Даруль Китаб. Книга I. Фальсафы

Так, на самом высшем макроуровне соединились два языка, объединённых лексической незаурядностью и красотой, каждый из которых принёс человечеству свой уникальный Божественный светоч: один – науку, другой – Откровение.

Нобелевский лауреат по физике 1979 года Стивен Вайнберг говорил, обращаясь к своим студентам, что когда вы занимаетесь математикой, обращайте внимание на красоту ваших алгоритмов и уравнений. И тогда вы поймёте, что эстетика применяемых вами теорий играет не меньшую роль в их подтверждении, чем их последовательность и обоснованность. Законы природы не просто точны, они изящны в своём великолепии.

За тринадцать веков до этого курайшиты-язычники, выдающиеся мастера поэзии и художественного слова, незаметно приходили к дому пророка, чтобы втайне послушать Священный Коран, наслаждаясь неповторимой красотой Божественного Слова. Всё, до чего Господь «дотронулся» Своей милостью несёт в себе эстетическую уникальность – Откровения, наука, Природа и её законы объединены красотой их физических воплощений, равно, как и наоборот – гротескные формы какого-либо явления материальной действительности, как правило указывают на его искажённость.

Три Свои жемчужины АЛЛАХ вложил в первого человека – Дух, Знание и Свободу воли.

Разглядев их яркий свет, исламские учёные, примерно с VIII по XIV века, сделали арабский язык, ещё и языком мировой науки. Более поздние исследователи называли его «Восточной латынью», однако в отличии от своего аналога, он остался живым языком, который сохранил за собой и коммуникативные функции. Также, как и греки когда-то, мусульманские улемы внесли немало арабских слов в основу смысловых значений научных понятий. Они переводили Евклида, Архимеда, Птолемея и других мудрецов, комментировали и развивали их идеи, во много, предлагая новые научные модели. В Багдаде и Дамаске были созданы центры астрономических наблюдений, которые были собраны в научный труд под названием «Подтверждённые таблицы IX столетия» и в которой содержалось большое количество вычислений, к примеру, расчет наклона эклиптики, по своей точности почти полностью совпадающий с современными цифрами. Абдуррахман аль-Хазини (XII век), автор трактата «Книга весов мудрости», продолжил исследования Архимеда по рычажным весам и центрам тяжести, более того, он пошёл дальше и распространил теории античного учёного на тела в воздухе. Крупнейший вклад в «оптику», после Птолемея, сделал ибн аль-Хайсам (XI век), которого в Европе звали Альхазен, будучи автором сочинения «Книга оптики», он впервые отверг древнюю гипотезу о лучах зрения, исходящих из глаз, и дал правильное описание строения глаза, а также свойств бинокулярного зрения.

Невозможно сосчитать и измерить глубину познаний исламских учёных времён расцвета просвещения. Историк Филипп Хитти с иронией противопоставляет расцвет знания в Багдаде того времени практически полной безграмотности в Европе начала Средних веков: «В то время как на востоке ар-Рашид и аль-Мамун углублялись в греческую и персидскую философию, на западе Карл Великий и его лорды овладевали искусством написания собственных имен». Когда-то мусульмане были в авангарде научной мысли. Когда-то мусульмане, как в своё время «эллины», открывали остальному миру путь к знаниям. Нам пора вспомнить об этом.

Так заложено, что «умопостягательная» потребность человеческой души, как врождённая часть её природы, строгим наследием должна передаваться из поколения к поколению, делая нас лучше и наполняя наше мироощущение всё более и более яркими красками. Но, к сожалению, устойчивая, динамично развивающаяся привязанность к физической реальности привела к её угасанию. Наша когнитивная сущность перерождается и становится «дворецким» материального мира. Главный смысл жизни современного человека, основан на том, что жизнь бессмысленна. Эдакая пораженческая форма бытия – «есть только здесь и сейчас, поэтому живи как хочешь, ибо все целеуказания и ценностные ориентиры определяются только твоим желанием». В своё время эпоха Модерна ознаменовалась небывалым развитием западной цивилизации, которое рассматривается, как результат «расколдовывания мира», с грустью упомянутого ещё Фридрихом Шилером в стихотворении «Боги Греции», и в последующем, оформленного в отдельную концепцию немецким философом Максом Вебером, который считал, что прогресс западной цивилизации – это рационализация мира. Некоторые сообщества современных учёных видят задачу науки в том, чтобы «освободить мир от тайн, а общество – от чар религии». Под их влиянием жизнь становится более «простой и понятной», ещё и некоторые духовные лидеры, своим неподобающим поведением «подливают масло в огонь», растаптывая остатки веры в сердцах простых людей.

Каковы же последствия столь самонадеянных попыток оторвать науку от того, Кто её создал и подарил человечеству, покажет время. Но, чтобы предельно эффективно противостоять этому динамично развивающемуся, пагубному явлению, нам необходимо вернуться к истокам, к тому с чего всё начиналось. Мы должны вернуться к осознанию высоты человеческой мысли, к всецелой значимости того, что мы называем «разумным мышлением», которое столь тщательно и искусно Всемогущий Творец сформировал в нашем сознании.

Мы живём в век небывалого научно-технического прогресса. Рациональные знания увели человека настолько далеко вперёд, трудно представить себе что-то, что не придумано или не создано силой гениального человеческого разума. Геномные разработки, чипы, космические технологии и управление энергией…и вот, на этом взлёте возникает вопрос – а, нужна ли нам, вообще, философия в наш стремительный век?! Не исчерпало ли себя иррациональное мышление, не утонуло ли оно в физическом мире?! Не превращается ли мышление в «технологии»?! Современный мир находится в процессе открытия невероятных научных горизонтов, за которыми сплошная неизвестность. Уже сейчас, в простой бытовой жизни мы пользуемся научными достижениями, которые ещё 30 лет назад были сказкой, но что мы знаем о них?! Каково их воздействие на человеческую природу, на социальные связи?! И наконец, самое главное, не нарушает ли человек своим гением ту Божественную гармонию мироздания, которая была заложена испокон веков, и которую так важно сохранить ради самого человека?!

В этом осмыслении нам жизненно необходимо, как можно быстрее перевести своё мышление на новый уровень, сейчас, как никогда, необходимо постичь новые глубины смыслов бытия и сознания – таких понятий, как «общее благо», «мир» и «реальность», «жизнь» и «вечность», «честь» и «достоинство», «справедливость» и «благочестие», а для этого нам нужна философия.

Когда-то эта планета принадлежала людям, а мышление было высшим уделом человеческого естества. Сейчас же технологии постепенно становятся хозяевами этого мира, а процесс познания человек, с удовольствием, передаёт «искусственному интеллекту», оставляя за собой только «мысли рутинного бытия». К чему это приведёт!? Время покажет.

Итак, второе условие появления философской мысли – это мифология и предания, на которых строилась картина мира древних греков и которую, как ошибочно считают некоторые исследователи, безжалостно уничтожила философия со своим «новым мышлением» под девизом – «От мифа к логосу (разуму)», ставшим основой научной рациональности.

Античная мифология представляла собой целый пантеон «богов, полубогов, царей и героев», нарисованный воображением поэтов. Каждый из них олицетворял некую высшую власть над земным миром. «Богов» свергают их дети и те низвергаются в тартар – низший уровень гнили и мрака, который находится в глубине земли под «царством Аида». Так на смену Урану пришёл его сын Кронос, на смену Кроносу пришёл его сын Зевс и «боги Олимпа» воцарились во власти. Но и им «пророчица» предсказывает гибель от невиданной силы, которая восстанет из тартара, из глубины земли, и сметёт этот пантеон «небожителей». А до тех пор они «правят миром» в воображении античных поэтов, при этом, «герои», будучи отпрысками «богов» и земных красавиц, из всех земных существ были единственные, кто могли себе позволить спорить с «богами». Ярким символом античной героики является царь Одиссей, который был «полубогом – получеловеком». Ему благоволили одни «небожители», другие же враждовали с ним, как например, Посейдон.

Философы, особенно неоплатоники, часто используют миф об Одиссеи, для раскрытия сущностных идей различных форм человеческого сознания. Ещё за долго до Шекспира, они считали, что все люди – актёры в этом огромном театре мироздания. Каждый из нас играет свою роль, с одним очень важным примечанием…мы не знаем «пьесы», мы не являемся режиссёрами и не знаем, чем всё закончится, так неоплатоник Плотин, сравнивал людей с куклами. И только «герои» могут претендовать на первые роли, в то время, как все остальные – не более, чем массовка.

Поэты – это создатели античного политеизма, их чётко структурированные фантазии складывали для окружающих всё новые и новые образы «высших существ» с вполне себе человеческими страстями и привязанностями, поэтому у греческих «богов» нет единой истории, есть версии событий, запечатлённые пером того или иного поэта, часть из которых мы берём у Софокла и Эсхила, часть у Еврипида и Пиндара и у некоторых других. В более менее целостном восприятии, придуманная и воспетая поэтами, мифологическая картина мира нашла своё воплощение в произведениях двух основных авторов периода ранней античности: Гомера с его «Илиадой» и «Одиссеей», и Гесиода с его сочинением «Теогония», это всё приблизительно VIII век до новой эры.

Политеизм был далеко не новым явлением для того времени, не избежали его и греки. Они были убеждённые политеисты и не потому что ничего не знали о единобожие, а потому, что были уверены в истинности своих мифологических воззрений, поэтому античные философы воспринимали появление христианства с устойчивым недружелюбием, а иногда даже с враждебностью, воспринимая их, как людей, которые распространяют ошибочные трактовки причин и сущности мироздания.

И, здесь возникает первый когнитивный диссонанс в осмыслении этого исторического факта. Такое неприятие было бы понятно, если бы в античную Грецию вместо христианства пришёл бы, например, ислам. Мифологическая картина мира, которая была устойчиво влита в сознание философа, пусть не такая, какой её рисовали поэты, но тем не менее абсолютно не приемлема в рамках религии мусульман. Ислам, категорически отвергает политеизм в любых его формах и проявлениях…нет никого, кроме Единственного Всемогущего Господа, только Он всем управляет, и лишь к Нему одному мы обращаем свои молитвы и своё поклонение.

Убеждён, что современные мыслители легко объяснят причины этого первого момента «неузнавания» и взаимного отторжения, хотя в христианской догматике и эзотерических воззрениях античных философов было много общего. Например, возможность реинкарнации «бога» в человека, то есть предание ему антропоморфной сущности, а также создание образов «святых заступников» за людей перед его немилостью. В качестве иллюстрации к этому тезису приведу один пример. Поэт VI века до новой эры, реформатор и политик Солон, в одном из своих поэтических сочинениях написал:

«Наш же не сгинет народ никогда по немилости Зевса,

Или от гнева других в сонме бессмертных богов:

Великодушная наша заступница, дева Афина,

Зевса державного дочь, руки простерла над ним…».

Так, Солон восторгался «девой Афиной», дочерью «верховного божества», которая заступается за греков и защищает их от его немилости, подобно тому, как в христианской канонической традиции это делает заступница «Дева Мария», с поправкой, что она не дочь, а «матерь божья». В миссале – «богослужебной книге» римской католической церкви, есть такие строки: «Дева, Матерь Божья, помяни нас, ибо Ты стоишь перед престолом Божьим. Замолви за нас доброе слово, чтобы отвести от нас гнев Его».

Тем не менее философы не принимают христиан и сокрушаются в связи с усилением их влияния, особенно ярко это выражено в сочинениях одного из поздних античных философов, неоплатоника Прокла. Он написал трактат против христиан, который таинственно исчез, но до настоящего времени дошли только некоторые фрагменты. Стоит отметить, что христианские теологи отвечали им взаимностью, пока и вовсе не запретили.

Между тем, как писал ранний греческий философ Фалес, всё было наполнено «богами», другими словами «всё наполнено божественным присутствием», при этом религия у греков была неотделима от политики. Поэтому, одно из обвинений по которому был приговорён к смерти Сократ звучало, как «введение новых «богов»» – это считалось государственным преступлением. У римлян мифология дошла до ещё более крайнего предела – у них был «бог рождения ребёнка», «бог прекрасного» и «бог ужасного», «бог сточных вод» и так далее. Обитая большую часть времени в «незримом мире», тем не менее они довольно часто, «спускаются» к людям в различных земных воплощениях, одни из них, чтобы помочь, другие – чтобы навредить. Вообще, истории противостояния «богов» между собой, сражения героев с мифическими существами, столкновение «высшей воли» и человеческой свободы, всё это было постоянным сюжетом античных поэм и трагедий на театральных подмостках, посредством которых осуществлялось воспитание личности, раскрывая для неё и вкладывая нормы морали и ценностные ориентиры. Недаром Аристотель говорил о трагедии, как о способе «очищении души» посредством возбуждения в ней особого состояния, наполненного сопереживанием и состраданием. Он называет это состояние «катарсисом».

Так, прежде, чем возникают первые философские тексты, греки создают поэтические произведения. Возникает такое явление, как театр. Поэтому произведения первых философов, таких например, как Гераклит, Парменид, по форме ещё очень близки к мифологической литературной драматургии.

Греки были носителями удивительной по сегодняшним меркам памяти, они заучивали и читали стихи невероятных размеров.

Любопытно, что этим же свойством обладал и другой народ, проживавший на противоположном берегу Средиземного или, как его называли, Великого моря. Для арабов поэзия была символом высокой образованности и почёта. Как и греки, они обладали невообразимой способностью запоминать большие тексты. Их любимым занятием, наряду со всевозможными турнирами и сражениями, было устраивать публичные поэтические чтения, при этом они могли делать это часами, тут же создавая различные жудожественные сюжеты. Причём это были не просто зарифмованные фразы, а красивый, стилистически выверенный, поэтический текст, объединённый общим смыслом и составленный по всем канонам восточной поэзии. У арабов были свои мастера и эксперты, которые тут же оценивали чтецов и поправляли их, если они отклонялись от правил стихосложения.

Это было нечто удивительное.

Большинство арабов не умели ни читать, ни писать, поэтому их поэзия, как правило, имела устную традицию и, помимо культурного аспекта, являлась незаменимой формой наиболее содержательной и наиболее яркой передачи важной информации. Такими оригинальными посланиями описывались события и распростронялись вести по всей территории Неджда и Хиджаза (современной Аравии). Таким оригинальным способом жители пустыни направляли друг другу жалобы и требовали правосудия.

Любопытный пример особой значимости поэзии для аравийской жизни, дошёл до нас в истории, которая произошла в Мекке незадолго до начала пророчества.

В те далёкие времена арабы были многобожниками и жили небольшими родо-племенными группами. В основной своей массе они вели кочевой образ жизни и переселялись с места на место. Их называли «бедуины». Однако некоторые арабские племена избрали осёдлую жизнь, создавая на своих землях малые и крупные поселения. Ещё с древних времён, подобно тому, как Афины были главным центром религиозной и светской жизни у греков, для арабов это был город Бекка (современная Мекка). Сюда, к благославенным стенам священной Каабы, отовсюду стекались паломники, торговцы, ремесленники и прочий люд. Здесь, на всевозможных собраниях, праздниках, свадьбах, играх и турнирах воплощались крепкие социальные связи между различными племенами, поэтому в городе всегда было людно, оживлённо и велась активная, разносторонняя жизнь. И вот однажды один араб из йеменского племени Зубайд прибыл в Мекку, привёз с собой товар и продал его местному родовитому купцу по имени аль-Ас. Тот забрал всё оптом и пообещал расплатиться на следующий день, однако оплаты в указанный срок не последовало. Прошёл ещё день, потом ещё, потом ещё пять и «зубайдит» понял, что его попросту обокрали и никаких денег он уже не получит. Аль-Ас обладал серьёзным достатком и весомым положением в городской среде, поэтому, будучи далеко от дома, не имея возможности защитить себя или попросить помощи у своих родных, обманутый торговец несколько дней взывал к своему обидчику, умоляя либо заплатить, либо вернуть ему товар, но всё было тщетно. Тогда он обратился за помощью к некоторым авторитетным мекканцам, однако никто не захотел конфликтовать со столь влиятельным и знатным вельможей.

Одинокий и беспомощный. Что ему оставалось делать?! В таких случаях арабы выходили на площадь к священной Каабе и громко, во всеуслышание дикламировали стихи, рассказывая о том, что с ними произошло и собирая вокруг себя массу неравнодушных горожан. Это было, как масс-медиа … как интернет … информация о случившимся мгновенно разлеталась повсюду и её последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Тоже самое сделал и «зубайдит». Он написал поэму, объятую негодованием и горечью, о том, как подло обошёлся с ним местный олигарх. Он вышел в центр города и высоким поэтическим слогом стал читать о доверии и справедливости, о бесчинстве аль-Аса, о том, как гнусно поступает местная знать с честными людьми. Причём его поэма была так прекрасна, так проникновенна и так наполнена личной болью, что собравшаяся толпа с замиранием сердца слушала его историю, в искреннем возмущении проживая эту трагедию вместе с ним. Весть о случившемся мгновенно разлетелась повсюду и дошла до мекканских лидеров, вызывая в них сочувствие и негодование. Они тут же организовали общий совет, где после некоторого обсуждения, утвердили первую в мире Конвенцию о защите прав человека, в которой постановили защищать любого, кто столкнётся с подобным вероломством, внезависимости от его сословия, нации, достатка или религиозных убеждений и внезависимости от того, какое высокое положение занимает его обидчик. Впредь мекканские лидеры брали на себя обязательство внимательно следить за тем, чтобы в стенах города никто не был притеснён и чтобы подобные ситуации никогда больше не повторились.

Так, в суровой Аравийской пустыне, далёкой от мировой цивилизации, был образован первый в мире «профсоюз» по защите слабых и угнетённых, пострадавших от беззакония «сильных мира сего». Он вошёл в историю под названием Конфедерация благочестивых или Союз чести (Хильф аль-Фудуль). После этого мекканские вожди отправились на городскую площадь, где всенародно объявили о своём решении. Как известно, любой договор должен быть скреплён подписями его участников. Но как это сделать если не один из «благочестивых» не умел ни читать, ни писать?! Тогда, вместо подписи, каждый из них опустил ладонь в специальный сосуд с парфюмом, а затем приложил её к стене Каабы. Поэтому иногда этот договор называют Соглашение на благовонии. Затем они отправились к аль-Асу и заставили его выплатить деньги, показав тем самым, действенную силу принятой конвенции.

В этом повествовании прослеживается очень любопытный факт. Высокая значимость поэзии и любовь к ней объединила два народа, которые никогда не пересекались, по крайней мере на уровне этнографических связей. Но, как удивительно они повторяют опыт друг друга, связанный с восхождением своего языка, посредством высокго, художественного слога, до той степени, которая необходима, чтобы открыть человечеству две Божественные Книги – монотеизм и науку.

Третье условие возникновения античной философской мысли – греческая политика. Это особое явление, которое и послужило одной из главных первопричин зарождения высокого мышления, как важнейшего, системного знания.

Греки создали «полисы», отсюда термин «политика». Греческое слово «polis» не переводится на иные языки: государство – не подходит, город – тоже нет, наиболее полное определение – «политическое сообщество», но и оно не отображает всю его семантику.

Это были, как правило, небольшие города с собственным государственным устройством. Самым крупным из них были Афины. По историческим свидетельствам население среднего полиса составляло около 10 000 взрослых мужчин, то есть со всеми остальными жителями, примерно, от 30 до 50 тысяч человек. Всего насчитывалось около 1000 таких городов-государств, иногда они объединялись в союзы.

Полисы, в своём системном объединении, просуществовали сравнительно не долго – примерно с VIII века до новой эры и до IV века уже новой эры.

Это были совершенно нетипичные для того времени образования, с особым социальным и политическим устройством. В античных полисах сформировалась особая форма жизни, при которой граждане участвуют в политике, в спорте, ходят в театры, обсуждают сложные вещи, но, при этом, главный смысл жизни грека – это быть достойным представителем своего сообщества. В полисах не было царей, а если они и были то, только в символическом значении. Греческие аристократы вели свою родословную от «богов», например, Платон считал себя потомком Зевса, а Аристотель утверждал, что прародителем его рода был «бог медицины Асклепий». Это было заурядной практикой для тогдашней элиты и на меньшее они не соглашались, связь с «богами» служила достойным оправданием их завышенной самооценки.

Греческие предания говорят о том, что в древние времена герои были очень близки к «богам», в конце концов, герои возникали из контактов «богов» и людей, поэтому родословная и близость к «богам», это часть самосознания греков. И всё, что они создают: политику, искусство, спорт и многое другое, всегда рассматривается через призму «воли богов» – победа в войне, это победа «богов», правильно принятое решение, это «боги» подсказали. И, даже спортсмены, например Олимпийских игр, рассматривали свои победы, как шанс приблизится к «богам». Поэтому победителей турниров встречали целыми процессиями, им возводили статуи, слагали поэмы, а иногда и почитали, как «богов». К слову сказать, победителю олимпийских игр обязательно выплачивалось вознаграждение из казны полиса, равное пятистам драхм, что равнялось годовому доходу с богатого, крупного имения.

Традиция особого почёта и уважения героя-победителя, которая больше 2 000 лет практикуется и в современном мире.

У греков не было разрыва между политикой, искусством, спортом и религией. Причастность аристократии к возвышенному, трансцендентному миру, рассматривалась в качестве главной причины её главенства и власти. Власть рассматривалась, как дар «богов», соответственно несогласие с властью – это бунт против «воли богов», что считалось страшным преступлением. Именно греки задали это политическое клише будущим римским цезарям и последующим европейским королям и правителям. Хотя со временем, эзотерическое восприятие их статуса в народе стремительно угасало, но даже сейчас, в наш «прогрессивный» век, оно сохранилось в различных проявлениях восторженного пиетета к современным монаршим особам.

Так в античных городах царила символическая власть «богов» над властью людей, которые сами управляли своей жизнью, отдавая, при этом дань уважения и почёта «высшим силам».

Полисы были самостоятельны, но их объединяла их религия, их мышление и общие ценности, то есть их связывали не политические, а социальные, или скорее, символические узы.

Почему же создание полисов стало основополагающей причиной появления философской мысли?

Здесь следует начать с другого вопроса.

Что нужно, чтобы появилось мышление? Ответ прост – нужно жить так, чтобы оно появилось.

Появление нового типа рассуждений было обусловлено возникновением особого жизненного уклада, поскольку мысль, сама по себе, неотделима от жизни.

Греки времён ранней античности не создавали империй и не собирались завоёвывать друг друга, то есть у них напрочь отсутствовали имперские амбиции. Они могли враждовать и сражаться друг с другом, что было не так уж редко, но это были локальные «битвы в поле», после чего и победители и побеждённые возвращались по домам, забирая своих раненых и хороня убитых. Полисы могли образовывать союзы, но у них отсутствовало стремление к расширению территорий, в отличии от Рима, который формировался с ярко выраженными экспансивными целями.