Старинный дом

– Да не о чем там рассказывать, – устало вздохнула она, – ты права, я тебя позвала, чтобы ты меня забрала оттуда. Не вернусь я к нему. Он меня за человека даже не считает. Я для него всего лишь подстилка. Да я и есть его подстилка, так что он прав, что так считает.

– Молодец, Янок! Уважаю! Подстилка, да не подстилка! Пусть он за тобой теперь побегает!

– Как же, разбежался он… у него таких как я… на выбор. Он даже прощения не стал просить, хотя я ему прямо намекнула, что прощу тогда. А он, вместо того, чтобы всего одно слово сказать, поиздевался надо мной, и опять наговорил гадостей. Какое же я ничтожество! Боже, как я себе противна!

– Это он ничтожество, а не ты. Не грузись. Не будет бегать – другой найдется. Ты на себя смотрела когда-нибудь? Ты же красавица!

– Да зачем мне другой? Такого уже не будет, – уныло ответила Яна.

– И слава богу! Ладно, езжай в Крым, там отдохнешь, на экскурсии походишь, отвлечешься, в общем. А там видно будет.

– Вер, ну что во мне не так? Почему он так со мной?

– Да с тобой как раз всё так. Это с ним что-то не так. Как ты этого не поймешь? Сама говорила: его родители ругают постоянно, на работу он не ходит, всех подставляет: и своего отца, который пристроил его к своему другу, и этого друга. Наглый, хамло, самовлюбленный. Твой отец сразу понял, что за человек и сколько его дочке придётся с ним говна хлебнуть. Я вот тоже его терпеть не могу. Грегор, блин… Гришка засратый он, а не Грегор.

– Вер, не надо так, – укоризненно сказала Яна, – не при мне.

– Ладно, прости. Просто зла не хватает на него. Какого… ему ещё надо?! Такая девушка его любит! Другой бы пылинки сдувал! А тебе уверенности не хватает и самолюбия. Вот на досуге в Крыму поищи их в себе. Любить себя надо. Тогда и другие будут любить.

Вера высадила Яну на железнодорожном вокзале.

–Ну, вот мы и на месте! Когда ты доберёшься? – спросила Вера.

– После обеда поезд выезжает, в Симферополь придет завтра вечером. Я переночую в гостинице, а утром на автобусе в Форос. Долго, правда. Скучно будет одной.

– Как ты быстро сориентировалась! Я бы не смогла. Понятия не имею, куда там тыкаться, где что покупать, какие-то поезда, какие-то автобусы, – улыбнулась Вера.

– Так мы с Грегором часто ездим… ездили куда-нибудь. Организовывала-то я. Научилась.

– Ну конечно, не его же величество! Ладно, звони, когда приедешь назад, заберу с вокзала.

Яна обняла её.

– Спасибо, Верунь, за всё. Не знаю, что бы без тебя делала!

– Да ладно тебе! Ничего особенного я не сделала, если смогла хоть чуть-чуть помочь – я рада! Лишь бы все устаканилось. Да всё и будет хорошо! Ну, давай – с богом!

Прибыв на место, она остановилась перед своим отелем – «Храмом Солнца». Это было старинное здание, построенное ещё в девятнадцатом веке. Перед фасадом разбрызгивали блестящие на солнце водные струи и капли три фонтана, в центре которых живописно грустили женские статуи. Отель окружал парк, в воздухе плыл аромат хвои, смешанный с запахом моря. Всё это так гармонировало с элегантным особняком, что создавало какое-то умиротворяющее чувство. В уставшей от переживаний за последние три дня душе Яны возникло ощущение, как будто она перенеслась в другое время, и даже в другой мир. И, как ни странно, этот мир был ей знаком. Она никогда не была здесь, но ощущение дежавю было так сильно, что она немного испугалась. Яна определенно видела этот дом. Но где?

В конце концов, она решила – возможно, дело тут в том, что она так себе его и представляла, когда бронировала номер. Или хотела как раз что-то в этом роде. Она подошла и коснулась рукой стены. Она была теплой, но это был не просто жар нагретого южным солнцем камня, а тепло живого существа.

Заселившись в номер, Яна позвонила Вере, рассказала о благополучном прибытии и произведенном впечатлении. Затем стала разбирать вещи и осматриваться вокруг. Виниловые обои со старинными узорами и мебель под старину давали полное ощущение погружения в прошлое. Картины с гусарами и портрет императора Александра II (Яна знала всех русских царей и императоров, благодаря рассказам отца) усиливали впечатление. Деревянные полы, похоже, сохранились со времён постройки и просто освежались декоративным ремонтом.

Вдруг янина золотая цепочка внезапно упала на пол. Из всех драгоценностей, которые дарил ей Грегор, она забрала с собой только её – самый первый его подарок. Они тогда только начали встречаться, и цепочка с золотым кулоном в виде сердца была единственным даром, который он сделал просто так, не в честь дня рождения, и не после ссор. Яна присела, подняла цепочку и осмотрела замок. Он был в полном порядке. Удивившись, она снова надела украшение и хотела было встать, но вдруг под плинтусом, который отошел от пола в этом месте, между стеной и полом увидела корешок тетради. Приподняв ещё больше плинтус, она вытащила старую тетрадь. Яна стряхнула с неё пыль, открыла, и увидела:

«Личный дневник Григория Куломзина, 27-ми лет. 1854 год»

Яна вздрогнула. И стала читать.

Глава 4

«Почему я начал этот дневник? Потому что не могу понять – где я нахожусь – в раю или в геене огненной. Скорее, в последней. Райские моменты случаются всё реже и реже, и лишь усиливают адское пламя в моей груди. К тому же невозможно держать такие чувства в себе – они пожирают изнутри душу, лишают разума, убивают уважение к себе. Друг мой далеко, в Санкт-Петербурге, он помочь мне не сможет. Родители тем более – у меня есть сосватанная отцом официальная невеста, для знакомства с которой я и приехал сюда. Он считает её хорошей партией и даже рассматривать не будет никаких других вариантов. Да их и нет – ведь Она замужем…

Впрочем, я начал с конца. Это неправильно. Считаю своим долгом донести до своего читателя – а какое-то странное предчувствие говорит мне, что у моего дневника обязательно будет читатель, и я пишу именно ему – всю нашу историю, от начала и до конца. Зачем? Не знаю. Знаю только, что должен это сделать. Есть Божий суд, и есть человеческий суд. Если дело так пойдёт и дальше, я решил просить Бога судить нас обоих и воздать нам по делам нашим. Своего же читателя я прошу понять, что заставило меня прибегнуть к Высшему Судье. И простить.

Итак, с самого начала. Я навсегда запомню этот день. Даже после смерти я буду помнить его, потому что это был самый чудесный момент моей жизни. Я стоял у окна своей комнаты и смотрел на тропинку нашего парка. В осеннюю пору парк особенно прекрасен – роскошной, чудесной красотой. Красные, жёлтые, оранжевые листья деревьев перемежаются зеленью сосен и елей. Он напоминает мне сказочную шкатулку с драгоценными камнями. Только они, эти драгоценности, живые. Они дышат, пьют солнечные лучи и воду. Я часто вот так стою возле окна и подолгу смотрю на свое сокровище – оно мимолетно, совсем скоро исчезнет, и вернется лишь через год.

И тут появилась Она. Она шла по тропинке в белом простом платье, с распущенными по плечам белоснежными волнистыми волосами до самой талии. Нет, шла – это не то слово, оно недостойно её плавной походки, грации, худенькой стройной фигурки. Она плыла по тропинке, и хотя я ещё не видел её лица, сразу понял, что это – или моё счастье, или моя смерть. Да, я почувствовал именно такое двоякое чувство. Сама судьба скользила мне навстречу в виде этой лесной нимфы. Помню, мне даже показалось, что от неё исходит сияние».

Яна в смятении захлопнула дневник. Ей стало страшно. Григорий Куломзин, живший в этом доме, в этой самой комнате сто семьдесят лет назад, описывал её чувства. Только наоборот – она почувствовала веяние судьбы, когда первый раз увидела Грегора, а он… что-то подсказывало ей, лесная фея сыграла в жизни Куломзина ту же роль, что в её – Грегор. «Даже имена совпали – и тоже наоборот».

И ещё одна мысль пришла ей в голову. Яна физически ощутила, что Григорий из прошлого писал именно ей. Ведь сколько лет прошло – никто не заметил эту тетрадь. А цепочка? Как замок мог расстегнуться, если он совершенно исправен?

Она подошла к окну и посмотрела на тропинку в парке. Попыталась представить себе, как выглядит он осенью. И вдруг (обман зрения или слишком развитое воображение?) она увидела себя, в простом белом платье, идущую по тропе. Конечно, Яна уже видела этот дом. Она знала, о чём думает эта девушка. Она несчастна, но очень горда. Почему несчастна? Её продали замуж, а она так любит его – того, которого теперь никогда не увидит. Да дело не только в этом – её любовь была безответна. Когда на одном из светских вечеров в Санкт-Петербурге, она робко доверила ему своё чувство, он со снисходительной улыбкой взял её двумя пальцами за подбородок, подняв лицо к своему, и сказал:

– Милая моя! Ты такая молоденькая. Ты ещё не можешь знать, что такое любовь. Не забивай себе голову глупостями. Живи, танцуй, радуйся жизни. А когда найдёшь достойного кандидата, предложи ему свою любовь. А мне она без надобности. Прости.

И вот тогда она поняла, что такое любовь. Любовь – вот что она ненавидит. Ненавидит даже больше, чем своего мужа, который её купил и отца, который продал её. Но из гордости она никому и никогда не покажет своих истинных чувств.

Всё это разом как бы всплыло из памяти Яны, когда она смотрела на парковую тропинку.

Вдруг картина исчезла из мыслей, она словно очнулась и растерянно посмотрела на дневник.

«Да уж, думаю, надо сделать перерыв. Не схожу ли я с ума?» – подумала она и решила спуститься вниз пообедать.

Выйдя на веранду, окружающую весь дом арочными колоннами, Яна огляделась. Все столики были заняты, но она увидела девушку примерно своих лет, сидящую одну. Яна подошла к ней, и спросила:

– Добрый день! Вы не против, если я сяду за ваш столик?

– Конечно, нет, – улыбнулась та, – обедать всегда приятнее в компании, как вы считаете?

– Да, вы правы, – ответила она, рассматривая соседку. Первое, что бросалось в глаза – веснушки на носу и щеках, курносый нос и жизнерадостное выражение лица. Но, как это ни странно, при бледной коже и веснушках, волосы были не рыжими, а пепельно-русыми. «Крашенная?» – подумала Яна. Круглое лицо, округлые формы плотного тела давали ощущение какой-то жизненной силы, уверенности, что на этого человека можно положиться, – меня Яна зовут.

– Ольга, – сразу ответила девушка, – ой, то есть Оля, ой, то есть очень приятно, Оля. Вот я всегда так – забываю про весь этот этикет. И вроде же воспитывали меня правильно. Но, видать, не в коня корм, – она снова искренне улыбнулась.

Яна почувствовала симпатию, села за столик и сделала заказ пробегавшему мимо официанту.

– Давно вы здесь отдыхаете? – спросила она.

– Не, только вчера заехали с мужем. Но уже появились знакомства, ага! Здесь отдыхают такие интересные люди, ты даже не представляешь! Ой, ну вот опять – самовольно на «ты» перешла. Да что ж такое, мне муж всегда замечания делает. Слава богу, его сейчас здесь нет – а то снова огребла бы за фамильярность!

– Нет, Оль, что ты! Я только за! Давай, правда, на «ты»?

– Правда? Супер! Ты классная! Замужем?

– Нет, – принуждённо ответила Яна, – я с парнем вроде как рассталась. Или не рассталась – я сама не знаю.

– А, понимаю. Это у всех у нас такое было. Потом всё хорошо заканчивается. Так или сяк – но хорошо, – кивала Ольга.