Бестолочь. Приключенческая проза

Нет, но ведь как меняются со временем нравы: никогда на его памяти бомжи не гопстопничали! А тут встали на пути, помахивают всякой херней в руках, как кистенями, ухмыляются, уверенные в своей безнаказанности. И сейчас больше, чем уверены, что попавшийся им на кладбище лох со своей бабой конечно же, испугался и полез в карман за кошелем.

Егор, перед тем как ступить за кладбищенскую ограду, отвернувшись от жены, как бы прикуривая (зачем жену пугать?), поставил пистолет на боевой взвод. Проколотый подкрученным вентилем баллончик со сжатым воздухом негромко пшикнул, заполняя камеру пистолета и извещая о готовности выплевывать стальные шарики калибра 4,5 мм. с начальной скоростью 150 метров в секунду.

Обойма была полна этих самых шариков – Егор проверял перед тем, как отправиться на гулянку по поводу возвращения племяша из армии. Была у него и запасная обойма, которую он положил в нагрудный карман рубашки, чтобы была под рукой. Хотя очень надеялся, что, как и доселе, ему не придется махать перед кем-то стволом с сомнительными (он это, конечно, признавал) боевыми качествами. Да вот зря, выходит, надеялся. Придется показать этим отморозкам пистолет – кулаками отбиться не получится, вон они какие мордатые, хоть и бомжи.

Еще в кармане сняв пистолет с предохранителя, Егор, не спеша, чтобы показать этим отморозкам полную уверенность в своих силах, вытянул его, угрожающе отсвечивающей черной окраской, на свет божий, то есть лунный, и тут же нацелил ствол в лоб тому бомжу, что был вооружен ножом.

– Мужики, – спокойно сказал Егор. – Я никого не трогал. Вы сами напросились. Но если сейчас же исчезнете, я не буду стрелять.

Бомжи, увидев пистолет, явно оторопели. Двое крайних начали переглядываться между собой. Но тот, что был с ножом, похоже, выпил той дряни, которую они хлебали в своей вонючей компании на заброшенной безымянной могиле, больше всех, и продолжал медленно надвигаться на Егора, все также мерзко улыбаясь.

– Че, из газовика хочешь пукнуть? – хихикнул он. – Ну, пукни, пукни. Но учти, если я, мля, хоть раз чихну от газа, пожалеешь, что…

Он не успел договорить, потому что Егор, которого с ног до головы окатило жаром ярости, поймал в прицел прищуренный глаз бородатого и раз за разом, трижды нажал на курок. Выстрелы прощелкали неожиданно громко, как из мелкашки. Бородатый взвыл и, уронив нож, обеими ладонями закрыл лицо и упал на колени. Сквозь грязные пальцы его просочилась кровь и закапала на утоптанную тропинку.

«Так, срок за увечье я себе, кажется, уже обеспечил, – холодно подумал Егор. – Так что теперь по барабану!».

И он, поведя стволом, также трижды выстрелил в побелевшее лицо второго бомжа, занесшего над его головой железную трубу. Тот отбросил трубу и схватился за лицо – видно было, что пульки пробили ему нос и щеку, потому что места пробоин тут же окрасились кровью.

– Мля, больно же! – прохрипел бомж. – Не стреляй, сука, я все, не стреляй больше…

Он повернулся и, спотыкаясь, пошел прочь.

Третий бомж не струсил. Он прыгнул вперед и успел ударить Егора своей суковатой дубинкой. Но Егор в последний момент дернулся в сторону, и дубинка, оцарапав ухо, смачно впечаталась ему в левое плечо. Однако Егор боли не почувствовал и на ногах устоял. Стрелять было уже некогда, и он, отведя руку с пистолетом назад, со всей силы ударил третьего и последнего своего противника по уху. Пистолет негромко лязгнул, и под ноги Егору выпала обойма. Но нанесенный им удар сделал свое дело: бомжара рухнул навзничь и лежал теперь неподвижно как груда тряпья.

– Аааааааааа! – только тут Егор расслышал этот исступленный и непрекращающийся вопль, который, прижав руки к груди и выпучив безумные глаза, издавала широко открытым черным ртом его Лариса.

– Заткнись, дура! – рыкнул на нее Егор, разглядывая пистолет – точно, рукоятка зияла пустотой прямоугольной дырки. Но искать обойму было некогда, а про запасную Егор забыл. И надо было срочно делать ноги, потому что там, сзади, у того самого жуткого костра поднялся негромкий гвалт, послышались маты. Если бомжи вернутся сюда всей толпой – хана, пустым стволом этих человекоподобных будет уже не напугать.

– Побежали отсюда! – спрятав пистолет в карман куртки, схватил Егор жену за руку. – Да туфли, туфли сними и неси их в руке!

И они, пригнувшись, побежали к выходу с кладбища так, как, наверное, никогда еще в жизни не бегали. Топота преследования, к счастью, Егор не слышал.

Пистолет в кармане куртки больно бил Егора по бедру, и у него даже мелькнула мысль выкинуть его. Но, вспомнив, какую только что сослужила ему служба эта «хлопушка», он отмахнулся от этой мысли.

– Пусть будет. Может, еще, когда-никогда, пригодится….

Егор подумал, что все, обошлось. За ними вроде никто не гнался, и скоро они замедлили бег, а затем и вовсе пошли пешком, изредка оглядываясь.

– Ну, мать, и здорова же ты орать! – отдуваясь, сказал Егор. – Давно не слышал от тебя такого визга.

– Завизжишь тут с тобой, – с укором ответила Лариса, все еще учащенно дыша. – Ты их поубивал, что ли?

Да ну, – махнул рукой Егор. – Ну, может, самому борзому и высадил глаз. А тех просто вырубил. Не хрен было пиратов из себя изображать!

Он на ходу вытащил из кармана сигареты, стал хлопать по карманам, нащупывая зажигалку, мимоходом провел рукой и по нагрудному карману рубашки, залез в него и вытащил… запасную обойму к пистолету. Сквозь узенькую боковую пройму тускло отсвечивали тесно прижавшиеся друг к дружке совершенно безобидные на вид стальные шарики-пульки – обойма была забита ими до отказа. Но Егор уже знал, на что способны эти дробинки.

– Оба-на! – воскликнул Егор и остановился. – А я про тебя и забыл. А ну-ка полезай на место!

Он вытащил из кармана куртки пистолет, с удовольствием оглядел его и, бормоча вполголоса: «Ну, мы с тобой и молодцы, однако!», с легким щелчком загнал обойму в рукоятку.

– Ой, Егорушка! – внезапно громко прошептала Лариса.

– Ну, че опять? – недовольно спросил Егор. – Кстати, а где у тебя вторая туфля? Потеряла, что ли?

Лариса схватила его за руку:

– Кто-то идет сюда…

Егор прислушался – точно, со стороны города кто-то шел в их сторону по кладбищу, слышались приглушенные мужские голоса, тяжелое шарканье ног. В этот раз Егор не стал искушать судьбу.

– За мной! – коротко скомандовал он Ларисе. Они сошли с основной тропы и спрятались за раскидистым кустом акации с уже начавшими усыхать стручками семян, росшим одновременно и внутри могильной оградки, и за ней. Могилка была ухожена: металлическая оградка ровно окрашена, к кованому кресту были прислонены венки с искусственными цветками, в изголовье могилы стоял и стакан – правда, пустой. Водку, скорее всего, выжрали бомжи, регулярно обходящие могилки с целью поживиться тем, что оставляют покойникам изредка навещающие их родственники.

Могилка эта отстояла в десятке метров от тропы, и бредущие сейчас по ней трое странных людей с тяжелой поклажей на плечах, – двое из них несли что-то завернутое в ковер или одеяло, отсюда было не разобрать, а третий тащил на плече пару лопат, – спрятавшихся за кустом акации супругов Макухины не должны были увидеть.

Они не дошли до Макухиных всего ничего – между ними оставались всего две могилы, под одной из которых и лежали Егор с Ларисой, и следующая, совершенно разгороженная.

За этой могилкой, поросшей бурьяном, с покосившейся деревянной пирамидкой, около которой и остановилась странная процессия, уже давно, похоже, никто не ухаживал.

– Бросай здесь! – негромко скомандовал задний, кряжистый такой малый, и первые двое с видимым облегчением свалили то, что они несли, со своих плеч в пожухлую траву, рядом с едва заметным бугорком могилы.

– Перекурим? – спросил у кряжистого мужика, явного лидера этой компании, один из носильщиков.

– Не, времени нет, – отрывисто сказал тот. – Копаем!

И протянув одну лопату желавшему перекурить, второй сам начал подрезать бурьян на могиле. Расчистив будущее место раскопки, он протянул лопату другому из носильщиков, худому парню лет тридцати с унылым лицом:

– Продолжай.

Лариса, с ужасом зажав рот, широко открытыми глазами безотрывно, так же как и Егор, следила из своего укрытия за разворачивающимся на заброшенной могиле действием. Она еще ни о чем не догадывалась, а Егор уже все понял.

– Отвернись, – свистящим шепотом велел он Ларисе. – Тебе это незачем видеть.

И Лариса, пересиливая обычно непобедимое женское любопытство, зажмурила глаза и уткнулась лицом в плечо мужа. Егора вдруг начал бить мелкий озноб – то ли похмелье наступило, то ли страх, наконец, добрался и до него. Не хотелось вперить в реальность всего происходящего – в их, как он всегда думал, тихом заштатном городе, на этом старом кладбище, по которому в детстве он нередко бегал с пацанами, сегодня он переживал уже второй кошмар, и это всего за каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут.

Егор, конечно, догадался, что эти трое были бандюками, и они приволокли на старое кладбище завернутый в ковер труп, чтобы тайно захоронить его здесь. И такое здесь, возможно, происходило уже не впервые – в их городе, относительно спокойном в криминальном отношении, тем не менее, иногда без вести пропадали люди. Возможно, именно вот так.

Егор подумал и вынул из кармана свой пневмат, так крепко выручивший его сегодня, и положил руку с зажатым в ней пистолетом на землю перед собой. Нападать на этих, копошащихся в разрытой могиле жутких людей, он не собирался – это было бы безумием, они бы просто забили лопатами и его, и жену. Ствол Егор достал скорее для собственного успокоения – хоть и полунастоящий, тем не менее, он придавал ему уверенности.

Между тем могила была разрыта уже достаточно глубоко.

– Копайте, копайте, а я пойду отолью, – сказал тот, что покоренастее. Он направился прямо к тому кусту акации, за которым лежали Макухины, в самом деле расстегнул ширинку и помочился едва ли не на голову Егору. А потом, также стоя спиной к работающим вот уже полчаса без перекура товарищам, или кем они там ему приходились, плавным движением достал откуда-то из-под мышки небольшой черный пистолет, затем круглый продолговатый предмет из нагрудного кармана ветровки («Глушитель!» – догадался Егор) и осторожно навернул его на ствол.

Егор нервно сглотнул, и с ужасом почувствовал, что клейкий сгусток слюны попал ему в дыхательное горло. Он зажал рот ладонью, выпучил глаза, из которых потекли слезы. Но так и не смог справиться с приступом удушливого кашля. «Кхе, кхе!» – вырвалось у него из-под ладони, а лежащий на спусковом крючке палец судорожно дернулся. «Аникс» тут же сухо выщелкнул из ствола стальной шарик, который чувствительно ударил коренастого в коленную чашку.

– Уй, падла! – негромко и удивленно вскрикнул коренастый и без раздумий пять раз подряд выстрелил в подозрительный куст.

– Мужики, валим! Засада-а!!! – истошно крикнул он своим подельникам, забыв, что только что, видимо, хотел их завалить. И они, побросав лопаты и оставив валяться на краю раскопанной могилы принесенный с собой труп, помчались к выходу с кладбища, с треском ломая попадающиеся им на пути кусты.