Мечты чистого подсознания

Три дня без новостей от Тима и в почти наступившей уверенности, что его нет в живых, состарили меня на несколько лет. Не было в зеркале больше игривой брюнетки с длинными кудрями и синими беззаботными глазами. Ей на смену приходила взрослая и умная женщина, в глазах которой могла легко прочитаться мудрость 125 лет моей жизни.

Понимая, что я скоро выдам себя, если продолжу в том же духе, я решила выйти из дома. Первым хотелось осуществить обещание Тиму. Жив он или мертв, но мы хотели получить человеческое образование и попытаться пожить человеческой жизнью.

Без магии. Без войны. Без смерти.

Следующие несколько дней я тщательно умывалась, нашептывая заклинания, старалась кушать побольше вкусностей и высыпаться.

Спать не получалось. Лицо Тима, его смех, его зеленые глаза мерещились мне в темноте. Пару раз даже казалось, что где-то там щекочет попытка связаться со мной.

Но нет. Его не было.

Мои же попытки до него дотянуться обратились не то чтобы стуком в запертую дверь, а сплошными поисками этой самой двери. Каждую ночь, осознавая, что усталость сильно усиливается, я шептала короткое заклинание и засыпала.

Каждый день мне снился Тим. То смеющийся, то окровавленный, то с нашими несуществующими детьми на руках.

Через неделю я вышла на учебу. Ехала без мыслей, шла на автомате, не могла понять, что делать. Вопросы однокурсников были для меня непонятными, а предметы бессмысленными и пустыми.

Теперь, когда через пару рядов от меня не сидел Тим, иногда подмигивая, пока никто не видит, все потеряло смысл.

Это было нашей общей целью. Человеческая простая жизнь вместе была теплой мечтой, которая теперь стала мне не нужна.

Я брела по коридорам, вспоминая, как мы притворялись просто однокурсниками, чтобы никому не дать понять, что мы знакомы сотню лет. Как Тим иногда озвучивал мои слова у доски, которые я диктовала ему в голову из аудитории на другом конце здания. Как специально задевал меня плечом в коридорах, чтобы иметь возможность извиниться, улыбнуться и прикоснуться. Как тянулся к сознанию на лекциях, нашептывая умопомрачительные картины будущей ночи, мешающие думать о чем-либо другом.

А потом ночи вместе. Годы вместе. Мечты о столетиях вместе.

Тим.

Какая аудитория? 111? Тим. 112? Тим. Кажется, первый этаж.

Захожу, вяло расталкивая столпившихся учеников. Знакомый запах. Оборачиваюсь, но никого не вижу. Где он? ГДЕ?

Вот он. Идет мне навстречу, смеясь о чем-то со своим соседом по парте. Веселый, жизнерадостный. Живой.

Если бы я не впала в ступор и не остановилась столбом посреди аудитории, я бы, наверное, закричала. Или упала в обморок, не знаю.

Но я стою.

Тим с соседом проходят мимо меня в коридор. Он даже нее глянул на меня. Не поздоровался, не подал никакого знака. Не подмигнул, как всегда. Прошел мимо, будто меня и нет совсем.

Оборачиваюсь.

Мальчики стоят у подоконника и болтают. Я смотрю прямо в зеленые глаза. Нас разделяет всего пара метров.

Желание наброситься на него и избить за то, что не подавал признаков жизни, грызет меня своими тупыми клыками. Желание потянуться и высказать ему, как я перепугалась, как я ждала, как сходила с ума, преодолеть почти невозможно.

Но самое сильное – это целовать, обнимать, любить. Разрыдаться и умолять никогда больше не оставлять меня. Благодарить за то, что он жив, всех богов, и Тима – в первую очередь.

Не знаю, сколько я простояла, таращась на них, посреди аудитории. Горячие слезы запутались в черных кудрях и потекли куда-то под одежду.

Холодный рассудок постепенно захватывает мое сознание и напоминает, насколько опасно было ехать сюда и выдавать себя за студентов. Насколько плохо будет где-то оступиться. И какие могут быть последствия от того, если кто-то не совсем глупый поймет, что мы с Тимом давно знакомы.

Я вытираю слезы ладошкой и иду на свое место.

Лекция. Тим сидит немного впереди меня, записывает, перешептывается с соседом. Я сижу с ручкой в руке и таращусь на рассыпчатые каштановые волосы, блестящие в лучах солнца из окна.

Он не обернулся еще ни одного раза.

Вытираю слезы.

Один раз в голову даже закралась мысль, что это не Тим. Что его подменили, или заколдовали, или еще что похуже. Почему он не говорит со мной? Что это за издевательство? Тим никогда не поступил бы так!

Не выдерживаю. Тянусь к его сознанию, нахожу двери и тихонько стучу.

Ничего. Ступор.

Если говорить метафорично, у его двери больше нет ручки. Я не могу войти. Никто не может.

Что это?..

Не знаю, что делать. Тим поднимается и выходит к доске. Кажется, его позвали. Виртуозно выписывает мелом какие-то слова своим размашистым круглым почерком. Помню, им же он совсем недавно писал записочки в ванной для меня. Кажется, одна еще даже осталась.

Теперь я вижу его лицо. Он по-прежнему на меня не смотрит. Беседует с преподавателем, прибавляет размашистых слов на доске.

Время замерло, звуков больше нет. Я смотрю и не понимаю, мой ли Тим передо мной.

Кто там, за запертой навеки дверью?

Взгляд.

Зеленые глаза столкнулись с синими. Он замечает, что я реву, спотыкается на полуслове. Извиняется перед преподавателем. Откашливается и пытается продолжать говорить, но он больше не может. Часто заикается и сбивается с мысли. Я знаю, что это из-за меня.

Не могу. Сознание совсем затуманилось, я перестала что-либо понимать. Тяжело встаю и выхожу в коридор, бормоча что-то о туалете. Прохожу мимо Тима, слышу запах его духов. Невыносимо.

Свет в глаза из окна немного приводит в чувства. Что происходит? Точно, туалет. Смотрю в зеркало.

Из-за хорошего питания и зачарованного сна ушли синяки под глазами. Нет, 20 мне уже с виду не будет, поздно спохватилась. Но и хуже не стало. Кажется, синие глаза еще блестят.

Сматываю надоевшие кудри в хвост и завязываю сзади. Вздыхаю.

Не знаю, что было там с Тимом. Что с ним произошло. Не понимаю, что происходит. Почему он не связался со мной, не заехал. Не представляю, что с нами будет дальше.

Кто он? Кто я? Что впереди?

Выхожу из туалета и встречаю зеленые глаза.

Тим стоит перед дверью, скрестив руки на груди, и смотрит очень строго.

–Какого черта ты ревешь? – прорычал он так, что я даже вздрогнула.