Хомут на лебединую шею

– Во-первых, у него не нашли оружия, – невозмутимо продолжала Гутя.

– Он его спрятал, – быстро предположила Ляля. Ей очень хотелось, чтобы Псов погиб именно потому, что она его отвергла.

– И как ты себе это представляешь? Стреляется, а потом на прощание выкидывает пистолет с балкона? Фигня. Потом, у него было два смертельных ранения и одно простое, то есть он скончался еще от первого выстрела, а кто же стрелял в него второй, третий раз?

Аллочка сидела с раскрытым ртом. Такой она свою сестру еще не знала.

– Гутя, откуда ты это все знаешь? – с придыханием спросила она.

– Не важно, – чуть свысока бросила Гутиэра. – Так вот мы пришли узнать у тебя, Ляля: что тебе известно про твоего бывшего жениха – Псова Назара Альбертовича? Может, он сам тебе что-нибудь рассказывал, говорил?

Ляля Горшкова устало опустилась в кресло и продолжала разговор уже совсем другим тоном.

– Говорил… Он мне много чего говорил! Говорил, что у меня глаза, как болото, ну в смысле, что он в них тонет. Говорил, что мои губы – как пещеры… или рот, как пещера, не помню, что-то в этом роде. Короче, вешал лапшу на уши, а в загс идти все не предлагал. – Горшкова оскорбленно всхлипнула и вызывающе вздернула нос. – А я, между прочим, ждала!

– Но ведь ты его первая отвергла!

– Конечно! Отвергла! А что мне, до плесени ждать, пока он надумает на мне жениться?! Вот я и нашла Кукушкина! И потом, разве я знала, что Кукушкин окажется такой сволочью?! – хлюпнула носом Горшкова. – Даже перед тем, как прийти к вашей сестрице, Псов звонил мне, сообщал, что теперь он уходит от меня к Алиссии! Ну, а у меня свадьба с Кукушкиным намечалась. Поэтому и я вполне спокойно позволила Псову устраивать свою личную жизнь без меня. А сразу после Назара Псова позвонил мой жених Кукушкин и сообщил, что не готов стать моим мужем, а главное – отцом для моих четверых детей. И кто этому гаду сказал накануне свадьбы, что я – мать-героиня, ума не приложу… И главное – я уже Псова отшила!

– Но ты же нашла себе лучшую партию!

Горшкова махнула рукой:

– Какая там партия – горе одно. Этот Артур когда-то сдуру купил маленького крокодильчика. Потом из него вырос монстр, а как с ним обращаться, Артур даже не представляет. Он меня каждый раз сажает перед телевизором, чтобы я передачи про животных смотрела. «Ты, говорит, должна полюбить эту прелесть!» А на самом деле только и ждет, чтобы я все крокодильи повадки изучила, потому что сам он боится этих рептилий до икоты.

– Но ведь это он принес его в твою ванную, – возразила Гутя.

Лялечка была так расстроена, что даже закурила.

– Это не он принес. Он просто нанял людей, которые притащили и бросили в ванну этого зверя. Артур даже в зоопарк звонил, просил, чтобы Мартына приняли. Так говорят, что у них своих Мартынов не знают куда девать. Вот и мучаемся. Думаете, для чего мы в Африку едем? Для того, чтобы выпустить этого хищника на родные просторы. Мне даже кажется, что Артур женится на любой женщине, которая справится с этим его домашним животным. А я еще сдуру ляпнула, что сказочно богата, теперь он эту поездку за мой счет планирует. Прямо не знаю, что делать.

Гутя нетерпеливо засучила ногами. В общем-то, они с Аллочкой приехали, чтобы как можно больше узнать про Псова, а пока разговор дальше крокодила не продвигается.

– Давайте, Ляля, вернемся к нашим баранам. То есть к Псову. Вы от него никогда не слышали такую фамилию – Кукина?

– Да я от него вообще никаких фамилий не слышала! Он же, как глухарь – все токовал о том, какая я распрекрасная!

– Вот гад, а мне ничего такого не говорил, – шепотом проскрипела Алиссия.

В дверь позвонили, и Лялечка, мгновенно преобразившись, расцвела розой.

– Иду, иду-у, – побежала она открывать. – Вот, Артур, знакомься, это… Это подруги моей мамы… Пришли меня навестить. Ты не хмурься, они уже уходят.

Гутя поняла Горшкову и больше не стала задерживаться.

– Спасибо, Лялечка, если нам что-то понадобится узнать… про твою маму, мы позвоним, – кивнула она головой и подтолкнула сестрицу Аллочку к выходу.

– Вот мымра! – бухтела Аллочка, спускаясь по лестнице. – Подруги мамы! Да мы младше Лялечки лет на пять!

– Ладно, Алиссия, не ворчи, думай лучше, как быстрее преступника выловить, а то мы сегодня ни на сантиметр к разгадке не приблизились.

Фома прибыл на Калининскую улицу, без особого труда отыскал нужный дом и быстро взбежал на четвертый этаж. Дверь шестьдесят девятой квартиры сильно отличалась от остальных яркой зеленой обивкой. Ручка сверкала дешевым золотом, а «глазок» был размером с небольшое блюдце. Фома нажал на такую же золотую кнопку звонка, но открывать ему не торопились. Он простоял добрых минут десять, прежде чем в квартире раздались быстрые шлепающие шаги и дверь распахнулась.

– Проходите в комнату, – раздался голос уже из ванной. – Подождите минутку, я сейчас освобожусь. Там телевизор включен, можете посмотреть.

Фома прошел в большую светлую комнату и примерно уселся перед телевизором.

На экране улыбалась приятная женщина.

– …Улыбнитесь во всю ширину рта, – диктовала она, и Фома улыбнулся, как просили. – Теперь выкатите глаза, слегка отвесьте нижнюю челюсть и начинайте интенсивно подпрыгивать.

Фома ради интереса так и сделал. Ему было любопытно, для чего, собственно, нужны такие упражнения, что он должен почувствовать.

– Еще, для пущей наглядности, можно издавать какие-нибудь звуки… Теперь посмотрите на себя в зеркало, – продолжала диктор, – сейчас вы выглядите как совершеннейший идиот. Вы никогда не позволите себе подобное в трезвом состоянии, но вот под действием алкогольного опьянения…

Фома неловко оглянулся – позади него стоял молодой мужчина и с интересом наблюдал за его кривляньями.

– Это моя мать, – кивнул головой в сторону телевизора хозяин квартиры. – Она передачу ведет «Не поддавайся алкоголю». А вы к ней?

Фома налился вишневыми красками и не знал, куда деть глаза.

– Да вы не смущайтесь, к матери алкаши целыми стаями слетаются. Только сейчас ее нет, она придет через час.

– Я вообще-то… Понимаете, здесь такое дело…

– Понимаю, вы пьете всего ничего. А жена… – перебил Фому парень.

– Да нет, дело не в выпивке… мы, понимаете…

– Вы не хотите лечиться, так?

– Дайте же мне слово сказать! – взорвался Фома. – Вы знаете Псова? Назара Альбертовича?

Парень наконец понял, что к алкоголю гость не пристрастен, и теперь более внимательно принялся его разглядывать.

– Так вам Назара Альбертовича, вот как… А он здесь больше не живет. И давно не живет.

– Да он вообще больше нигде не живет. Погиб он, – хмуро сообщил Фома. – Его застрелили, и нам нужно найти того, кто это сделал.

– Это не я, – быстро сказал парень. – Я его уже давно не видел. Конечно, жаль, что такое случилось, но… Мне всегда казалось, что нечто подобное с ним и должно было произойти.

Фома насторожился:

– Поподробней, пожалуйста.

Парень замялся. Совсем некстати он вспомнил, что после ванны сидит с мокрыми волосами, и кинулся за феном в другую комнату.

– Поподробнее можете рассказать, отчего у вас возникло такое ощущение? – появился в дверях его комнаты Фома.