Смеяться, право, не грешно. Новогодняя серия книг авторов группы «Наше оружие – слово» под редакцией Сергея Ходосевича

    Талак – мечта всякого не восточного женатика. Арабу, например, достаточно трижды прокричать «Талак!», и он в разводе.

Как я был Дедом Морозом

В седьмом классе (школа наша была восьмилетней) меня назначили Дедом Морозом. Моей задачей было дождаться, пока меня позовет Снегурочка, и награждать сладостями тех, кто прочитает Деду Морозу стихи или споет песенку.

– С конфетами поаккуратнее, – предупредила меня классная руководительница Татьяна Ивановна. – Ну, иди, иди, не мешай нам Снегурочку нарядить. Я потом подойду.

Я еще не успел удалиться от учительской, как откуда-то вынырнул Ленька Скосырев, известный оболтус и хулиган. Он показал мне кулак, затем левой рукой схватился за посох – чтобы я не смог его огреть, а правой залез в корзину и выгреб оттуда приличную горсть сладостей раз, потом еще раз. Единственное, что я успел – так это пнуть его вдогонку. Но я был в валенках. А они, как известно, почти мягкие. Так что Ленька в ответ только загоготал и пошел себе, шурша на ходу фантиками.

Я заглянул в корзину – там еще было, и грустно зашаркал валенками дальше.

– Дед Мороз, а куда это ты без меня? – услышал я за спиной мелодичный голосок, оглянулся и обомлел – меня нагоняла, постукивая каблучками, ослепительная Снегурочка.

В ней я узнал восьмиклассницу, красавицу Любочку Анискину.

– Так это ты будешь Снегурочкой? – пролепетал я, краснея от макушки до валенок.

– А ты бы кого хотел? – жеманно пропела Снегурочка и потрепала меня за бороду. – Ну, ладно, дедуля, дай-ка мне немного конфет и жди, когда я тебя позову из класса.

– Конечно, конечно! – заторопился я, и отвалил объекту своих тайных воздыханий столько конфет, сколько мог захватить. И проводил Снегурочку влюбленным взглядом.

– Слышь, Дед Мороз, ты когда отдашь мне спиннинг, а?

Опять этот Вовка!

– Вот летом заработаю на сенокосе, куплю и отдам, – пробурчал я. – Но учти, сначала я его поломаю, как и ты мне дал сломанный…

– Значит, не хочешь отдавать? А если я своему старшему брату пожалуюсь, и он тебе самому чего-нибудь сломает, а?

– Ладно, ладно, – примирительно сказал я Вовке. – Чего ты хочешь?

Вовка не сводил своих алчных глаз с моей сильно полегчавшей корзины.

– На, жри! – обреченно сказал я, вылавливая остатки конфет и пряников.

А от елки уже кричали хором, и звонче всех был голос Снегурочки:

– Дед Моррро-о-з, ты где-е? Иди к нааааам!

Я затосковал: идти к ним было не с чем. На дне корзины сиротливо валялись две карамельки. И тут меня осенило: в учительской я видел ящики с новогодними подарками. Был там, несомненно, и мой. Что ж, придется им пожертвовать на общее дело. И я, путаясь в полах длинной шубы, засеменил обратно к учительской.

– Ты чего, Дед Мороз? За мной, что ли? – удивилась Татьяна Ивановна.

– Нет, не за вами, – сказал я. – Можно, я заранее свой подарок заберу?

– А не сбежишь? – с подозрением посмотрела на меня Татьяна Ивановна.

– Да ну что вы? – укоризненно сказал я. – Вот прямо щас иду под елку.

– Ну, ладно, – сказала Татьяна Ивановна. – Все меньше потом раздавать.

И тут меня еще раз осенило.

– Татьяна Ивановна, – как можно проникновеннее сказал я. – Давайте я уж тогда сам, как Дед Мороз, вручу подарки в виде исключения и моим лучшим друзьям Леньке Скосыреву и Вовке Спирину! Им будет приятно.

– Дед Морооооооооз, ты гдееееееееееееее! – надсадно орала школа и сердито топала ногами.

– Ладно, забирай и беги скорее к елке, – прислушавшись к этому реву, сказала Татьяна Ивановна.

И ведь этих подарков хватило всем старательным чтецам стихов, певцам песен и танцорам танцев! Даже всего двух пакетов… Правда, потом все зимние каникулы мне пришлось прятаться от Леньки Скосырева и Вовкиного брата, амбала Мишки-тракториста. Но это было ничто в сравнении с тем, какие были у моих обидчиков рожи, когда они пришли получать свои подарки, а их отправили к Деду Морозу!..

У всех дети как дети…

– У всех дети как дети! Один ты у меня… Торгаш несчастный! Вот кем стал Колька Бандурин?

– Ну, прокурором.

– А-а, то-то! А ведь вместе росли, можно сказать. За одной партой сидели.

– Я с ним не сидел! Со мной Олежка сидел.

– Да какая разница. Так кто он, Колька Бандурин, и кто ты, а?

– Мама, так Кольку Бандурина сняли недавно.

– Как это сняли? Прокуроров у нас не снимают!

– А вот его сняли! За некомпетентность и злоупотребление служебным положением. И теперь он сам может сесть. Где-нибудь рядом с Олежкой.

– Как, Олежка сидит? Такой красавец, спортсмен, чемпион. За что же его?

– Связался с какой-то преступной бандой, долги они вышибали. И перестарался. Шесть лет дали ему.

– Ну ладно, Бандурин, Олежка – это просто какое-то глупое стечение обстоятельств. А вот взять Витеньку Пожарского. Кто ты и кто он?

– Ну, артист он… С погорелого театра.

– Как этого погорелого? Не погорелого, а областного драматического!

– Прогорел театр. Уже полгода актерам зарплату не платит.

– Боже, какое время! Какое несчастье! Ну и где теперь Витенька?

– Не переживай за него, мама! Он все же, как-никак, мой одноклассник. Я его к себе пристроил.

– Куда, торгашом? В свою лавку? О, несчастная я, несчастная! За что только боролись твои деды и прадеды?

– Во-первых, маму, не в лавку, а в один из сети магазинов. Причем сразу заместителем директора. Может, будет с него какой толк. Во-вторых, мои деды и прадеды и боролись за то, чтобы всем было хорошо. А разве я виноват, что кому-то хорошо, а кому-то нет? Может, они сами виноваты, не той дорогой пошли?