Покер

«Траутвейн».

Разноцветные клавиши были из настоящей кости. Желтоватые, розоватые, синеватые, – каждая имела свой оттенок. Как цветомузыка.

Расстроенное, и вряд ли уже настраиваемое, с провалившимися несколькими клавишами.

Дети наверняка были в восторге учиться на нем, – ноты запоминались еще и цветом. Оттенком. Не только по расположению в октаве.

Вот «фа» – она была оранжевой.

Не совсем оранжевой, как плитка на модной кухне.

Нет…

Она была цвета слоновой кости, и лишь чуть-чуть имела окрас в середине клавиши. Немного оранжевый.

А «ре» – была голубоватой. Немного… Но наблюдательному ребенку, сидящему днями за этим инструментом, этого вполне хватало бы, чтобы навек запомнить, – это «ре» – голубоватое.

Алина подумала, что нелегко было долбившему эти клавиши мальчику, или девочке играть потом на обычном, стандартном инструменте, где все клавиши были одинаковые, белые. Они для юного музыканта становились бесцветными, лишались ауры, запаха и настроения. Без всякого характера, они вдруг оказывались чужими, внешними, не принадлежащими к миру звуков, родных и любимых, домашних и теплых. Привыкнув к этому инструменту, ребенок, наверняка, становился музыкальным импотентом. Слишком радужная и теплая была тут музыка, со своим цветом, со своим настроением и временем года.

Клавиши с трудом поддавались. Надо было сильно стукнуть по каждой, чтобы услышать глухой звук струны, исходящий из внутренности деревянного гроба. Как будто покойник плакал и стонал, чудесным образом откликаясь на толчки молоточков, обшитых войлоком.

Алина не видела детей. Не видела и родителей. Дом она взяла через посредника. Недалеко от Москвы и сына. Вполне можно было доживать жизнь, и может быть, когда-нибудь понянчить внуков, если пошлет бог, тут на природе повозиться с малышами, угощая их свежей ягодой, выращенной на грядке без химического удобрения. Это была ее мечта. Внуки.

Зачем оно стояло тут, это пианино?

На этот вопрос она ответить не могла. Оно занимало место будущей детской кроватки. Вряд ли можно учиться на нем постигать музыку, – только испортить детям слух и пальцы. Да и кто будет долбить молоточками устаревшего фоно, когда лучше сразу сесть за компьютер и моделировать музыку без ломки пальцев.

Алина решила его распилить.

Вынести его – это дело не решаемое.

Как вообще сюда его затащили – оставалось загадкой.

Двери в доме были узкие. Наверное, крыльцо переделывали, или строили позже после того, как инструмент оказался в доме.

Да и дорого выносить.

Да и где сейчас было найти таких богатырей, что способны были не только поднять его, но и вытащить вон.

Темное дерево было красиво. Лишь крышка облупилась от времени и нефункционального использования. Круглые следы от чашек, или стаканов, щербинки и потрескавшийся лак свидетельствовали о долгой и неудачной истории умерших в недрах инструмента звуках.

Грусть о собственной зазря растраченной жизни всплывала при взгляде на эту крышку, потерявшую свой блеск, лоск, цвет и рисунок дерева.

Как крышка саркофага, – почему-то подумалось Алине.

Она тут же усмехнулась.

На крышку гроба не ставят стаканы с горячим чаем и кофе, не используют, как стол для тарелочек с мороженным и кусочками пирога. Вряд ли кто-то ест на крышке гроба.

Но, хотя, и такое нельзя исключать совсем.

В этой жизни чего только не бывает. К примеру, гробовщик, или бомж, регулярно захаживающий в чей-то семейный склеп, или потомок владельцев склепа…

Владельцы склепа…

Можно ли так сказать о покойниках? О тех покойниках, которые там лежат. Владельцы склепа – это, видимо, те, кто владеет этими покойниками. Хм, как можно владеть покойниками? Это же не мертвые души Гоголя. Вопрос, правда, интересный. Являются ли потомки умерших – владельцами тел своих предков?

Сама идея владения мертвыми телами показалась сейчас до безумия смешной.

Тогда чем распоряжаются владельцы склепов? И кто эти владельцы? Мертвые, или живые?

Царство мертвых обладает склепом, или мир живых командует покойниками? И то и другое звучало абсурдно…

Вот она, Алина, не могла ведь пойти и, просто так, захоронить себя в склепе английских королей.

Английские короли – это кто?

С этим пианино мысли разъезжались в разные стороны.

Но ведь, правда, чем её труп хуже трупа английского короля? Вдруг ей бы тоже понравилось лежать в Вестминстере?

Наверное, это не понравилось бы владельцам склепа.

Тьфу, ты, черт, опять эти владельцы. Ну не покойникам же. Живым родственникам, которые не хотят, чтобы рядом с их дядюшками лежало нечто из подмосковной деревни, решившее распилить к тому же старинное пианино. Английские короли столько веков чтут свои традиции, своих… ээ… Свое старое барахло, которое они называют антиквариатом.

Вот уж точно не смогла бы жить в Букингемском дворце, – снова почему-то вспомнилось Алине. Как в склепе.

Да и сами англичане цеплялись за свою королеву, как за фамильный, фирменный склеп. Народ-собственник целого склепа – Букингемского дворца. Сделать национальным брендом фамильный королевский склеп – неплохая идея. Идея пусть мертвая, но работает. Главное, – он приносит деньги, туристов. Люди любят смотреть антиквариат, ходить по музеям, смотреть на восковые фигуры мадам Тюссо.

Да что говорить об англичанах!

На нашей Красной площади стоит склеп. Интересно, кто его владельцы. Государство? Социум? Наследники? Родственники? Наверняка им не понравилось бы, что я заняла место мумии. Или же пристроилась бы в Вестминстерском аббатстве 19 склепом. Рядом с Генрихом 7 и Елизаветой.

А говорят, что мертвые равны. Если нет равенства после смерти, и королеву хоронят в Вестминстере, а её, Алину…

А пирамиды? Прошло три-четыре тысячи лет и владельцев этих склепов уже не сыскать. Покойников раздали по музеям. Значит, все же не они владельцы склепов.

Да разве это важно, где лежать мертвым?

Главное, жить не на помойке отбросов чьих-то ушедших жизней.

Вот это старое пианино ей не было нужно, и она не хотела рядом с ним находиться ни минуты лишней!

Пусть жизнь ушла, но что-то осталось, и все это – пусть будет её, Алинино!

Кто был владельцем музыкального склепа она не знала. Что ушло, то ушло. Этот гроб с клавишами она собиралась отправить на кладбище! И как можно дальше от себя! Вдруг, вместо этой рухляди в ее доме появится новый, живой, булькающий и курлыкающий маленький внук, или внучка, которые будут радостно носиться по дому и разваливать все остальное, заставляя ее забыть о количестве ошибок, о задолбаной жизни, которую она прожила не так, и не по правилам.

Столько ошибок…