На 4 кулака

Увидев меня, мужик перестал разгорланивать песню, поднялся, тем самым достав мне прямехонько до плеча (а рост мой ни много ни мало – сто семьдесят один сантиметр), и, протянув руку, пробасил:

– Вован к вашим услугам.

Я машинально пожала его ладонь, выдав свое незамысловатое имя, о чем тотчас же пожалела: примкнув к ней губами, он ее более не отпускал, вынудив этим жестом сесть рядом с ним. Я пыталась как-то высвободиться, но не тут-то было: хватка оказалась железной, иначе как бы он выжил в своей предпринимательской деятельности?

– Юленька, не желаете ли пирожных? – предложил сладеньким тоном Вован.

Удивляясь про себя, где же мама их прятала, так как до моего ухода холодильник никаких пирожных в себе не содержал, я уж было потянулась к этим яствам, с тем чтобы заесть питательной глюкозой свое горе, но здесь мама решилась пояснить:

– Это любезный Владимир Павлович накупил, зная, что ты у нас сладкоежка, – после чего рука повисла в воздухе, а затем вернулась на колено, что было сопровождено горестным вздохом. Вторая по-прежнему была в плену у немцев.

Тем временем разговор потек в абсолютно ненужном мне направлении, то есть обо мне. Судя по этому разговору, я была «спортсменкой, комсомолкой, ну и наконец, просто красавицей».

– И хозяйка замечательная, – под конец бросила в меня гранатой мама, чем полностью и бесповоротно убила. Кто еще сегодня ругался, что я ничего по дому не делаю? Ладно, будет тебе контратака.

– Конечно, – безропотно согласилась я. – Кто ж не знает, что макароны моются, после чего обязательно сушатся; винегрет и борщ делаются без свеклы, а блины без муки; полы предварительно моют и лишь затем подметают, пока они еще мокрые.

Владимир Павлович слегка прибалдел, но мать не так просто победить: она растянула губы в милой улыбке и разъяснила:

– Она у нас еще немного путается, но у Юли есть своя тетрадь, куда она подробно записывает, что и как нужно делать.

Гостю сие заявление пришлось по вкусу, он вновь заулыбался и только крепче стиснул мою беззащитную худенькую ладошку.

«Ах так! – разозлилась я. – Получай артиллерию!»

– Милый Володя, ответьте мне на один вопрос, – при слове «милый» мама удовлетворенно закивала головой, а сам виновник военных действий даже проронил слезу райского счастья.

– Конечно, Юляша, для вас – что угодно!

– Чем вы зарабатываете себе на жизнь?

– А, ну, это… – Он чуть-чуть поерзал на стуле, затем поглазел в потолок, а не найдя там подсказок, вновь заерзал. – Мне принадлежат два ресторана, автомойка, ну и пара-тройка ликерных магазинчиков, – выдал он, когда я уже не ожидала услышать ответ.

– А-а, значит, вы криминальный элемент, да? – довольная, изрекла я. – Крышуете? Ведь порядочному человеку такой набор не осилить.

Бритый расстроенно замолк, а мать накинулась на непослушную дочь:

– Ну чего ты к человеку прицепилась? Пусть Владимир Павлович занимаются чем душе угодно. В нашем мире иначе нельзя. Или хочешь до смерти жить в бедности, как мы сейчас?

От подобного откровения папа подавился маринованным огурцом, а бритый Вован даже покраснел, что с его образом ну никак не вязалось, а потому выглядело весьма забавно и даже несколько мило.

Мама продолжала гневно взирать на меня. От ответа меня избавил звонок в дверь. По дороге в прихожую я обдумывала ее слова. Честно говоря, я никогда не думала о том, что мы якобы живем плохо. То есть, конечно, не в роскоши, но я к этому никогда и не стремилась. Не понимаю женщин, вожделеющих женить на себе богатых бизнесменов. Просто, во-первых, ты не можешь быть миллионером и оставаться хорошим человеком (особенно в России, с ее коррупцией, монополией и процветанием мошенничества), а я хочу быть женой хорошему человеку. Во-вторых, я не хочу потом всю оставшуюся жизнь опасаться, что моего богатого мужа кто-нибудь пристрелит или меня похитит ради выкупа. Или что в один ужасный момент я лишусь всего и покончу с собой, так как уже привыкла к роскоши. Короче говоря, между горьковскими ужом и соколом я выбираю первое. Впрочем, понятно, что мама хочет мне только добра, просто ее понятие добра не сходится с моим.

На пороге стояла Таня.

– Ты че так долго? – зашипела на нее я, пропуская в дом и принимая из ее рук пакет.

– В палатке хлеб закончился, пришлось топать за тридевять земель. Уф, устала.

Я сунула руку в сумку. Помимо хлеба и молока, я выудила еще и глянцевый журнал.

– Это что такое? Я не просила тебя купить «Космо»!

– Это мне! – Танька вырвала у меня из рук макулатуру в прозрачной упаковке.

Ну да, она же хочет быть звездой. Очевидно, надеется найти совет в глянце. Я так и представила себе заголовок: «32 способа стать знаменитым, не вставая с дивана».

Снимая пиджак, она прислушалась к звукам на кухне.

– У нас гости?

– Ты имеешь в виду, помимо тебя? – улыбнулась я саркастично, затем все же удовлетворила ее любопытство. – Да. Бизнесмен по имени Владимир.

– Ах, прямо как президент! – Таня восторженно приложила ладони к груди, а я закатила глаза. Пропаганда федеральных каналов рассчитана как раз на таких, как Грачева. Даже то, что случилось с ее семьей, не поменяло Таниных ультрапатриотических взглядов.

Внезапно меня посетила превосходная идея.

– Таня, иди на кухню! – Я вернула ей пакет с продуктами. – Скажи моей маме, что ты купила все, что она велела, и спроси гостя, не хочет ли он чего. Скажи ему, что ты умеешь готовить!

– Зачем?! – Одноклассница едва в обморок не грохнулась от удивления.

– Потому что он холостой! – пропела я совсем как мама недавно и подтолкнула ее в сторону двери на кухню. В последнюю секунду я заметила журнал у нее под мышкой и успела выхватить. Не нужно Вовану знать, что Таня на самом деле несерьезная и не блещет интеллектом. Подслушивая под дверью, я по-злодейски потирала ручонки: пущай гость увидит, кто тут на самом деле хозяйственный. Может, лицом Танька и не вышла, зато косы ниже попы сейчас редко встретишь, а уж огненно-рыжие волосы и подавно, глядишь, и отобьет его у меня. Хотя в свою счастливую звезду я уже давно не верила.

Потом мы уселись писать реферат. Я время от времени поглядывала на настенные часы. Когда большая стрелка приблизилась к семи (троица на кухне все еще пьянствовала), всерьез забеспокоилась. Почему он не звонит? Или Николай под словом «вечером» имел в виду «завтра вечером»?

Внезапно в комнате появилась мать и позвала меня на разборку в сортир, как в каком-то дешевом боевике.

– Бесстыжая!

– Почему это? – воспротивилась я столь нелестному отзыву о своем поведении.

– Он что, тебе совсем не нравится? Ни чуточки?

– Нет, – отрезала я.

– Но почему? Ладно, я понимаю, он для тебя не совсем подходящего возраста, но могла бы хоть позволить за собой поухаживать, твое сердце свободно и…

– Нет, не свободно! – не дала я ей договорить и пересказала вкратце о всех встречах с Николаем, намекая тем самым, что ее попытки свести меня с первым попавшимся мужиком, которого она сама едва знает, совершенно бесперспективны. В особый восторг она не пришла, но тому, что ее дочку посетила наконец первая любовь, порадовалась, и мы, помахав друг дружке белым флагом, разошлись по углам.

Тихо поужинав с одноклассницей в комнате перед телевизором (как Таня и любит), мы с ней приняли поочередно душ и легли спать. Коля в тот день так и не позвонил.

Утром я позвонила Катьке и, естественно, ее разбудила, что меня, в общем-то, давно перестало удивлять. Выяснив, как у нее дела, я полюбопытствовала, чем сегодня займемся в плане поиска убийцы. Или убийц?

– Можно сейчас сходить к Юрочкиным и допросить кого-нибудь из них, – предложила подруга. – Вчера я узнала у Натальи их адрес.

– Да? Правда? Давай! – взвизгнула я от восторга, демонстрируя всецело поглотивший меня ажиотаж.

– Чего это с тобой? – изумилась Катька, ранее не наблюдавшая в своей подруге ни капли энтузиазма в отношении этого мероприятия.