Даруль Китаб. Книга I. Фальсафы

Фукидид в своём сочинении под названием «История» приводит речь Перикла – современника Сократа, одного из лидеров афинской аристократии в период наибольшего могущества Афин (V в. до н.э.), когда он обращается к горожанами и рассказывает главные свойства их жизни. Речь была ознаменована началом Пелопоннесской войны, когда хоронили первых погибших, поэтому, в последствии она была названа «надгробной речью».

Фактически Перикл воздаёт дать афинянам, павшим за отечество, напоминая живым о том, кто они такие, широкими линиями характеризуя фундаментальные принципы жизни грека: «…В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести…Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни мы не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным. Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без расточительности и предаёмся наукам не в ущерб силе духа. Богатство мы ценим лишь потому что употребляем его с пользой, а не ради пустой похвальбы. Признание в бедности у нас ни для кого не является позором, но больший позор мы видим в том, что человек сам не стремится избавиться от неё своим трудом. Одни и те же люди у нас бывают заняты делами и частными, и общественными. Однако, остальные граждане, несмотря на то, что каждый занят ремеслом, также хорошо разбираются в политике. Ведь только мы одни признаём человека, незанимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки посредством выступлений с речами «за и против». В отличии от других, мы, обладая отвагой, предпочитаем, вместе с тем, сначала основательно обдумывать наши планы, а потом уже рисковать, тогда как у других невежественная ограниченность порождает дерзкую отвагу, а трезвый расчет – нерешительность…Мы – единственные, кто не по расчету на собственную выгоду, а доверяясь свободному влечению, оказываем помощь другим…Кто не заботится о будущности детей, тот не может принимать справедливые и правильные решения на пользу своих сограждан… И наконец, если мне надо вспомнить о доблести женщин…, то я подведу итог, ограничившись кратким советом…та женщина заслуживает величайшего уважения, о которой меньше всего говорят среди мужчин, в порицание или в похвалу».

Как органично слышалась бы подобная речь в устах исламского правителя, произнеси он её жителям Медины, Багдада, Дамаска или Кордовы. Сколько сходных напутствий звучало в проповедях и учениях праведных халифов, которые задавали векторы общественных и политических взаимосвязей среди своих подданных. Будучи продолжателями наследия пророка, они передали его будущим поколениям, словно завещание, формируя историю от первой мусульманской общины до возникновения халифата. В чём же состояло это наследие?! Быть монолитным единством, скреплённым благонравием и терпимостью друг другу, быть активными и трудолюбивыми, бороться с бедностью, проявлять мужество и стойкость, быть готовым пожертвовать личным благом, ради блага общественного, жизнь и честь неприкосновенны, уважение к женщинам неприкосновенно…Те же принципы, тот же призыв, те же воззрения, но лишь одно отделяет их друг от друга – античная аристократия служила символической власти мифических «богов», придуманных и воспетых поэтами, а праведные халифы служили Одному, Единственному, Истинному Богу, жили под Его властью и правили по Его Писанию, или по крайней мере, старались это делать.

Впервые Перикл в своей речи дал свойство «демократии», как системной формы управления обществом: выборность власти, избрание достойных, принятие важнейших решений посредством политических дебатов, общее благо, как высшая цель государственного правления и так далее. Из всего этого следует, что греки в полисах не считали государство чем-то «над ними стоящим», для них государство – это «Мы». Грек не скажет: «Они там решили», он скажет: «Мы так решили». Они создают систему, когда государство становится общим достоянием, при котором каждый сопричастен к формированию политической воли и к принятию политических решений.

Много позднее Томас Гоббс в своём «Левиафане» опишет принципиально иной тип государства – «государство над народом». Он представит его в образе ужасного чудовища по имени Левиафан, которое подавляет и держит в страхе население. Так, основываясь на этом страхе и на инстинкте к самосохранения людей, он несёт им порядок.

Такое государство было абсолютно чуждо грекам. Обладая мужеством и стойкостью, они не сражались по принуждению. Лозунги, основанные на таких понятиях, как «родная земля» или «этнический патриотизм», выглядели для них совершенно пустыми. Единственное за что стоит бороться и отдать свою жизнь – это ценностные устои родного сообщества и в этом, их доблесть и отвага была безгранична.

Спустя несколько веков первые муджахиды, сахабы пророка без малейшего колебания снимались с родных мест и покидали собственные семьи, ради призыва к исламу на дальних землях. Они очень любили своих детей, своих жён и родителей, но долг перед Всевышним был важнее всего. Годами они не возвращались домой, странствуя по необъятным простором и демонстрируя силу веры во всех его проявлениях. Исполняя своё предназначение, они преодолевали опасности и лишения, нередко демонстрируя чудеса мужества и героизма. В служении человечеству они стремились к довольству Творца, словно отвечая на Его обращение – О, те которые уверовали, почему вы не сражаетесь на пути АЛЛАХА и ради слабых мужчин, женщин и детей…, они отдавали свои жизни на пути призыва, в защиту угнетённых и обездоленных.

Каждая община, чья жизнь, это следование высшим идеям, а высшие идеи, это всеобщее благо, непременно останется в мировой истории неперевёрнутой страницей, направляя звучание своего опыта к слабеющим потомкам.

Жизненный уклад в полисах, кризисы и конфликты, которые необходимо было преодолевать, и наконец самое главное – политика, порождают новые требования к гражданам и приобретение ими особых навыков. Возникает потребность в создании новых механизмов наиболее эффективного законотворчества ради общего блага, в котором планирование и принятие решений осуществляют все вместе.

Современная политика – это шоу персонажей. Отдельно взятые люди, как правило без определённых профессий, которых приводят к власти торговцы.

В отличии от современной модели, у греков было политическое сообщество, которое образовывало собой то, что сейчас называют «публичный разум» – познание и достижение общего блага по принципу «все вместе» и всеобщим обсуждением.

Поэтому философия возникает, прежде всего, как продукт политической практики.

Необходимо научиться обсуждать сложные проблемы, а для этого надо уметь правильно осознать саму проблему. Нужно уметь поставить свою речь, аргументировать и отстаивать свою позицию, доказательно возражать оппоненту и формировать круг единомышленников. Для греков становится очень важным говорить убедительно и красиво, многим политикам речи писали ри?торы. То есть сама жизнь провоцирует их на развитие интеллектуальных занятий.

Так, постепенно формируется узкая группа людей особого мышления, которые рождают смыслы базовых идей для политического управления городами: что такое «закон и справедливость», что такое «свобода и общее благо»…? Первые философские мысли возникают, как ответ на необходимость создания моделей «идеального государства» – то, к чему мы должны стремиться всегда. А, поскольку сами мыслители были ещё и политиками, философия зарождается, как политический проект. Именно таковой её считали и сами философы – те же платоники, стоики и другие.

Ирония в том, что Сократ был казнён по решению демократического большинства. И когда это произошло, Платон, будучи его лучшим учеником, был потрясён и очень тяжело переживал эту утрату. Он захотел что-то изменить и, поскольку уже тогда он считался в авангарде философской мысли, верный продолжатель идей своего учителя, он посчитал для себя возможным давать правильные советы политическим лидерам ради достижения общего блага.

Но ничего хорошего из этого не вышло. Оказалось, что правители очень медленно учатся. Дурман власти превращал их в подозрительных тиранов, а это было очень опасно для их учителей. Спустя несколько веков философ Сенека наглядно продемонстрировал состоятельность этого тезиса.

Несколько раз Платон чуть не лишился жизни из-за своих благих намерений, и однажды даже попал в рабство. Один из государственных лидеров того времени по имени Дионисий, пригласил мыслителя быть его советником и тот с радостью откликнулся на это предложение. Однако, почти сразу Платон был оклеветан, обвинён в заговоре и, по приказу правителя продан в рабство. Его увези в одну из провинций, пока никому неизвестный эгинец по имени Анникерид (не путать с философом Анникеридом) не выкупил его, случайно встретив во время своей поездки на соревнование колесниц. Как, в последующем, прокомментировал эту историю афинский полководец Аристид: «Никто бы и не знал о безвестном Анникериде, если бы он не выкупил Платона».

Тогда философ завершает свой первый неудачный опыт влияния на власть и решает сам готовить политиков в специальном сообществе, лично возглавив этот амбициозный проект. Он создаёт академию, чтобы через систему наук, через философские знания воспитывать политиков, которые и должны будут «изменить этот мир», создав такую систему государственного управления, в которой отсутствовали бы прежние огрехи. Поэтому академия Платона зарождалась, как политический план по созданию нового человека с новым типом мышления. Подход который пришёл из «пифагореизма» – к тому времени пифагорейцы правили всеми городами южной Италии.

Поэтому в академии изучались законы «варварских» государств, языки, культура и устои других народов, проводились философские занятия, направленные на эзотерическое постижение власти и статуса политика. Кроме того, философские занятия не были оторваны от практической жизни, поэтому её обучение было тесно связано с изучением математических дисциплин, истории и точных наук, изучалось искусство и регулярно проводились физические занятия: обучение боевым приёмам и владению оружием. В академию, довольно часто приглашались «специальные гости», которые беседовали со слушателями на разные темы и передавали им свой опыт.

Однако, справедливости ради, необходимо отметить, что в антропологическом укладе полисов была и другая – теневая сторона их жизни, которая и обусловила причины столь недолгого их существования. На примере города Афины в период наибольшего расцвета (примерно V в. до н.э.), можно выделить две, наиболее яркие из них.

И, прежде всего, это рабство.

Население города насчитывало около 200 000 человек, из них, примерно, 30 000 – это «свободные граждане» (рождённые от свободной афинянки и свободного афинянина), то есть не более 15 % жителей. Только они обладали политической свободой, могли принимать политические решения, рассчитывать на карьерный рост в городской вертикали власти и полноценно использовать все государственные преференции, включая право собственности. В городе были организованы различные органы власти, архонты, Совет 500, были учреждены 10 отделений суда, в каждом из которых по 500 судей. То есть, практически каждый свободный гражданин имел возможность участвовать в политической жизни города или, как писала немецко-американский философ начала XX века Ханна Арендт, «обладал политической способностью суждения» – не из теории, не из книг, а в повседневном решении насущных государственных проблем. Сменяемость власти и очерёдность государственного управления, провозглашённая верховным стратегом Периклом, создавали такие условия, при которых каждый грек неоднократно заседал в каких-либо советах, занимал административные должности, выполнял государственные поручения.

Немалую часть жителей тогдашнего мегаполиса составляли «чужеземцы» (метеки), те кто живут в городе либо, как изгнанники, либо как мастера или путники. Это были художники и поэты, мыслители и архитекторы, которые странствовали и создавали свои произведения в местах временного пребывания. Деструктивность публично-правового разделения жителей полиса особенно ярко просматривается на примере Аристотеля, который, в городской среде, считался метеком. Как иронично…– законодатель просвещения и политической мысли, не имел право приобретать собственность, участвовать во «всеобщем обсуждении» и принимать политические решения.

Кроме того, в городскую демографическую структуру входили женщины и дети, при этом ни те, ни другие не имели «права голоса». Они обладали исключительно личностной свободой, как чужеземцы и вольноотпущенники. Лишь спустя много веков, примерно во времена классицизма, женщины стали постепенно отвоёвывать себе право участвовать в политической жизни общества.

Основную же часть населения города составляли рабы и вольноотпущенники. Социальная среда невольников в Афинах, была далеко неоднородна, среди них можно было встретить ремесленников и учёных, управленцев и воспитателей. К слову сказать, «свобода» понималась греками глубоко и по разному. Это была одной из идей, которая находилась в постоянном осмыслении.

Юридически рабы считались одушевлённым инструментом. В традиционном восприятии рабства, их можно было купить, продать, обменять на что-либо, за их проступки юридическую ответственность нёс хозяин. Однако, несмотря на всю аморальность этого явления, всё было не так уж плохо. Зачастую, рабы были настолько близки своим господам, что иногда их воспринимали, почти, как членов семьи, хотя конечно были и радикально обратные ситуации. Весь город жил за счёт рабского труда, которым обеспечивался основной доход благородного афинянина. Обладая неограниченным временем, он мог посветить его науке, театру или спорту.

Свободное время, которое было заурядным явлением для античного горожанина, для нас сейчас немыслимая роскошь, ибо так поставлено, что мы должны работать и зарабатывать на жизнь сами. И, когда мы ощущаем нехватку времени для воплощения своих желаний, мы должны помнить, что это та плата, которую человечество заплатило за дар свободы. Хотя современная наука подошла к порогу созданию не рабов, но «друзей» в виде роботов, которые, как уверяют, возьмут на себя всё основную работу, чем освободят нас от бремени земного бытия. Любопытно будет узнать, к каким последствиям это приведёт современников века господства робототехники.

Неприятие рабства заложено в нашей внутренней морали, которая открылась с первыми Божественными Откровениями. Мы считаем его плохим, почему?! Потому, что Господь считает его плохим. Оно унижает, оно делает позволительным гордыню, вседозволенность и высокомерие, качества, которые лежат в основе человеческого разложения, и которые погубили прежние цивилизации.

Арабская община времён первого тысячелетия, с её социальными связями и жизненным укладом, выступила некой проекцией содержательной основы последнего Откровения к человечеству, как когда-то античные греки стали причиной ниспослания «философского мышления», в качестве предтечи будущего научного познания. Поэтому, также, как невозможно понять философию, не окунувшись в истоки её зарождения, полноценное осмысление некоторых текстов Священного Корана невозможно без изучения арабской истории.

В те времена, отдельные мрачные социальные явления прочно укоренились во многих народах, в том числе и на аравийском полуострове, например употребление спиртных напитков. И что происходит?! Учитывая врождённую слабость человека и его привязанность к телесным удовольствиям, Господь постепенно отучает нас от алкоголя, усиливая своё воздействие на верующих, по ходу ниспослания Откровения, от мягкой рекомендации к категорическому запрету. То же самое происходит и с «рабством». Сначала Всевышний предписывает относится к рабам благопристойно, кормить их хорошей едой и одевать их в хорошую одежду, постепенно приучая к мысли, что они такие же люди, как и мы. Повелевая вершить добро и справедливость, АЛЛАХ несколько раз упоминает особую группу благочестивых и называет её «люди правой стороны», указывая на признаки такого человека, первый из которых – это освобождение раба.

Второе мрачное явление, которое погубило полисы античной Греции, и которое вытекает из ранее упомянутого – это исключительный статус гражданина.

Афинская аристократия представляла собой, сравнительно, небольшую «касту неприкасаемых», которые пользовались всеми правами и свободами, гарантированными властью в качестве социальных, публично-правовых и имущественных преференций. Перикл, будучи городским стратегом времён расцвета, понимал, что максимального городского комфорта для полноправных граждан можно достичь только при условии их малочисленности, поэтому он добился принятия специального закона о гражданстве, согласно которому гражданином считался только рождённый от свободного афинянина и свободной афинянки. По достижении 18-ти летнего возраста, они записывались в специальные списки, после тщательной проверки их родословной, затем юношей собирали в специальные группы, где они проходили довольно трудный курс обучения военному искусству, который длился два года, после чего они занимали своё место на одном уровне с остальными гражданами.

Горожанам гарантировались свобода слова и свобода собраний, только они имели права занимать государственные должности и принимать политические решения. Задержать или арестовать афинянина можно было только по постановлению суда или общего собрания и так далее.

То есть, с одной стороны полис это система свобод и волеизъявлений, но, с другой стороны – огромная социальная «пропасть» неравенства между аристократией и остальными жителями, которая постепенно затягивала в себя греческие города, со всеми их победами и достижениями.

Социальное расслоение, укоренение в сообществе «высшего» сословия, как единственных носителей эзотерической исключительности, и «простого люда», с правом проживать рядом с избранными, служить их воле и только тем быть счастливы, всё это, в конечном итоге, погубило немало народов. Указывая на пагубность этого явления, во всех своих Писаниях, жёстким повелением Господь предписывает людям искоренить социальное неравенство, как оплот человеческой порочности. Яркой, красной линией этот посыл задан в последнем Божьем Откровении, поэтому пророк в своей «прощальной проповеди», когда вокруг него собралось более, чем 100 000 последователей, в своих напутствиях, сказал: «О, люди! Все вы дети Адама, а он был сотворён из земли. Нет преимущества араба над неарабом, нет преимущества неараба над арабом, нет преимущества белого над чёрным и чёрного над белым, кроме как в богобоязненности».

Однако, параллельно с первыми ростками политической философии возникает ещё одно весьма необычное, для того времени, явление. Если повсеместно людей больше интересовали житейские проблемы из мира физической реальности, то уже в VI веке до новой эры постепенно образуется небольшой круг мыслителей, которые начинают задавать «странные» вопросы: что такое «реальный мир», что такое «небо», какова сущность человека и в чём смысл его жизни?

Так в этом кругу формируется и другая часть философского мышления – созерцательная. Уже с первых своих ростков, философские рассуждения начинают путь системного научного познания мира, сменяя собой мифологическую картину. Задаваемые вопросы были столь разноплановы и глубоки, что обыденный, разговорный язык стал превращаться в язык науки. Появляются термины и понятия, выводятся знания, которые тут же систематизируются в парадигмы и научные теории, научные теории объединяются в научные отрасли и научные сферы и так далее.

Необычные вопросы перевоплощают простые мысли в мышление, а мышление – в научное познание. Впервые на европейском пространстве, такие вопросы стали задавать греки. Именно они дали первые образцы философской мысли, которая начинает своё движение с греческих колоний. Так, Пифагор большую часть жизни прожил на Сицилии, Фалес, Анаксимандр, Анаксимен – в Ионии (западное побережье нынешней Турции).

Зарождение философии продолжается в городских садах, учитель и ученики собирались на территории парков, бродили по аллеям и беседовали «о высоком» в окружении природной эстетики и цветочного благоухания. Так в Афинах появляются четыре основные школы мыслителей: сначала академия Платона, затем «ликея» Аристотеля (отсюда слово «лицей»), Эпикурейская школа и школа Стоиков. Таким образом четыре школы занимали четыре парковые площадки вокруг города.

Платон, а затем и Аристотель считали, что «философия начинается с удивления». Первые философы были теми, кто умел удивляться и через вопрошание шли к познанию тайн незримого, трансцендентного мира.

Интеллектуальные борцы с хаосом. Посредством мышления они заложили первые основы идеи перевоплощения человека из биологической субстанции в «личность», в того, кто принимает взвешенные, ответственные решения и несёт за них полную ответственность.

Наш современник, немецкий философ Роберт Шпеман, в одном интервью на вопрос журналиста, что такое философия, дал наиболее точное определение этой науки. Он сказал: «Философия – это постоянная работа с предельными вопросами».

Мировая философия, рождённая в античной Греции начинается с постановки именно таких вопросов, это то чего раньше не было. И, если мифы рассказывали личностные истории «богов» и «героев», то первые философы задают движение разумного мышления о фундаментальных структурах того, что мы называем «реальностью», «человеческой жизнью», «политикой», «космосом». Они стали опрашивать эти сферы на предмет «предельных вопросов» о началах и принципах этих явлений, об их проявлениях и смыслах.

Именно в текстах древних мыслителей, которых в некоторой литературе, условно называют «досократики», эти вопрошание приобретает совершенно отчётливые формы.

Но как, в своём мыслительном процессе, выйти на эти «предельные вопросы»?!

У человека есть уникальная способность, которая отличает его от прочих земных существ. Он способен создавать «символические системы», чтобы познавать этот мир. Алфавит, календарь, музыкальные ноты, различные системы физических и математических величин, таблица Менделеева – всё это есть определённый набор символов, который выражает всевозможные состояния какой-либо сферы человеческого познания. Например, посредством алфавита и системы величин можно выявить у человека уровень его интеллекта, с помощью таблицы Менделеева можно определить химический состав вещества....Символические системы позволяют нам преодолевать время, постигать космическое пространство и изучать мельчайшие структуры материи. Буквами, цифрами, фигурными обозначениями мы познаём то, что находится за границами чувственного мира – законы Вселенной, сложнейшие вопросы физики, математики, биологии, химии.

Мы прикасаемся к реальности через определённые графические знаки и именно культура постановки «предельных вопросов» позволяют использовать эти «символические системы» по их назначению с максимальным коэффициентом познания. Предельные вопросы выявляют крайние границы интеллектуального потенциала человека, также как в философском осмыслении миробытия открывается наивысшая степень мудрости.

Когда мы с древними мыслителями задаём вопросы о Боге, об идеях, о космосе, об обществе и человека, мы начинаем выходить на уровень, непостижимый для наших органов чувств. Посредством алфавита и числовой символической системы мы постигаем Слово Творца и сокрытые смыслы Его Писаний, и нет ничего важнее этого. Вопросы Его благодати и Его замысла, вопросы происхождения Вселенной, человеческой мысли, через призму Божьих Откровений, приводят нас в сферы, которые не подвластны физическому инструментарию. Именно благодаря постановке «предельных вопросов» мы, на самом глубинном уровне, соприкасаемся с миром истинных смыслов и закономерностей, созданных Всемогущим Создателем. Постигая их и привнося в физическую реальность их «идеальные» формы, мы мгновенно воздействуем на нашу жизнь, создавая в ней порядок, преображая её от беспокойного, неуёмного состояния «я не знаю как», в состояние «я знаю, по милости АЛЛАХА». Прикоснувшись к Божественному миру знания посредством философского вопрошания, складывая и воплощая их в общую картину земного бытия, человек входит в гармонию со всем, что его окружает, как бы разнородно оно не было.

Так мыслили первые философы, с оговоркой на то, что в своём познании, не все они учитывали фактор единства Бога, незыблемости Его воли и Его замысла, и это то, что нам необходимо привнести. Тем не менее они, даже будучи вне Откровений, побуждают нас к тому же – «перешагнуть» границы видимого мира и соприкоснуться с вечным, негасимым миром идей и смыслов ради познания, осмысления и создания их зеркальных проекций в физической реальности, с добавлением от себя – во славу и в довольство Творца.

Однако, кто же эти первые философы и как их воспринимали окружающие?