Поместье Даунтон. Начало

Роберт попросил добавить света в библиотеку, намереваясь читать до самого возвращения матери и сестры.

В состоятельных особняках Лондона вернулись к свечам вместо газовых рожков. Считалось, что это из-за выгорания кислорода в комнатах, мол, из-за рожков душно, но острословы утверждали, что освещать особняки газом не престижно, он дешев и доступен даже семьям скромного достатка, а потому не подходит леди и лордам. Поговаривали, что в Америке уже почти все перешли на электрическое освещение, но Лондон опасался пожаров и медлил. В конце концов, это же особая роскошь – слуги, зажигающие и гасящие дорогие восковые свечи!

У Кроули было газовое освещение и в особняке в Мейфэре, и в Даунтоне, но не везде – спальни, кабинеты и библиотеки предпочитали освещать по старинке, хлопотно, зато надежно и менее вредно.

Оставляя дополнительный подсвечник, дворецкий передал напоминание леди Вайолет о завтрашнем обеде у Кроули:

– Леди Маргарет очень просила быть.

Роберт вздохнул:

– Спасибо, мистер Блэйк.

У тетушки какие-то новые планы по его поводу? Кого она нашла на сей раз?

Мысли невольно вернулись к мисс Коре Левинсон. Все же нужно найти способ как-то загладить неловкость, хотя несколько поздновато. Весь день, даже беседуя с Эдвардом, Роберт не вспоминал американку, а теперь снова стало неловко. Решив попросить совет у леди Маргарет, которая стала невольной свидетельницей его конфуза, Роберт успокоился и открыл книгу.

Но почитать не удалось, он и страницу не перевернул, как снова пришел дворецкий – теперь с сообщением, что звонят из Даунтона.

– Мистер Бишоп срочно просит вас к телефону. Там что-то случилось.

Спускаясь по лестнице в холл к аппарату, Роберт мысленно усмехнулся: ох уж эти слуги! Мистер Блэйк дворецкий в доме Кроули на Чарльз-стрит в Мейфэре, мистер Бишоп дворецкий в Даунтоне, но создается впечатление, что они просто не существуют друг для друга или служат враждующим сторонам.

Вообще-то звонок мистера Бишопа вызывал тревогу, если звонил дворецкий, значит, что-то случилось с отцом. Роберт знал, что граф еще утром получил какое-то письмо, которое вовсе не доставило ему удовольствия. Во всяком случае, он вдруг засобирался в Даунтон.

Голос дворецкого был не просто взволнован, мистер Бишоп ничего не объяснял, просил только об одном:

– Ваша милость, вы должны срочно приехать. Как можно скорей.

У Роберта перехватило дыхание: ваша милость?! Обращение дворецкого к нему, как к графу, могло означать только одно… Почти прошептал, ужасаясь своей догадке:

– Граф Грэнтэм?!.

– Да, ваша милость. Приезжайте, только пока никому ничего не говорите, прошу вас. Даже леди Вайолет.

– Я буду ближайшим поездом, мистер Бишоп, вышлите карету в Йорк.

Хорошо, что дворецкого отвлекли, и тот не слышал разговор, не пришлось объяснять. Роберт только написал записку матери и сообщил мистеру Блэйку, что срочно уезжает.

– Но ваш камердинер, милорд…

– Томас пусть пока остается здесь, я сообщу, если что-то будет нужно. Передайте леди Вайолет, что позвоню, как только приеду в Даунтон и узнаю, что там стряслось.

Он успел на ближайший поезд в Йорк буквально в последнюю минуту, а там его ждала присланная мистером Бишопом карета.

Нужно ли объяснять, насколько тревожно было на сердце у Роберта.

– Что случилось, Френсис? – без всякой надежды получить исчерпывающий ответ поинтересовался Роберт. Кучер вздохнул:

– Соболезную, ваша милость. Граф Грэнтэм… сердце… больше ничего не знаю, милорд.

Значит, все-таки сердце… Отец устал, причем еще до поездки в Лондон на Сезон. Видно, управление имением потребовало от него слишком больших сил. Роберт корил себя за то, что предпочел зализывать свои душевные раны далеко в Африке вместо помощи отцу. Было горько из-за потери близкого человека, и душила досада на себя за то, что оказался невольной, пусть не главной причиной, но одной из приведших к трагедии.

Оставалось неясным, почему мистер Бишоп попросил никому ничего не говорить, но над этим оглушенный горем Роберт не думал.

Йоркшир не Лондон с его ночной жизнью, здесь большинство жителей спит после полуночи, но кучер прекрасно знал дорогу, светила полная луна, потому катили быстро. В другое время Роберт полюбовался бы ночным Йоркширом, с удовольствием вдохнул напоенный травами чистый воздух после духоты лондонских бальных залов, порадовался возможности хотя бы часть года проводить в поместье, но сейчас не замечал ничего.

Отца не стало! Сознание этого давило виски, заставляя гудеть голову и не позволяя думать ни о чем другом.

Дворец Даунтона освещен слабо, неудивительно, ведь дома помимо мистера Бишопа остались лишь кучер, лакей, кухарка, готовившая для слуг, и две горничные. Остальные, даже экономка, получили отпуск либо уехали с хозяевами в Лондон.

В лондонском особняке на Чарльз-стрит в фешенебельном районе Мейфэр были свои дворецкий, экономка и штат прислуги. Конечно, часть слуг, например камердинеры и личные горничные, следовали за хозяевами из поместья в Лондон и обратно, но лакеи и простые горничные либо нанимались на Сезон, либо просто получали отпуска на время отсутствия Кроули там или там.

Мистер Бишоп встретил молодого хозяина у двери, поклонился:

– Соболезную, милорд.

– Мистер Бишоп, когда это произошло и как?

Вместо подробного ответа дворецкий попросил:

– Ваша милость, пройдемте в спальню графа.

Это только подтвердило подозрения Роберта, что не все так просто в смерти отца. Задавать вопросы не имело смысла, потому он поспешил за дворецким наверх. Лакей Николас подхватил небольшой саквояж Роберта и тоже направился на второй этаж, где находились спальни. Говорить в его присутствии не следовало тем более.

В спальне графа Грэнтэма их ждал врач семейства Кроули доктор мистер Оскар Мозерли и старый камердинер графа Чарльз Адамс.

Отец лежал на кровати в домашнем халате, надетом вместо сюртука, вытянувшись и словно во сне. Плотно прикрыв дверь за Робертом, дворецкий остался снаружи, будто желая сохранить какую-то тайну, которая должна открыться в спальне.

Так и было…

– Милорд, соболезную…

– Мистер Мозерли, когда это случилось, почему?

– Я должен вам кое-что показать, милорд. – С этими словами старый Мозерли жестом пригласил Роберта подойти к кровати и распахнул халат. На рубашке покойного слева расплылось красное кровавое пятно. Оно было небольшим, свидетельствовавшим о том, что выстрел произведен опытной рукой и точно в сердце, но оно было!

– Кто?! – в ужасе прошептал Роберт.

– Сам. Никто не знает, кроме нас троих и мистера Бишопа, прислуга полагает, что это результат сердечного приступа.

Роберт стоял оглушенный, не в силах постичь увиденное и услышанное. Отец покончил жизнь самоубийством? Но почему?!

Но ситуация требовала осмысления, причем срочного. Вот-вот вернутся домой после бала леди Вайолет и Эдит. Встревоженная запиской графиня непременно позвонит в Даунтон, и предстоит нелегкое объяснение…

– Милорд… если потребуется, я готов засвидетельствовать смерть от сердечного приступа…

Слова дались старому доктору нелегко, это предложение было преступлением, но он не хуже Роберта понимал, что произойдет, если о самоубийстве узнают в Лондоне.