Звёздная связь

– Вроде ещё жив. А это добрый знак, означающий, что мы наконец-то достигли нашей общей цели. Всем сосункам, кто был в лапах этой удивительной собаки до него, повезло значительно меньше – зверь перегрыз им всем горло в первую же секунду, едва его спустили с цепи.

Иосиф едва не сорвался на Галуева с кулаками. С трудом подавив в себе это рискованное намерение, он закричал:

– Вы – звери! Вы ещё страшнее, чем это нелепое создание природы! Вам не жаль ни его, ни людей. Зачем вы издеваетесь над детьми?

– К чему так много громких слов? – с презрительной усмешкой ответил Миша, поигрывая пистолетом в руке. – Лучше займись делом и в первую очередь осмотри нашего друга.

Он указал на раненого амбала, лежавшего в той же комнате на кушетке под присмотром худощавого парня.

Подойдя ближе, Иосиф склонился над раненым, взяв его за руку, и некоторое время стоял молча, казалось, глядя даже не на него, а чуть выше его побледневшего лица, куда-то в стену. Глаза верзилы были прикрыты, лишь губы слабо бесшумно шевелились, словно он пытался что-то бормотать в бреду, вызванном болевым шоком. Ему успели быстро и неумело наложить повязку на рану, но она не справлялась с обильным кровотечением.

Наконец Милов отвернулся, переведя взгляд на Галуева, и сказал:

– Он очень плох и долго не протянет. Потерял много крови.

– Помогите ему!

– Тут ничего уже нельзя сделать, – со вздохом ответил Иосиф. – Вытащить пулю? У меня нет ни инструментов, ни анестезии, нет даже бинта.

Галуев в ярости взглянул на Милова и сказал:

– Припоминаю наш недавний разговор за бутылкой вина. Кажется, ты что-то говорил о бесчувствии? Так значит, ты бесполезен как врач. Что от тебя толку, зачем ты нам нужен?.. Скажи, кого мне прикончить: эту мелкую заплаканную дрянь, – он указал дулом пистолета на мальчика, – или тебя?

Иосиф скользнул взглядом по бесчувственному телу деревенского мальчишки и тихо ответил:

– Освободите ребёнка. Если тебе нужна моя жизнь… – он умолк, заметив как Галуев с каменным выражением лица быстро направил ствол пистолета на него, и зажмурил глаза.

Он содрогнулся всем телом, когда прозвучало три оглушительных выстрела, слегка пошатнулся, но остался стоять на ногах. Открыв глаза, он увидел Мишу застывшего с дымящимся пистолетом в руке над мальчиком и подмявшей его собакой-мутантом. В деформированном черепе монстра зияли три пулевых отверстия, из которых хлестала кровь, заливая и ребёнка, и дощатый пол. Двухглавая собака была мертва.

Худощавый парень в изумлении таращился на своего предводителя, на лице которого отразилось какое-то безумное наслаждение. В этот момент мальчик зашевелился, приоткрыл глаза и попытался выбраться из-под тяжёлых лап дохлого мутанта. С каким-то остервенением Галуев схватил его левой рукой за шиворот и приподнял над тушей собаки.

– Смотри, маленькая дрянь, – в каком-то исступлении закричал он на ребёнка. – Надеюсь, хоть кто-то оценит, насколько я могу быть милосерден?

Он отшвырнул мальчика в сторону и посмотрел куда-то вверх, туда, где тускло мерцала единственная лампочка.

– Мы заключили сделку! – крикнул он, обращаясь к кому-то невидимому. – Где же ты? Или пришельцы из космоса не исполняют обещаний?

Он стоял с минуту, вперив взгляд в потолок, как вдруг встрепенулся и энергично закивал головой.

– Да, да, я понял, – быстро проговорил он, просияв.

Сунув пистолет за пояс, он прошмыгнул мимо Иосифа. Не обращая внимания на худощавого, застывшего в стороне, словно в ступоре, Милов подбежал к мальчику, потирающему ушибленное при падении колено.

– С тобой всё в порядке? Идти можешь?

Ребёнок кивнул, размазывая слёзы по лицу и, дрожащей рукой указав на тушу мутанта, проговорил:

– Что это?

– Это наш с тобой кошмарный сон. Забудь про него! Пошли быстрее, – Милов взял мальчика за руку, и они направились к выходу из мрачной комнаты.

В тот момент, когда Милов проходил мимо кушетки, раненый амбал внезапно встрепенулся и крепко вцепился ему в рукав куртки. Иосиф попытался избавиться от этой хватки, но раненый держал его со всей силы, глядя на него замутнённым бешеным взором и бормоча что-то нечленораздельное. Выпустив руку ребёнка из своей, Милов сжал её в кулак и со всей силы обрушил на физиономию амбала. Лишь после этого, хватка раненого ослабла, и он снова обмяк на кушетке уже без чувств.

Иосиф с мальчиком выбежали за дверь на улицу и хотя единственной целью Милова в тот момент было под прикрытием темноты сбежать как можно дальше от этого злополучного дома, он застыл на месте при виде удивительной картины. Крыльцо дома было залито светом, исходившим от летательного аппарата Иллус. Галуев стоял, одной рукой прикрывая глаза от этого необычайно ослепительного сияния, а второй простирая в направлении маленького звездолёта, зависшего метрах в десяти над землёй. Блики, исходившие от его индикаторов, мелькали в тёмных стёклах соседних домов.

– Возьми меня с собой! – прокричал пришельцу Галуев. – Я выполнил твоё желание, я сделал всё, как ты хотел! Сдержи обещание, забери меня отсюда!

Он умолк на минуту, словно прислушиваясь, но ни один звук не нарушил тишину, царившую над безжизненной деревней.

– Почему ты молчишь?! – завопил Галуев, в ярости выхватывая пистолет и целясь в летательный аппарат.

Вероятно, маленький пришелец не ответил ему ни вслух, ни с помощью той сверхъестественной способности, которой обладал и сам, и которой мог обучить других. В остервенении Галуев выстрелил в сторону неподвижно парящего корпуса крошечного звездолёта несколько раз, окончательно опустошив магазин пистолета. Видимо, это не нанесло сильного урона космическому кораблю пришельца, но после этого он наконец-то сдвинулся с места, проплыл по воздуху, плавно снизившись и на миг поравнявшись с Миловым. Из-за ослепительного сияния он не мог различить контуры корабля, и прикрыл глаза, когда отчетливо услышал голос пришельца – голос, который мог слышать лишь он один:

– Он слишком мал, чтобы я взял его с собой.

– Слишком мал?! – удивился Иосиф.

– Велик ростом, но мал духом, – ответил пришелец. – Но тебя я бы взял… Ты бы увидел чудеса, которые тебе и не снились.

– Нет, я не могу, – с улыбкой ответил Милов. – Я лучше останусь здесь.

Он ещё крепче сжал ручонку мальчика, который с восторгом взирал на диковинное создание, не понимая, что происходит, но почему-то совершенно бесстрашно воспринимая это как сказку, которую можно созерцать наяву.

– Мне пора, – словно издалека донёсся до Милова голос пришельца, хотя он был ещё рядом. – Прощай!

– Я тебя больше не увижу? – с грустью произнёс Иосиф, но ответа уже не дождался.

Маленький летательный аппарат стремительно взмыл в ночное небо и скрылся в мгновение ока, затерявшись в россыпи искрящихся звезд, высыпавших из-за расступившихся, разогнанных холодным осенним ветром, серых туч.

Словно очнувшись от некоторого забытья, Милов посмотрел на смутно различимую в сгустившемся мраке фигуру Галуева. Он увидел, как тот направился прямо к ним с мальчиком, вытянув перед собой руку и судорожно нажимая на спусковой крючок пистолета – совершенно впустую, потому что в магазине кончились патроны. Наконец осознав, что не может причинить ни малейшего вреда, он отшвырнул пистолет в сторону и попятился назад. Сжав кулаки в порыве нарастающей ярости, Милов бросился за ним, но Галуев успел открыть дверь своей низкой малолитражки, завёл двигатель и отжал газ. По пути он попытался наехать на Иосифа, но тот без особого труда увернулся, и вскоре машина исчезла из виду за пределами деревни.

Переведя дыхание, Милов вернулся к мальчику.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Егор, – слабым голосом ответил ребёнок. – Этот злой дядя… он не вернётся?

– Думаю, что нет, – ответил Иосиф. – Но не отходи от меня ни на шаг.

Милов понимал, что осталось сделать немногое. Они направились обратно в дом. Прежде чем войти, Милов подобрал лежавший на лавочке у крыльца большой молоток, с помощью которого Галуев накануне днём чинил ставни. Они вернулись в ту самую мрачную комнату, в которой оставался ещё один сообщник сбежавшего маньяка. Худощавый парень стоял у кушетки, на которой неподвижно лежал верзила. Он растерянно посмотрел на Милова и, указав на тело, дрожащим голосом проговорил:

– Всё кончено! Он… умер.

– А ты-то кто? – спросил Иосиф, не спуская с худощавого глаз.

– Я Давид.

–Ты мне больше ничего не хочешь сказать, Давид? И лучше начать с того, что это такое? – Милов указал на тушу двухглавой собаки.