Опасные забавы

– То же, что делали мне большие мальчишки, когда я впервые оказался здесь.

– Вы и ваши друзья просто задиры, – неодобрительно заметила она.

– Нет, настоящие звери – это учителя, – возразил ей Ниниан, и в его голубых глазах сверкнул гнев. – В Харроу есть один чужак, Джем Мартин. Он помогает нам и придумывает для нас всякие хитрые штуки. Он сможет отыскать лошадь, если кто-нибудь захочет поехать поохотиться.

Ниниан провел Розали в маленький домик, где лежали биты для крикета, футбольные мячи и множество удочек. Посередине на невыметенном полу они увидели деревянную лодку. Она поблескивала свежей голубой краской.

– Когда вы приедете в следующий раз, я покажу вам озеро, – пообещал Ниниан. Он не скрывал своей радости, ведь теперь она могла восхищаться его любимыми вещами.

Герцог ждал их у входа в красный кирпичный особняк, где жил Ниниан. Карета была уже запряжена, и кучер в ливрее держал наготове четверку серых лошадей.

Джервас вручил своему воспитаннику полгинеи, но при этом сурово проговорил:

– Твой директор обрушился на тебя с проклятиями, а доктор Батлер так недоволен тобой, что прочел мне целую лекцию. Если ты ненавидишь нравоучения, Нин, то советую тебе следовать определенным правилам и подчиняться дисциплине. Ты обязан вести себя иначе, а не то мне придется забрать тебя отсюда и передать прежнему строгому наставнику. Сомневаюсь, что ты придешь от этого в восторг.

– Это само собой, – огрызнулся Ниниан. – Ты ничего не скажешь тетушке Элизабет о разговоре с доктором Батлером?

– Еще не решил.

Герцог протянул руку Розали и, когда она устроилась в карете, попрощался с лордом Свонборо.

– Я буду ждать вашего приезда, мадемуазель! – крикнул мальчик, когда экипаж тронулся в путь.

Они спустились с крутого холма, на котором высилось здание школы. Джервас спросил:

– Надеюсь, он не утомил вас своей болтовней?

– Ни в коей мере, – отозвалась она. Розали увидела, что герцог расстроен, и у нее исчезло желание расспрашивать его о беседе с директором школы. У Джерваса было такое мрачное лицо, что она испугалась, как бы недовольство воспитанником не перешло на нее. Розали сложила руки на коленях и стала ждать, когда он заговорит снова. Ей не хотелось прерывать ход его размышлений.

До сих пор он был с ней безукоризненно любезен и держался просто и естественно. Розали полагала, что ему присуща именно такая манера, ведь в прошлые встречи он вел себя с ней на редкость великодушно и доброжелательно.

Не знай девушка его имени и титула, она никогда не подумала бы о его знатном происхождении и социальном превосходстве. И сейчас, впервые ощутив различие в их положении и образе жизни, она порадовалась, что в его обществе ей удается чувствовать себя легко.

Большую часть пути они проехали молча. Наконец он произнес:

– Ниниан ни с кем не привык считаться, и так было всегда. После смерти своего отца и переезда матери в Шропшир у него не осталось никаких авторитетов.

– А когда он осиротел?

– В сущности, его нельзя назвать сиротой, – пояснил герцог, взглянув на Розали. – Его мать жива, но, несмотря на это, после смерти его отца Ниниана воспитывали мои родители. После его рождения у леди Свонборо начала развиваться душевная болезнь, и она долго лечилась на водах под наблюдением знаменитого врача. И хотя впоследствии ее здоровье существенно улучшилось, она так и не вернулась в имение и не стала заботиться о себе или о сыне. Моя кузина Миранда вышла замуж за виконта Кавендера в начале этого года. Она, как и прежде, преданна своему брату, но у нее своя жизнь, и, честно признаться, мальчик не виноват в том, что новобрачные счастливы и ждут своего первенца.

– Он странный мальчик, – заметила Розали.

– Ниниан всегда был таким. Родители воспитывали меня, Эдгара и наших сестер очень строго, а его почему-то испортили. Я стал его опекуном прошлой весной и на первых порах верил, что сумею с ним справиться, отучить от дурных привычек и неуместной откровенности с незнакомыми людьми, но так этого и не добился. Он продолжает делать все что хочет. Как вы видели, он умеет заставить других с этим смириться. – Джервас отвернулся, и она сказала:

– Но, по-моему, вас не так-то легко заставить.

– Нелегко, но, увы, возможно, – вздохнул он. – Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете?

Она с сожалением покачала головой и ответила:

– У меня не было ни братьев, ни сестер, и мой опыт общения с мальчиками ограничивается Джо Гримальди, а он очень милый и покладистый. Я плохо знаю детей мистера Дибдина, – мрачно добавила она, – да и не хочу с ними знакомиться. Они такие крикливые и неприятные. Я стараюсь их избегать. Скорее бы они пошли в школу.

– От Ниниана я состарюсь раньше времени, – признался он. – Если он не в силах ужиться в Харроу, то что же он начнет выкидывать в Оксфорде или Кембридже!

Джервас высадил Розали у ее дома на Оуэне-Pay, и она спохватилась, что не пожелала ему счастливого пути. «Впрочем, – думала она, – какое ему дело до меня!» Его кузен внес в ее жизнь столь необходимое разнообразие, а сам герцог истинный джентльмен. Такие ей в Англии еще не встречались.

Может быть, им доведется снова увидеться, хотя вряд ли это вероятно. Она представила эту случайную встречу в театре, после какого-нибудь блистательного спектакля с ее участием. Восторженные зрители с букетами цветов восхваляют ее талант, но его появление за кулисами станет для нее самым дорогим подарком. Волна поклонников постепенно отхлынет, и он сможет до нее дотронуться... Тут она опомнилась и поняла, что ее честолюбивые грезы попросту несбыточны.

Ей никогда не суждено стать знаменитой или популярной танцовщицей. Она не унаследовала таланта своей матери. Возможно, у нее хорошенькое личико и неплохая фигура, но она отнюдь не красавица и едва ли способна покорить герцога. Но даже если подобное случится, она понимает, что ей не оправдать его ожиданий.

4

Чудесный призрак украшает

Миг бытия, но сам не знает...

    Уильям Вордсворт

Ведущие артисты Седлерз-Уэллз очень любили традиционный последний спектакль в конце сезона. Полученная прибыль существенно пополняла их жалованье. В октябре самые популярные постановки сезона повторялись, и доходы мистера Гримальди, мистера Риджуэя и четы Дибдин росли. Розали дружила с двумя артистами и надеялась, что их выступления пройдут с успехом; к постановщику же ее сердце не лежало.

Как-то Розали отпустили с репетиции, потому что вечером ей предстояло выступить с новым танцем. С ней заговорил ведущий комик труппы, которого один из критиков назвал живой книгой шуток.

– Мисс Роз, надеюсь, вы позволите пригласить вас в гости. Заодно поболтаете с моей женой. Я обещал ей это еще неделю назад, но почему-то никак не получалось.

От постоянных улыбок вокруг его рта и носа обозначились резкие морщины. Они сделались особенно заметны, когда он спокойно и серьезно добавил:

– На репетициях наши пути почти не пересекались, а после окончания спектаклей мне всегда нужно было спешить в театр Ковент-Гарден.

– Вам надо беречь силы, а не то вы быстро надорветесь, сэр.

– Вот и моя Мери того же мнения, хотя и у нее дел хватает: она воспитывает нашего маленького Джо, да к тому же играет небольшие роли в Друри-Лейн.

Розали с радостью приняла приглашение посетить миссис Гримальди. Во время их долгого пути Джозеф Гримальди не пытался ее развлечь. Судя по всему, он очень устал, как, впрочем, и сама Розали, но старался не показать вида.

За тридцать два года в его жизни было немало трагедий. Он лишился своей первой, любимой жены Марии, умершей при родах. Его, сходившего с ума от горя, утешила актриса Мери Бристоу, теперешняя хозяйка их скромного, но уютного дома в Бейнз-Рау. Хотя многие считали Джозефа скупцом, и он, и его вторая жена, миссис Гримальди, жили на пределе возможностей. Их жалованье, получаемое из трех театров – Седлерз-Уэллз, Друри-Лейн и Ковент-Гарден, – с трудом покрывало расходы на городской дом, сельскую усадьбу, лошадь, кабриолет и обучение единственного сына.

Мери провела мужа и гостью в гостиную и приказала подать на стол закуски и вино. Их сын, маленький Джо, уменьшенная копия отца, обменялся с Розали вежливым рукопожатием. Он был невысок для своих лет, темноволос, но быстр в движениях и смышлен.

Розали, не без зависти, оценила шелковое платье своей новой знакомой, но, утешившись мыслью, что та еще не расплатилась с портнихой, отметила, что хозяйке дома платье очень к лицу.

Вскоре был подан чай на подносе. Розали привыкла есть в одиночестве и с удовольствием слушала шутки и веселый обмен репликами четы Гримальди. Комик вскоре встал, извинился и вышел в комнату, где хранилась его коллекция бабочек, а Джо, по требованию матери, отвели в детскую. Женщины остались одни, посвятив добрых полчаса театральным сплетням.

После того как обе признались в неприязни к Дибдинам, Мери сказала:

– Джо уже сообщил вам, что его пригласили выступить в следующем месяце в театре Бирмингема? Боюсь, он пропустит день рождения сына, ему должно исполниться восемь лет. Похоже, его просто не отпустят. А вы не придете на день рождения Джо?

– Конечно. Вы смело можете рассчитывать на мою помощь.