Анхелий

– Послушай, Лида, в тот роковой для него вечер, он пережил сильный стресс, может он действительно видел инопланетян? Что-то случилось в ту ночь. Возможно, он просто не хочет говорить. Может он испытал насилие?

– Обкурился дряни, вот и инопланетяне прилетели. Хорошо хоть не забрали его на корабль. Нужно же было такую херню придумать!

– Лида, он сдал все возможные анализы, ты же помнишь, он даже пива не пил.

– Да почему я должна верить всем этим анализам? Вот к тебе прилетают инопланетяне?

– Ко мне нет.

– И ко мне нет, потому что мы не балуемся наркотой и не живем за счет других. А работаем!

– Я могу погрузить его в гипноз и в твоем присутствии пообщаться. И тогда мы точно узнаем, что произошло с твоим сыном.

– Хрена ему лысого, а не гипноз! Магда, я тебя, конечно, уважаю, как психотерапевта, но это лишнее. Я мать, и знаю точно, что он симулянт и со мной его выкрутасы не пройдут. Я ему дала год на реабилитацию после его, так называемой «встречи с инопланетянами». И что?

– Ну, лечение не происходит одномоментно. Это длительный процесс. Твой сын испытал потрясение, и он действительно биться выходить из дома. Возможно, он что-то и видел. Теперь его терзают страхи. Ему нужна твоя забота и внимание.

– Так, Магда, я поняла, он и тебя уже обработал, манипулятор хренов. Хорошо, таблетки буду давать ему каждый день лично сама, но работу я ему все равно найду и заставлю ногами из дома выходить, а не выезжать из двора на мерседесе с водителем. Будет в библиотеке полы мыть и книги перекладывать с места на место. Это ему можно делать? Не повредит его тонкой психики?

– Да, прекрасно, ему нужно общаться. Хотя бы с книгами. Он должен выходить из дома, Лида, я не против, и пожалуйста, только помягче. Без морального насилия. У него нет сейчас сил с тобой воевать и доказывать свою правду. Дай ему время.

– Сама разберусь! Не знаю о чем вы с ним беседуете на ваших сеансах, но мое терпение лопается по швам! Пошла эта вся терапия в…

Разговор оборвался. Магдалина Альбертовна услышала мат, затем длинные гудки. Она устало откинулась на спинку кресла. Как же она устала разбираться в личной жизни других людей. Матери-психопатки не видят своих проблем и лишь усугубляют расстройства собственных детей. И не важно в каком возрасте находится сын или дочь. Магдалина горько усмехнулась. Вот нет у нее детей не будет никогда. Для этого она не приспособлена. Да и биологический отец должен хотя бы замаячить на горизонте событий. Когда она была последний раз с мужчиной? Она не помнила. На свидания она не ходила уже очень давно. Консультации с пациентами-мужчинами были не в счет. Это ее работа.

– Магдалина Альбертовна, вас вызывает главврач, что-то очень срочное, – в кабинет заглянула молодая секретарша. Она выходила из своей приемной, только когда дело было особой срочности и важности.

– Да, я закончила прием и сейчас зайду к Сан Санычу.

– Александр Александрович, он вас ждет, – фыркнула девушка и убежала.

Магда улыбнулась. Это он для двадцатилетней молодухи был Александр Александрович, а для нее просто Санек, с которым она когда-то училась вместе в клинической ординатуре в Питере. Вместе дипломы защищали, потом обмывали. Напились так, что едва не свалились в Мойку. Даже какое-то время потом дружили. Но судьба развела их в разные города. Санек уехал в Москву, Магдалина осталась в Питере. Встретились совершенно случайно в частной психиатрической клинике. Только дружба осталась в прошлом. Бывшие однокурсники сильно разошлись в жизненных ориентирах и часто спорили не только на профессиональные, но и на морально-этические темы. Для Александра Александровича тема денег стояла на первом месте. Он возглавлял клинику и отвечал за ее рентабельность. Его не волновала щепетильность некоторых сотрудников, которых он брал на работу. Его девиз был предельно прост: «Мы торгуем счастьем и иногда лечим болезни!» Не так Магдалина себе представляла дорогую и престижную клинику, когда устраивалась к Саньку на работу. Но ей нужны были деньги, клиенты и личная свобода для профессиональной работы. Почему-то она решила, что с Сан Санычем, все будет гладко и ей никто не будет палки вставлять в ее терапию. Так нет, она наступала на те же самые грабли. Здесь ей не давали экспериментировать точно так же, как и на прошлых работах. Клинический психоанализ. «Пациент лежит на кушетке, а ты сиди и слушай!». Она сидела и слушала. Иногда зевала, иногда сочувствовала, иногда переспрашивала, делала записи и выписывала таблетки. Она зарабатывала деньги и все. Никаких активных действий, это табу. Никаких новых методов лечения. Только позитивное и сочувственное кивание головой. Прослушка стояла во всех кабинетах, Сан Саныч вел жесткий контроль.

«..Наши пациенты должны выработать четкую и правильную привычку вести постоянный внутренний диалог со своим психотерапевтом. Только так они научатся сознательно управлять своими повседневными реакциями. Психотерапевт- лишь проводник по психической реальности пациента, не забывайте о своей нейтральной позиции.

– А как же другие методы?

– Другие методы в других клиниках, уважаемая Магдалина Альбертовна. Или вас не устраивает ваша высокая зарплата?»

Сан Саныч любил проводить утренние собрания коллектива, внушая и объясняя свою жизненную позицию. Иногда Магдалине казалось, что она задыхается на своей новой работе. Но выхода не было. На ней висел кредит за дорогущую квартиру в центре Питера.

– А , Линок, привет, заходи, – очень редко Сан Саныч так называл свою бывшую подругу. Значит хотел соломку подстелить перед основным действием.

– Привет. Что за срочность?

– Да, есть дело, важное, давай в кафе сходим, я тебя приглашаю.

– Это что-то новенькое, а можно без прелюдий. Я устала и хочу уже отбыть домой.

– Хорошо, – глазки мужчины беспокойно забегали, видно было, что он подбирал правильные слова, как снайпер, у которого был только один патрон и он не имел права промахнуться, – есть клиент, хороший, денежный, платит аванс баснословный.

– Но? – женщина знала, что деньги решают в клинике ВСЕ и даже размывают до беспредела этические нормы, но она при устройстве на работу сразу выставила и обозначила Сан Санычу границы допустимого, поэтому он знал, что можно ей предлагать, а на что она не пойдет. Наступила неловкая пауза.

– Нет, ты не думай, никаких левых диагнозов и транквилизаторов. В дурку тоже никого прятать не нужно.

– Тогда что ты так нервничаешь? Может не стоит мне рассказывать ничего? Я тебе сразу сказала, что на преступления не пойду никогда и на сделки с моей совестью. И у меня есть моральный кодекс. Я клятву давала лечить людей, а не способствовать развитию их расстройств, – женщина плотно сжала губы. Она не уступит. Пусть увольняет. Не первый раз она это будет проходить.

– Не говори глупостей, Лина. За кого ты меня принимаешь? Я не монстр. Все прозрачно, просто необычные условия работы, да и фобии – это же твоя любимая тема. Как раз твой профиль. Ты же мечтала об экспериментальной терапии? Вот и случай подвернулся. Полное погружение и свобода. Меня рядом не будет. Только ты и клиент. Вот и докажешь мне и остальным, что альтернативные методы психотерапии приносят быстрый и эффективный результат. Расслабься и слушай условия контракта.

Глава 3

Глава 3

Магдалина поплотней укуталась в теплый шарф, надела перчатки и, проклиная питерскую погоду, побрела по темным переулкам старых дворов. Серое небо давило, а холодный ветер с Балтики, казалось, проникал под кожу, оставляя красные следы. И это только сентябрь. После разговора с Сан Санычем она вернулась с работы взвинченная и возбужденная. Никакие аффирмации сегодня ей не помогали. Ей нужно было прогуляться по знакомым дворам, чтобы возбуждение спало. Тело двигалось на автомате, а в голове крутились все условия контракта. Возможно, она совершила глупость, согласившись на предложение, но это она узнает только потом. Поэтому переживать нужно только о правильной организации работы по ее новому контракту. Как специалист она сразу же оценила все риски для своей психики и даже жизни. И они все не смогли перевесить ненормальное желание встряхнуться, поменять обстановку, бросить вызов себе самой. Она приняла вызов, чтобы узнать, на что она была способна, как психотерапевт. Ежедневная монотонность и жесткие рабочие рамки в клинике ее добивали, разрушая желание стремиться к чему-то новому. Она была против тотального контроля Сан Саныча. Его ручное управление всеми рабочими процессами действовали ей на нервы. Не важен был результат консультаций, который иногда и на самом деле было сложно отследить, потому что требовалось время и вовлеченность клиента в процесс, во главе всего терапевтического процесса стояла лишь пропускная способность каждого отдельного врача. Магдалина чувствовала, что входит в фазу профессионального выгорания. И это было очевидно. Если бы не благодарные пациенты с положительной динамикой в лечении, ее бы давно накрыло уныние. Но этого было мало.

– Магда, здоров! Ты че такая озабоченная? Нытики допекли? Выглядишь, как апельсин просроченный- еще пахнешь, а вид неважный, – Соседка Маринка всегда говорила все, что думала, не скупясь на сомнительные комплименты. Ее миссия на земле заключалась в том, чтобы лезть в личную жизнь всех знакомых с вопросами и комментариями.

– Привет, нормально выгляжу и пахну хорошо. Марин, я уеду на месяц, присмотришь за квартирой?

– Не вопрос, а куда так надолго? На тебя не похоже, ты же домоседка.

– Это командировка, по работе.

– Ясное дело, что не в отпуск. Ты и отдых, это как блин с хреном.

– Не улавливаю связь. Я- блин или хрен? – Магда улыбнулась. Оказывается, она еще не разучилась улыбаться.

– Ой, Магда, как с тобой тяжело, ты- хрен, завернутый в сладкий блин. Тебя хоть в райский рай отправь, ты все равно покажешь там свой хреновый характер. Будешь все выяснять, до всех докапываться, короче достанешь всех. Как хреновая закуска, которая имеет послевкусие, ну специфическое такое.

– Значит, у меня плохой характер?

– Плохой – это горчица, милая моя соседушка, или аджика. А у тебя хреновый. Ладно, понято и принято. Цветы полью, пыль сама будешь протирать, когда приедешь.

– Марин, и про Веника не забудь. Это хомячок в клетке. Его кормить нужно.

– Тьфу, в сорок лет детей нужно кормить, а не хомяков.

– Мне еще нет сорока. Спасибо, что напомнила. Благодарю.

– Не за что еще. Если что, позвоню.

Магда вернулась в квартиру. Привычная тишина встретила ее на пороге. Иногда тишина разбавлялась криками и скандалами соседей. Все уже привыкли к разборкам и не обращали внимание. Всегда легче проорать свою правоту, приправив крепким словцом, чем просто спокойно поговорить. Родительские установки поведения, умноженные на градусы алкоголя, дают очевидные результаты. Громкие скандалы с разбиванием мебели никого не удивляют. А ведь в каждой такой семье растут дети. Дети копируют родителей. И никто и не пытается разобраться в происходящем.

Магда поужинала, убралась на кухне и стала собирать чемодан. Много вещей ей не понадобится. Только самое необходимое. Деловые костюмы и книги. Она посмотрела на свое отражение в зеркале. От отца армянина ей досталась смуглая кожа, огромные темные миндалевидные глаза и странное имя, котором он ее назвал. Почему мама не взбунтовалась? Но разве может Магдалина Альбертовна претендовать на большее, чем удивленно поднятые брови и снисходительную улыбку своих клиентов? Мама, мама, где был твой аналитический мозг, когда ты вписывала имя и отчество в свидетельство о рождении своей девочки? Какое будущее ты хотела своей дочери? Хотя папа со своей харизмой мог уговорить любого. Профессиональный переговорщик, весёлый, добродушный и очень обаятельный. Такому не откажешь. Хорошо, хоть мама фамилию дала ей свою девичью, Коробкова. Хотя выбора на самом деле и не было.

Армянский папа тянул с женитьбой и в последний момент признался, что в Сочи у него уже есть семья и дети. Но он любит всех. И хочет быть отцом для всех. Чем больше детей рождается, тем лучше. Вот так бывает. Только Вера Вениаминовна, мама Магдалины, не поняла порывы любвеобильного мужчины. Она дала дочке свою фамилию и выгнала красивого и улыбающегося Альберта назад в Сочи. Вера Вениаминовна всегда была серьезная и тревожная. Противоположности сходятся, но видно ненадолго. Сейчас она жила она в Москве и работала в министерстве финансов. На пенсию не собиралась. Занимала очень высокий пост и с Магдой встречалась редко, в основном по праздникам. Зато по телефону частенько продолжала контролировать взрослую дочь. Это устраивало обоих женщин.

Зазвонил сотовый. Магда подскочила. На экране высветился знакомый номер. Два часа ночи. Ну, когда уже закончатся эти издевательства?