поблескивая глазами, пристроился практически вплотную, подперев голову рукой, а вторую… Вторую я вовремя перехватила.

– Ты в детстве головой не падал?

– Падал. Всем подряд, – жизнерадостно проговорил вампир. – Начитался древнючих сказок и поверил, что вампиры оборачиваются летучим мышом. Мышов я не очень люблю, но главное было, что летучим. – Он потянулся было потереть когда-то отбитое, напомнившее о себе фантомной болью, и вдруг громогласно воскликнул: – А что это я все о себе и о себе?

Отожравшаяся и уже основательно приснувшая в овраге стая пикси встрепенулась, всколыхнув туманный кисель, стала на крыло и с гудением умотала в сторону болота.

– Глядь, – от души выдала я, – опять все насмарку!

Шипя и ругаясь, поднялась и, подсвечивая себе дорогу светляком, направилась к поселку. Дан увязался следом. Ступал он неслышно, но принялся насвистывать про кентавра и русалку. Мне же было не до песен. Это была моя вторая бесплодная попытка. Как представлю, что торчать тут еще день…

Упершийся в грудь зубоскала палец мало был похож на человеческий. Дан попятился.

– А можно без запредельной страсти?

– А можно было не орать? Что ты тут забыл?

Туман выбрался из оврага и растекся по окрестностям. Мы стояли у старого сарая с провалившейся крышей. Низкая луна подсвечивала внутренности постройки, и провал двери и две отдушины казались скорбно вытянувшимся лицом. Белесые мутные комья клубились у потемневших стен и вяло шевелились внутри, обдуваемые ветерком. Рядом, чудом удерживаясь на двух покосившихся столбиках, кренился косой забор.

– Люди не пропадали? О внезапных приступах беспамятства и потери сознания не сообщали? – вопросом на вопрос ответил вампир, отодвигая мою уже нормальную руку от себя подальше. И сам отодвинулся. Почти вплотную к забору.

– Тебя конкретно люди интересуют? – уточнила я. – Так тут таких двое на сотню всяких прочих. Местные точно не пропадали, по крайней мере, как я тут, а приезжие никого не интересуют. Особенно те, кто не задерживается. Спросил бы в надзоре. Ты же свой.

– Был. Я теперь на клан работаю. Сама понимаешь, все тихо и неофициально. Про запойных слышала? – Дан оценил мое недоумение, подмигнул и пояснил. – Секретики у всех свои.

– Иногда нашим башню рвет, – продолжил он, – особенно тем, кто натурпродукт любит. И им уже хочется не из лавки и холодненькой, а теплой и напрямую от… хм, производителя. А это чревато привыканием и неконтролируемой жаждой. Вот клан таких тишком отлавливает и на принудительную реабилитацию. А кто сопротивляется или после лечения сорвался, того того…

Вампир красноречиво чиркнул удлинившимся когтем по шее, улыбнулся и… рухнул на меня. Между его лопаток торчала колоподобная штакетина.

Тень, такая же серая, как туман, юркнула в сарай так быстро, что моргни я в этот момент – ничего бы не заметила. “Бита” и “темные путы” просвистели следом. Раздался грохот, сарай дрогнул и карточным домиком сложился внутрь. Завершающим аккордом грохнулся в бурьян забор, заполошно скрежетнула цикада. Брошенная накатом поисковая сеть показала по краю зеленоватые огоньки живых, один едва тлеющий и мутно-синий (демонова собака!), алым дрожащим пульсом рядом отзывался Дан. В сарайной груде никого не было.

Я вернулась к вампиру. Он лежал на боку, закрыв глаза, и не шевелился, но кол умудрился вытащить, и темная кровь почти не текла.

– Живой? – спросила я, присаживаясь рядом. В свете моего зеленовато-синего светляка посеревшее лицо Дана смотрелось, мягко говоря, экзотично.

– Пару капель нацеди – оживу, – отозвался он, не открывая глаз.

– А тебе, значит, от производителя можно?

– Не можно, но нужно. Гарпия, не жмоться, эта скотина нанесла мне глубокую сердечную рану. У меня дыра в полспины!

– Сколько там той дыры, почти стянулось все. Вставай.

– Не могу, сил нет.

Я вздохнула. Потянула из-под рубашки шнурок с костяной совой и старым железным ключом. Стоило коснутся серого камня в головке, как он тут же налился темной зеленью, а за спиной дохнула холодом грань. Зубцы ключа блеснули истончившейся кромкой. Я пробормотала фразу добровольной жертвы по свет и жизнь, надрезала ладонь. Дан дернулся, из приоткрывшегося рта влажно блеснули клыки.

– Держи себя в руках, – велела я и схлопнула наметившийся переход. Ключ снова стал ключом. Нашла в кармашке укрепляющее зелье, открыла пробку зубами, накапала туда набежавшую в ладонь кровь.

После зелья Дану полегчало. Почти мгновенно.

– Скупердяйка, – посетовал он и облизнул с горлышка пролившуюся мимо каплю. Нет бы спасибо сказать. – Поймала поганца? Вторую неделю за ним бегаю.

Вампир поднялся и, всем своим видом продемонстрировав “хорошо, но мало”, приблизился к оставшейся от сарая груде хлама. Тоже выпустил сеть и эмоционально помянул маму колометателя, тьму и, когда обернулся, могущество. Я присоединилась. Дважды упокоенная мною лично, зарытая и посыпанная горой нейтрализатора не-мертвая собака сидела на дороге, вывалив почти разложившийся язык и дружелюбно возила в пыли веревкой хвоста с ошметками кожи и шерсти, одно относительно целое ухо торчало треугольничком.

– О! Собачка! – непонятно с чего обрадовался вампир. – А любят, тебя, Гарпия, всякие твари!

Вид у Дана был слегка придурковатый и глаза странно блестели. Он едва не облизывался на полоску кожи у меня на груди, виднеющуюся из расстегнутой рубашки. И лыбился этак…

– Да ты в дрова! – догадалась я.

– Точно, – просиял тот. – Приютишь на одну ночь?