Имитируя визг

– Так какого, говорите, цвета машина была?

– Темного. Темного цвета. А может, и не очень темного, но явно не белого.

– Отлично, – потер руки мент, насмешливо глядя на меня и всячески издеваясь. – Осталось только найти автомобиль не белого цвета, и убийца у нас в кармане!

Я ощущала себя так, словно выдержала Ледовое побоище, притом что и наши, и крестоносцы в своих тяжеловесных доспехах – все сражались против меня одной. Короче говоря, скверно я себя ощущала. Да и выглядела, наверно, соответствующе. Нет бы пойти домой, прийти в себя, смыть всю грязь и обработать раны йодом вместо того, чтобы терпеть все эти недоверчиво-насмешливые взгляды. Кто додумался вызвать ментов? И почему я не успела убежать, как все, до их приезда? Хороши тоже одногруппники, в полицию позвонили, а самих – ветром сдуло, теперь у них свидетели – я да Ведьма. И, бросив взгляд на по-прежнему сидевшую в углу экологичку, уже давно распрощавшуюся со своей вменяемостью, может, еще при самом рождении, поправила сама себя: «Точнее, свидетель один – я». У Вики подавно ничего не спросишь, ее на «Скорой» увезли сразу в операционную. На ком же еще ментам зло срывать? Осталось лишь на мне.

Мы сидели в той же аудитории, и я по сотому разу пересказывала все недавнишние события, а они по тому же сотому разу мне не верили, не забыв даже осведомиться, а нет ли у меня справки об инвалидности. Я ответила, что с собою нет, мне ее родители на руки не дают, не положено. Слава богу, мужики осознали, что я шучу, и пригрозили кулаком. Это еще что, вот если они свяжутся с теми ребятами, что Ромкин подарок «разминировали», тогда меня точно упекут.

Экологичка так завывала свой «ахалай-махалай», что мешала всем не только слышать друг друга, но даже думать.

– Нет, я больше не могу! – сорвался один из ментов – щетинистый парень лет двадцати трех. – Уберите ее куда-нибудь! Вован, вызывай «психиатричку»!

– Брось, еще «психиатрички» нам не хватало. Попоет-попоет и перестанет, – предположил Вован. – Самой же надоест. Она что, колдунья у вас? – обратился он уже ко мне. Я еле заметно кивнула, будучи не в силах произнести ни слова, так я устала. – Понятненько. Итак, вы утверждаете, что однокурсник пытался ударить предполагаемого убийцу? – На слово «предполагаемого» я обиделась и ничего ему не ответила. – А когда ему это не удалось, вы вместе с ним покинули здание. Но вдруг, – продолжил он торжественно, – вспомнили о своей бедной, несчастной подруге, которую лишь вы могли спасти, и вернулись в стан врага, размахивая картонным мечом!

И все четверо заржали.

– Но к вашему величайшему огорчению, – продолжил тот, кому больше всех мешала жить наша экологичка, – маньяк не пожелал с вами драться и, трусливо поджав хвост, бросился наутек. Какой недобросовестный попался маньяк! – Они снова синхронно заржали. – Но вы всерьез настроились его проучить, потому выпрыгнули в окно, схватили здоровенную деревяшку и ринулись в погоню!

Если опустить экспрессию, то в целом все так и было, потому я согласно кивнула и, черкнув в объяснении: «С моих слов записано верно, мною прочитано», там же расписалась. Однако мне никто не собирался верить, они даже провели следственный эксперимент, заставив меня поднять бревно; я, нечего и говорить, на сей раз не смогла, что меня ничуть не удивило: во-первых, сказалась усталость, во-вторых, я действовала тогда, выражаясь юридическим языком, в состоянии аффекта, а некоторые, как гласят факты, еще и не такое вытворяли в вышеуказанном состоянии.

– Послушайте, – нарушила я свое гордое молчание, – я понимаю, насколько дико звучит мой рассказ, но это чистейшая правда, и сколько бы раз вы не переспрашивали, я своих показаний не изменю.

– Хорошо, – посерьезнел мент. – Назовите имя и фамилию того молодого человека, что вынес вас из этой аудитории.

– Я не знаю его фамилию, – растерялась я. – Зовут, по-моему, Олег.

– По-вашему? – вспомнил он о сарказме, как о неотъемлемой части своей личности. – Как же так, гражданочка? Два года вместе отучились.

– Господи, он посещает лекции раз в полгода! – стала я оправдываться. – Я хорошо знаю тех, кто постоянно ходит в институт, а тех, кто не ходит, – увы!

– Ну хорошо, допустим. Почему, как вы думаете, он не хотел позволить убийце полностью расчленить тело жертвы?

Ну и вопросик. Какие мне сны после этого будут сниться? Да и усну ли я вообще?

– Она ему нравилась. Так что это было вполне естественное желание.

– Откуда знаете, что нравилась? – тут же насторожились стражи порядка, почуяв след.

– Ну… – протянула я. – Это было заметно. В те несколько дней, что он присутствовал на занятиях, он так и вертелся возле нее. Она никогда не досиживала лекции до конца, и, как только она выходила, он выдерживал не более пяти минут и тоже сбегал. Мы еще посмеивались.

– То есть они состояли в интимных отношениях?

– Откуда ж я знаю? Вы такие вещи спрашиваете… – подивилась я этому народу. – И вообще, чего вы ко мне прицепились? Мне домой надо.

– Могу сказать, чего мы прицепились. Хочешь знать, как дело было? Бросила твоего Олега ваша красавица, вот он и заколол ее сгоряча. А так как вы все любви особой к ней не питали, может, завидовали, может, еще чего, вот и сговорились всем курсом его покрывать. Придумали маньяка, а мы, значит, ищи сами не знаем чего! – Его злые маленькие глазки хотели увидеть меня насквозь, запугать, припереть к стенке. Не дождетесь.

– Ах так? А Вика Ярлык, что сейчас в реанимации, тоже его бросила, да?

– Ей не повезло, рядом стояла, – сориентировался мент. – Вот и попал ей в бок.

– А другие студентки, что с порезами на руках домой побежали? Им всем он тоже случайно угодил ножом?

– Их мы не видели.

– Конечно! – нервно засмеялась я. – Зачем ловить маньяка, тратить время и силы, когда Олег – вот он! Сажай не хочу! Осталось повесить на него первую убитую, Алену Звеньеву, видать, она его тоже бросила!

Они опешили, их лица перекосила злоба, а я хотела припугнуть их Бориской, но тут…

– Ахалай-махалай-лай-лай!! – неестественно громко завела свою шарманку экологичка, перед этим немного помолчав. Видимо, собиралась с силами. – Ой, люли-люли!! – Амулет с ее шеи перекочевал в руку, и теперь она широко размахивали им, точно лассо. Бусики скромно валялись рядом на полу. – Калина красная-а… я! Я! Я! Я-а-а-а!!

Калину красную офицеры вынести уже не могли и переключились на преподавателя экологии, а я, пользуясь возникшей суматохой, смылась домой, встретив по дороге фургон с надписью «Телевидение». Хорошо хоть, в их лапы не попалась! Еще бы пара минут, и меня в таком чудесном виде транслировали бы по всем каналам, а внизу экрана маячила бы бегущая строка следующего содержания: «Она подняла бревно с земли и погналась за Убийцей в белой маске». Такой позор пережить я бы не смогла.

Услышав, как открылась входная дверь, мама громко спросила:

– Это ты, овца?

– Я, я!

Я прошла в комнату. У мамы на лице была огуречная маска, так что можно было не бояться, что мать подымет вой, оглядев внешний вид своей дочери. Папа уютно похрапывал, с комфортом устроившись на мамином мягком животике. Идиллическую картину образцово-показательной семьи портили лишь мои разбитые в кровь колени и ладони, двадцать «стрелок» на колготках, порезанные стеклом в нескольких местах в районе предплечья куртка и водолазка, запекшаяся кровь в этих местах, а также на затылке (так неудачно я упала вместе с проклятым бревном), растрепавшаяся прическа (заколка висела на одной волосинке) и грязь в самих волосах.

– Как у вас дела? – спросила я. – Есть какие-нибудь новости? – Хотя у самой этих новостей было хоть отбавляй.

– Надька приходила. Прикинь ее сына с невесткой залили три дня назад. Все этажи в доме затопили! Вот так уйдешь куда-нибудь на Восьмое марта, вернешься – бац! – все обои отвалились! Ладно, иди ешь.

Но я отправилась не на кухню, а в ванную: тело требовало смыть с себя все это безобразие.

На следующий день мы с Катькой решили посетить место первого преступления. Двор с тыла «Гиганта» выглядел отнюдь не безопасно и не мог вызвать у молодой девушки, не причисляющейся к категории бомжей, желание прогуляться по нему во тьме ночной. Оцепление вокруг места убийства в виде ленточек кое-где уже пообрывали, так что мы беспрепятственно сумели туда проникнуть и, встав ногами ровно в середину площадки, где, скорее всего, и находился труп, изобразили на лицах выражение глубокой задумчивости. Стояли так довольно долго, наконец, Катя, тряхнув длинными вьющимися каштановыми волосами, произнесла совсем не в ту степь:

– Я собралась работать. Позвонила в салон сотовой связи, завтра пойду на собеседование.

– А как же институт? – проявила я интерес к чужому незаконченному высшему образованию.

– Там работа сменная. Когда во вторую смену, буду успевать ходить в институт. Да я и так далеко не каждый день посещаю занятия, ты же знаешь. – В этом мы с подругой отличались. Я серьезно относилась к образованию и очень редко прогуливала. Я кивнула, и мы немного помолчали. Затем Катя выдала: – Парень убитой живет либо в том доме, либо в этом.

Рядом с нами вовсю разрастались кустарники, чуть поодаль – табачный киоск, который уже давно не работал, а уже за ним повернули к нам свои бока две похожие друг на друга пятиэтажки. В них-то и тыкала сейчас Катька длинным красным ноготком, мысля при этом крайне здраво: в радиусе пятисот метров ни одного иного жилого дома или гостиницы не предвиделось. По этой причине мы всем торсом к данным пятиэтажкам развернулись и принялись с особой тщательностью на них пялиться, лелея в душе надежду, что прямо сейчас между ними протянется огромный белый плакат, и яркими синими или красными буквами на оном будет выведено ФИО убийцы. Собственно говоря, мы бы не отказались от любого другого пояснительного знака, но ФИО все-таки предпочтительней. Такой уж у нас, у русских, менталитет: любим вылавливать рыбку из пруда, не прикладывая к этому ни малейшего труда. А так случается ну очень редко.

– Вполне вероятно, – одобрила я ход Катькиных мыслей.

– Не вероятно, а точно! – обиделась Любимова, ненавидевшая, когда в ее смекалистости и доводах сомневались. – Иначе какого рожна она бы сюда приперлась?

– Она могла просто сократить путь через этот двор, но начальная точка при этом была чуть дальше.

– Нет, чуть дальше освещаемый фонарями сквер, и сколько угодно асфальтированных тропок. Если бы она шла из любого другого дома любой другой улицы, то сюда бы вообще не заглянула. – Я представила себе карту местности, сильно поднапрягшись. А ведь и правда! Если б я лучше знала родной город и не страдала топографическим кретинизмом, сразу бы пришла к такому же выводу, как и Катька. – Так что, скорее всего, она шла двором к дороге, – продолжила подружка. – Я купила в переходе метро два журналистских удостоверения. Придется нам под этим прикрытием прошерстить все-все квартиры данных пятиэтажек.

Резон в этом был, но проводить настолько массовое мероприятие не хотелось, потому я пожала плечами.

– Привет, – неожиданно услышала я за спиной и, вздрогнув, резко обернулась, а увидев Ромку, вскрикнула и зажала рот руками. Выглядело это слегка театрально, но я и в самом деле струхнула: вот ведь нечистая его принесла. – Ты чего пугаешься? – прозвучало с легкой обидой в голосе. Ромка считал себя если не красавцем, то вполне симпатичным перцем, и совершенно не был готов к такой реакции на себя любимого. Он-то не знал, что у Бориски на подозрении. Да и у меня, наверно, тоже…