По ту сторону. Детектив

– Откуда вы знали, что тут есть заводская больница?

– Черт возьми! – закричала я снова, и мой голос снова пропал. – Я тут комнату снимаю. Через железную дорогу, прямо напротив метро, – все это начинало меня уже злить.

– Ваше имя и место рождения? Адрес. Адрес в Москве.

– Марина Гринкович. Родилась в Белоруссии. Поселок Негорелое. Под Минском. Снимаю квартиру. Проезд Стратонавтов, дом 13.

Я тут же пожалела, что назвала ему свое настоящее имя и адрес в Москве. Он ничего не сможет сделать, и уж тем более не сможет защитить меня от этих убийц. Лучше было бы исчезнуть, как будто я умерла.

Он аккуратно записал все в блокнот.

– А теперь спокойно все мне расскажите. Они подошли к вам у метро? Кто – они?

Я вздохнула. Теперь уже все равно. Расскажу ему все.

– Девушка. Я разговаривала по телефону. И вдруг кто-то уколол меня. Я почувствовала укол в плечо и обернулась. Рядом со мной стояла девушка и улыбалась. Она подхватила меня под руку и стала что-то говорить. Взяла у меня из рук мобильник. Дальше я помню смутно. Помню машину скорой помощи. Меня туда затащили.

– Кто? Девушка вас туда затащила?

– Девушку помню отчетливо. Но с другой стороны был парень. Его я уже почти не помню. Очень плохо.

– Хорошо, что было дальше?

– Очнулась я в комнате. Горели прожектора. Они будили меня ударами по лицу. Я видела камеру. Она работала.

– Откуда вы знаете, что она работала?

– Там лампочка есть такая. Видно, когда работает. Да что вы меня за ребенка держите?! – снова сорвалась я. – Там оператор стоял! Он еще орал, что ему завтра камеру на Ботаническую отвозить! Трое в масках и кожаных ремнях стояли предо мной. Один стал мне вот эти порезы делать. Резал и резал.

– Зачем он наносил вам эти поверхностные порезы? – Потапенко скептически посмотрел на меня. Видно было, что он не верит ни одному моему слову. Его недоверие разозлило меня не на шутку. Теперь, когда не нужно было притворяться и ловчить, когда не нужно было подделываться под чужое мнение и оценку, я, наконец, могла говорить правду, говорить то, что думаю, без оглядки на профессора, жениха, мать, квартирную хозяйку. Его дело – верить и что-то делать, или ухмыляться и бездействовать.

– Спросите у них, когда найдете. Хотя, сомневаюсь, что с таким отношением к людям и делу у вас что-то получится! – голос вернулся ко мне, и я закричала это на всю палату. – Откуда я знаю? Может у них сценарий такой. Парень за камерой сказал что-то о трех часах, вроде. Потом другой, с акцентом, сунул мне член в лицо и сказал, чтобы я сосала.

– Погодите, погодите… Чем они наносили эти порезы?

– У них был ножик. Знаете, такой маленький, для кухни, с зазубренным лезвием.

– Значит… сначала они не били вас, а только резали?

– Только… Это вы хорошее слово подобрали. Да. Только резали.

– Хорошо. Что было дальше?

– Дальше, я же говорю, я откусила и с силой рванула его пенис. Там только клочок кожи остался.

– Да ладно вам, – Потапенко замер. Ручка его застыла в воздухе.

– Рассказывать дальше, или с врачами сходите проконсультируетесь?

– Рассказывайте.

– Они стали меня бить. И тыкать этим ножиком. Потом завопили, что в больницу надо бежать. Я слышала, как они сказали, – прикончите ее и выбросите. Парни убежали. Девушка и оператор затащили меня в машину. Тут я потеряла сознание. А когда очнулась, то была уже в воде.

– Вы же говорили, что помните, как они сунули вас в речку под мостом, – Потапенко опять укоризненно направил на меня свою ручку.

– Ну да, мы были под мостом. Вода-то холодная. Я сразу в себя и пришла, как они меня в воду положили. Но не стала шевелиться. Я же хорошо плаваю.

– И они дали вам спокойненько уплыть?! – следователь совсем отложил свой блокнот в сторону.

– Там же темно было. Они меня палками потолкали. Я нырнула, а потом выплыла в кустах. Ну, в траве. Я видела, как они постояли немного, а потом сели в машину. Но наверху, вы видели мост? Они оттуда могли смотреть. Поэтому я не стала выбираться. А тихо поплыла подальше. От дороги подальше. И выбралась на запретной зоне. Они туда не могли бы зайти. От канала и шлюзов – тут есть запретная зона. А больница уже в двух шагах была. Я только по холму поднялась.

Я замолчала. Следователь усердно писал мои слова. Мой глаз устал смотреть, и я закрыла его. Как жаль, что нельзя подключить другого к мозгу и показать ему все, что ты видела, и что пришлось пережить. Если б он почувствовал мою боль, он не стал бы сомневаться в моих словах, а тут же отправился бы… А куда бы он отправился бы?

– Как вам удалось так сразу понять, где именно вы находитесь? – Потапенко даже глаза под очками прищурил.

– Я и определила не сразу, и потом, когда поняла, что я выпущена одна, а не к крокодилам, – попыталась я пошутить, но у меня плохо получилось.

– Где все это находилось? Ну, место… где вас мучили… где оно находилось? Вы можете дать какую-нибудь привязку к местности?

Похоже, что он тоже читает мои мысли.

– Нет… Вы же понимаете, что я была без сознания и по дороге сюда и по дороге туда. Но… судя по интерьеру – это была дача.

– Почему вы так решили?

– Не могу сейчас сказать. В лицо мне светили прожектора. Это мое ощущение. Надо подумать, почему.

– Что за прожектора?

– Ну я же говорю, что стояла камера. Вокруг стояли светильники. Знаете, такие кинематографические. Ватт по 500.

Следователь вдруг встал. Я схватила его за руку. У него вылетел блокнот и, зашуршав, упал на пол.

– Вы защитите меня? – мой глаз от напряжения заслезился. Острое ощущение опасности навалилось на меня вдруг, задавив и засыпав толстым слоем мысли о бессмысленности моего дальнейшего существования в качестве красотки-инвалида.

– От кого?

– Как вы не понимаете. Если они узнают, что я жива, они придут добить меня.

– Вы все равно ничего не видели.

Следователь наклонился и стал искать свой блокнот на полу.

– Послушайте, вы успокойтесь, отдохните. Я приду через пару дней. Может, вы вспомните что-то еще. И тогда обо всем договоримся.

Он пошел к двери. Было совершенно очевидно, что тут мне не помогут. Но ощущение безнадежности и кончености жизни почему-то исчезло. Поддавшись порыву, я делала и говорила то, что хотела, я была самой собой впервые в жизни, не скрывая своих чувств и страхов, своих оценок и ощущений. Что ж, возможно это и сможет стать новым ключиком, что заведет спираль моего движения.

Глава 3