Кома

– Отлично. Спасибо.

Я встала и ушла. Сегодня мне Виталик не поверит. Но зато он поверит мне завтра!

Возле дома я сделала вообще из ряда вон выходящую вещь. Зашла в центр мобильной связи, купила новую симку, тут же на улице вставила ее в телефон и по памяти набрала номер Игоря. Самое ужасное было не в том, что отчаявшаяся девушка названивала своему умершему возлюбленному, а в том, что ей ответил… его голос.

Я сдавленно охнула и нажала на сброс.

Зайдя в квартиру, начала проводить расследование. Позвонила сперва Надьке на городской. Первый вопрос, который я хотела задать, должен был прозвучать примерно так: «Что ты делаешь завтра?», но застрял в горле.

А все потому что:

– Ксюха, неделю тебя не видела и не слышала! – донеслось из трубки бодренькое. – Эй, ты что молчишь? Алло!

Я сбросила. Отдышалась.

Неделю не слышала?!..

Перенабрала.

– Надюха! – стараясь придать голосу побольше небрежной радости, заголосила я. – Что с этой проклятой линией! Отрубили. Не первый раз уже за эту неделю. Что ты завтра делаешь?

– Пока не решила, даж не знаю… А ты? Все так же вкалываешь? А то мож сходили бы куда?

Пока не решила?! А как же похороны? А кого хоронить-то, если он жив-здоров и злобно отвечает на все незнакомые телефонные номера.

– Надь, у меня сумку свистнули. С телефоном. – Подруга громко ахнула. – Да. Запиши мой новый номер. Или звони на старый, который я год назад сменила. В этом телефоне две сим-карты.

– Записала. А как тебя ограбили? И где?

В нескольких предложениях я обрисовала, как это произошло, чувствуя себя полноценной идиоткой, ведь три дня назад я все это уже рассказывала. Слова Нади были почти идентичными тому, что я уже слышала от нее тогда. С некоторыми различиями. Человек ведь не всегда одинаково излагает свои мысли, но сами мысли остаются теми же. Короче говоря, она реально слышала эту историю впервые. Здесь не может быть обмана.

Закончив беседу, я набрала Эльвирин городской. Ответила ее мама, причем ровным голосом. А никак не рыдающим. Я попросила передать трубку подруге и, услышав ее голос, поинтересовалась, все ли хорошо у Игоря.

Эльвира разговаривала со мной сквозь зубы по неведомой мне причине. Заверила, что с ее братом все в порядке, он сейчас очень занят заключением контракта с продюсером. Я попросила передать, что желаю ему удачи.

Спать я ложилась с улыбкой. Игорь был жив! В этой жизни он был жив. И это главное.

Четверг, 20 сентября, жизнь № 1

Когда я проснулась, первой мыслью было то, что, возможно, мне все померещилось и никаких смертей не было. Но появившаяся на пороге моей квартиры одетая во все черное Надежда одним своим видом доказывала обратное.

– Ты еще не одета? Торопись, нас ждут внизу, в машине, – мрачно сообщила она.

Я стала быстро одеваться, ничего при этом не чувствуя и ничего не говоря.

– Опять рыдала всю ночь? Вид у тебя неважный.

– Нет. Незачем.

– Незачем? – удивилась формулировке подруга. – В каком смысле?

– А в таком. Игорь жив. А все это – чья-то злая шутка.

Надежда помолчала. Затем подошла и обняла меня.

– Бедненькая. Ты так настрадалась. Ниче, время лечит. Пойдем, мы должны быть там, даж если все внутри противится этому. Но ты права в одном – такие, как Игорь, всегда будут жить. В наших сердцах.

– И не только в сердцах. Он будет жить завтра. И еще каждый день через день. Пока я не разберусь с тем, что происходит.

Надюха посмотрела на меня с испугом, но ничего не сказала.

Погода была на удивление теплая и солнечная. Редкие облачка на небе принимали округлую форму, и в каждом мне виделось лицо Игоря… Да, может, я и впрямь сошла с ума. Но жить надеждой лучше, чем вовсе не жить. А если бы я верила в то, что происходит сейчас, я бы жить не смогла.

Мы находились на городском кладбище. Гроб уже заколотили и погружали в яму. Все скорбящие, кроме нас с Надькой, подходили к телу прощаться. Некоторые делали это громко, слезно, почти театрально. Игоря многие любили, у него была толпа друзей и знакомых. Даже малочисленные фанаты группы, слушавшие Игоря в клубах, где они выступали, тоже пришли. Вся группа, разумеется, была сегодня здесь. Мы с подругой стояли чуть поодаль ото всех. Разумеется, за оградой, потому что то небольшое пространство внутри нее оккупировали самые близкие, а я себя к таким уже не причисляла.

– Ты посмотри, этот гад ни единым взглядом не одарил меня! Будто и не встречались, – сетовала подруга, источая яд и не отрывая глаз от неподвижно застывшего возле гроба Якова, гитариста группы.

– Почему люди на меня косятся? – поражалась я вслух, обращаясь в общем-то только к себе самой, но Надька откликнулась. Все-таки могла она о чем-то другом, кроме бывшего, думать!

– Наверно, потому что не подошла к гробу попрощаться. Честно гря, я тож весьма и весьма удивилась. Ксюха, горе тебя совсем скосило. Я знаю, ты не любишь выражать свои чувства прилюдно, но приличия требовали подойти и попрощаться. Неуж ты не понимаешь, что не увидишь его больше никогда? Ой, – тут же осеклась она, – ради бога, прости, Ксю, я не должна была…

– Ничего. Я не сержусь, – ответила я хладнокровно. Просто я доподлинно знала, что увижу его снова, поэтому на слова подруги не сердилась и до слез они меня не пробрали. – Нет, это связано с чем-то еще. Как только мы приехали, вся его семья и друзья воззрились на меня волком.

– Ну, знаешь… Они все не очень-то тебя любят. Ты ведь знала? – испуганно уточнила Надя, побоявшись, что выдала страшную тайну.

– Наверно… Хотя… я не думала, что меня не любят так сильно. Да и вообще… Из-за чего?

– Насколько я знаю, маман часто грила, что ты ему не пара и что он достоин лучшего обращения. И сестрица подливала масла в огонь, хоть вы вроде и подруги, но ваших отношений она не одобрямс. Слышала, как она сказала, что ты думаешь только о себе и что якобы Игорь по твоей вине часто поступал себе во вред. Но я думаю, это оттого, что он не пошел как-то раз на ее дэрэ, потому что к тебе должен был прийти мастер, а ты боялась принимать постороннего мужчину в квартире одна.

– Да, но я просто попросила Игоря присутствовать, я его не заставляла! – оживленно начала защищаться я, вспоминая ту давнюю ссору с Эльвирой. – К тому же, я не думала, что это настолько затянется. А он мог уйти, чтобы поздравить сестру, в любой момент.

– Он не мог, – с игривой хитрецой в голосе, совершенно недопустимой на похоронах, заявила Надежда. – Ты же знаешь, он слушался тебя, словно раб. Он выполнил бы твою просьбу, даже если пришлось бы пропустить собственный день рождения. А уж сравнивать с сестрой – ты всегда была ему дороже. Она это понимала, потому и злилась.

Я немного помолчала, обдумывая услышанные слова. Потом спросила:

– Надя, как ты думаешь… Я вела себя как стерва? – И впервые посмотрела на нее, оторвавшись от движущихся лопат впереди.

Та помолчала, приглаживая ежик коротких светлых волос, затем пожала плечами.

– Ты же знаешь, мы в этом схожи. Я тож не понимаю отчаявшихся баб, которые сами вешаются на мужиков и сдувают с них пылинки, боясь, что нового они уже никогда не найдут, что этот мужик – последняя их надежда на счастье. Мне они противны, мне их жалко. Это слабые люди, которые категорически себя не любят. Я-то уверена, что нового мужика завсегда найду, я знаю себе цену. И считаю, что это мужик должен бегать за мной, а не я за ним. Так что… Насчет стерв… Надо быть стервами, иначе мужчине не захочется завоевывать тебя снова и снова, ему станет скучно. Посмотри на этих жалких подлиз – долго у них мужчины задерживаются? Вот. А ради нас они жизнь готовы отдать. – Она покосилась на копающих и, вытаращив глаза, поспешно добавила: – Ой, то есть фигурально выражаясь, я хотела сказать…

– Я поняла, – кивнула я. – Но где та грань, за которую переступать не надо? Когда неприступность и чувство собственного достоинства становятся обычным мерзким гипертрофированным эгоизмом? Я знаю, что обращалась с ним плохо, но, может быть, я слишком плохо с ним обращалась?

Надя пожала плечами.

– Не зна. Твой Игорь не похож на тех козлов, с которыми я встречалась. Вероятно, он заслуживал чего-то лучшего. Но зачем сейчас себе душу рвать? Отпусти это. Не думай.

Апофеоз всеобщей нелюбви ко мне настал, когда в квартире на поминках я прошла на кухню, собираясь помочь его матери накрыть на стол, однако меня оттуда буквально выгнали. Разозлившись, я схватила Надьку под руку и увела из квартиры. Мы немного прогулялись, пообедали в кафе, а к пяти часам я привалила на работу.