Родственные связи

– Вспоминай! – я была бесцеремонна, общение с родственницей малость выбило из колеи.

– Две бабули, одна в голубом, другая в розовом…, это загадка какая-то?

– Бабули? Почему? Они же здесь со спины? – такого я даже не ожидала. Художественный кретинизм – это точно не про Люську.

– Не знаю, – отмахнулась та. – Спинки сутулые, плечики покатые, фигурки усохшие. Не знаю. Общее впечатление.

– Ну, ты даешь! – восхитилась я. – А эту, в голубом, со спины не узнаешь?

– А должна?

– По всему выходит, что это та пожилая таксистка на «божьей коровке», которая тебя как-то подвозила.

– Возможно, – Люська продолжала разглядывать фигурки. – Это ж, когда было? Но вот теперь, когда ты напомнила, пожалуй, да, это она, определенно она. Щупленькая такая, но жилистая. Вот эта рядом, розовая, пожиже будет.

Все-таки Мишка молодец, в нескольких мазках передал столько информации. Люська уже собралась переместиться к следующему полотну.

– А что ты скажешь об этом? – я ткнула в угол картины с интересующим меня персонажем.

Люська задумалась.

– Вселенское зло, – наконец изрекла она.

Потом мы не торопясь прошлись по выставке, Люська взяла рекламные проспекты.

– На работу, – пояснила она. – Пускай просвещаются. Опять же с обеда я здорово задерживаюсь. Скажу, что культпоход для коллектива организовывала. Может, еще встречу с автором устроить?

Машкино творчество Люська всегда уважала.

– Ты понимаешь, – объясняла я Люське на обратном пути, – меня убеждают, что у Ариадны не было врагов, и она совершила самоубийство. Сестра с самоубийством категорически не согласна, но также категорически она отрицает наличие врагов. А тут я вижу этого типа, воплощенное вселенское зло, как ты заметила. Он так смотрит на сестер, что, если бы взглядом можно было убить, то прямо там, на причале, было бы два трупа.

– Каким образом? Там же полно свидетелей. А он действительно на них смотрел? Это же художественное произведение.

– Эту сцену воспроизвели по фотографии. Я так надеялась, что Адель опознает личность недоброжелателя. А она в нем даже человека не признала.

– Так если по фотографии рисовали, покажи ей этот снимок.

– В том-то и проблема, что, когда картина была закончена, снимки удалили.

– Вот незадача. Может фоторобот по памяти… Нет, если Машка нарисует человека по памяти, его родная мама не узнает.

– Да, Мишка тоже не портретист, он больше по пейзажам, да зверюшек изображает. А ты могла бы по этому портрету человека узнать?

– Трудно сказать, – Люська призадумалась. – Но попробовать можно.

– Вот и я думаю попробовать, посетить эту лодочную станцию, – может он там появляется.

– Судя по тельняшке, вполне возможно, – согласилась Люська.

– Все равно больше зацепиться не за что.

– А может, и не появляется. Или появляется раз в год. Проще его нельзя вычислить? Вот кому была выгодна смерть сестер?

– В том-то и дело, что только мне и моей семье!

Сказать, что Люська удивилась, это ничего не сказать. Она маршировала по улице, пока не наткнулась лбом на фонарный столб. Только это ее остановило и вывело из задумчивости.

– Подробности! – потребовала она, потирая шишку.

Пришлось пересказать рассказ Адели о наших родственных связях. В сокращении, конечно. Всего я и сама не помнила.

– Да, действительно, ты самая подозрительная. Особенно твой Вадим.

– Он-то здесь причем?

– А ты? Ты даже не знала, что такое шхуна. А он наверняка знает, и не прочь обзавестись такой игрушкой на халяву. Мальчики это любят.

– А ничего, что есть еще Ада?

– Этот божий одуванчик? Сейчас есть, а завтра нет.

– Спятила?

– Нет, шучу. Тот злодей на картине не похож на Вадима, его я бы сразу узнала. Слушай, а может наследство и вовсе ни при чем? Может, Ада всего не знает, и у сестрицы были какие-то личные проблемы? Скажем, по работе?

– Она подрабатывала таксисткой. По-твоему, кто-то решил отомстить ей за грубое поведение на дороге?

– Да, согласна, версия неудачная. Что бы обиженный водитель подкараулил жертву, придушил, потом привязал камень на шею и утопил? Звучит странно. Вот если бы монтировкой по лобовому стеклу, тогда другое дело. А водителем она была хорошим, на это я обратила внимание. Очень уж внешность не соответствовала манере вождения.

– Я и говорю, лодочные станции – это единственная зацепка на сегодня. Придется начать плановое прочесывание.

– Не вздумай! – встрепенулась Люська. – А если в самом деле вопрос в наследстве, и он не только за сестрами охотится? Может, ты его тоже интересуешь? Прямо к нему в лапы прыгнешь! Нет, нет, тебе туда нельзя. Я сама схожу, разведаю.

На том и порешили.

Глава 6

Конечно, имело смысл искать злодея на той лодочной станции, где хранилась «Аврора». Но это было далековато.

В следующую субботу, вооружившись снимком Машкиного произведения, Люська отправилась на ближайший причал. Мне это напомнило давнишний анекдот про пьяного, который искал двадцать копеек.

– Не помню, что за анекдот? – спросила Люська.

– Вечером идет прохожий, видит под фонарем пьяный ползает на четвереньках, что-то ищет. «Двадцать копеек потерял», – говорит он прохожему. Тот решает помочь и присоединяется к поискам. Они вдвоем продолжают искать монету. Наконец, после длительных безуспешных поисков, прохожий решает уточнить. «Где вы ее потеряли?» – спрашивает он. «Там», – пьяный указывает рукой в темноту. «Тогда почему мы ищем здесь?» – удивляется прохожий. «Здесь светлее!»

– Надо с чего-то начать, – пожала плечами Люська.

– Интересуетесь? – к ней подошел развязный молодой человек в шортах и гавайской рубашке.