Сессия

– Какие, блин, собачки! Коробочники!

– Да мне на них наплевать. Я про животных!

Буквально под руки я оттащил свою однокурсницу от попрошаек, и мы догнали остальных. В кафе мы долго изучали меню, в уме высчитывая примерную смету праздника, сопоставляя со своим бюджетом. Все мы были бедными студентами.

– Слушай, Петр, а что это за «Салат Витаминный», – шепотом поинтересовался у меня Серега.

– Это? – вмешался Никита. – Это смесь витаминок на блюдечке. Ну, знаешь, Дуовит, Компливит, Аскорбинка. Пилюлей двадцать, не больше, – с серьезным видом пошутил он.

– А-а! Нафиг нужно!

Все рассмеялись. Кто-то хрюкнул.

Потом нам принесли самые дешевые блюда, и мы принялись есть.

– Блин, представляете, – начал возбужденно Серега, – у меня вчера сестра родила. Только я был в поезде и не разобрал по телефону, мальчика или девочку. Теперь думаю, дядя я или тетя.

– Да какая разница, дорогой! Главное, на свет появился еще один человек! Это прекрасно, – по-женски радостно воскликнула Роза.

– А я думаю, детей заводить сегодня невыгодно, – с полным ртом, лениво возразил Никита.

– Тогда заведи поросят! Это выгодно, – сердито сказала Роза.

– Прошу вас, не спорьте, – в роли рефери выступил я, – лучше попросим Никиту продекламировать какое-нибудь свое новое стихотворение!

Все возбужденно захлопали. У Никитоса были самые необычные стихи в мире.

– Ну, хорошо! Как раз недавно сочинил пару четверостиший, – с гордостью проговорил Никитос. Все замолчали.

Проколотая жвачка!

Порезанный нож!

Бедная черепашка,

Ей еще невдомек!

После паузы раздался взрыв смеха.

– Шедевр, ничего лиричней не встречал, – заявил я.

– Просто супер, – захлопала в ладони Роза.

Серега просто улыбался. Максим начал переваривать информацию.

– А вот еще, – вдохновленный успехом продолжил Никита.

Гордый орел,

Словно панцирь об уши,

Ах, зачем же цветут

Этой осенью груши!

– Маяковский отдыхает, – смеясь, выдавил я.

Роза уже укатывалась под столом. Улыбка Сереги стала еще шире. Максим напрягся окончательно.

– Прости, а первое стихотворение, – задумчиво спросил он, – про жвачку…м-м-м… не до конца понял.

– Можно подумать, ты понял остальное, – ухахатываясь, сказала Роза.

– Понимаешь, – начал объяснять Никита, – я его сочинил, когда познакомился со своей девушкой! На меня как бы обрушилась муза.

– Да, и, похоже, совсем проломила крышу, – вставил Серега.

– Не шути так, – возмутился Никита, – мы скоро поженимся. Она самая прекрасная женщина в Сланцах, – мечтательно вздохнул он.

– А что в ней такого, что тебя так поразило, – спросил я.

– О-о! – мысленно отправившись к любимой, произнес Никита. – У неё самые смешные подмышки в нашем районе! Обожаю!

– Хм… Любопытно, – как бы невзначай покосившись на свои подмышки, сказала Роза.

Остальные сделали то же самое. Кроме меня. Я знал, что подмышки – не самая красивая часть моего тела.

– Шутка, – сказал Никита, помолчал и добавил, – не в районе, а во всем городе!

Мы заржали как сумасшедшие.

– Если без шуток, просто влюбился и все, – уже серьезно сказал Никита.

– Ох, и творческие натуры! Никто вас не поймет, – успокоившись, резюмировала Роза. – Кстати о детях. У дочки моей питерской тети, у которой я всегда останавливаюсь, тоже родился ребенок! Только я, в отличие от Сереги, знаю какого пола. Мальчик. И я, независимо от этого, все равно остаюсь для него тетей.

– Поздравляю, – понимая, как трепетно относится к детям Роза, выпалил Максим.

– С чем? – недобро посмотрела на него Роза. – С моим переездом в ванну? Я же говорила, что живу с тетей, дядей, их сыном, внуком, дочерью и её мужем. В однокомнатной квартире. Все, мне крышка! Ребенок выдавил меня из семьи.

– Переезжай к нам в общагу, – предложил Серега.

– Видимо, так и придется сделать, – грустно констатировала Роза.

Тут в динамиках, развешанных по периметру помещения, запели Абба. После паузы Серега поднял кружку пива.

– А я тоже поэт, – торжественно произнес он. – Вот тока што сочинил стих про группу Абба!

Два мужик, два баба,