Парашют для утопающего

– Да куда вам еще петь? – нервничала Василиса. – И что вы все время хватаетесь? То за юбки, то за… Я вас где-то понимаю – у Люсеньки сроду ухватить нечего было, но не за баян ведь!

– А петь?! – ничего не соображал народный исполнитель. – А «Вот кто-то с горочки спустился»?! Так и проигро… прогнои… не будем, что ли?! Давайте тогда «Жениха хотела, вот и залетела»!

Тут уже вскочила худенькая нервная женщина в диких овечьих кудряшках и возмущенно затрясла прической:

– С чего это вы вдруг намекаете?! Моя дочь вовсе не хотела никакого такого жениха!! И вовсе даже не «залетела»! Он сам прилепился, как банный лист к… неприличному месту, а теперь, значит, «жениха хотела»!

– Нет уж, извините!!! – вскочила тучная мама жениха. – С чего бы это мой Витасик к неприличному прицепился?! Он завсегда только за приличные места цепляется!! А ежели ваша доченька что неприличное подсунула, так это… Играйте «Жениха хотела»!!

Люся и рада была бы сыграть, но краснорожий мужчина все еще цепко держался за баян.

– Играй, говорю!! – рявкнула матушка жениха и рванула баян на себя.

Многострадальный инструмент слабо хрипнул и позорно треснул.

– Что наделали, а-а-а?!! – вдруг сиреной возопила Люся.

От маленькой хрупкой женщины такого воя не ожидал никто, в комнате мгновенно повисла тишина, и в этой тишине бился о стены Люсин крик:

– Я вас спрашиваю – кто мне заплатит?!! Это же все равно что… все равно что мне руки оборвали!!! Все равно что искалечили!! Все равно что… прибыли лишили!!! Вандалы!!!

Василиса покрылась бледностью. Не то чтобы она сильно испугалась за Люсины руки, просто у них с подругой была недобрая примета – стоит только Людмиле Ефимовне разораться, как тут же на голову обеих рушатся неприятности. Да еще какие!! И главное, заткнуть Люсеньку еще никому ни разу не удавалось.

– Люся. Спокойно, – все же попыталась Василиса Олеговна. – Тихонечко собираем труп баяна, и домой. Тихонько. Люся, я тебя прошу, рот… Люся!! Захлопни ты рот!!!

Но Люсю понесло. Она уже пригрозила, что завтра же пойдет жаловаться губернатору, а заодно завернет в налоговую, а также в общество по защите животных, потому что уж очень много говядины на столе сегодня было, это ж сколько коров угрохали! Так нет, им все мало – они и до баяна дорвались!

Жених молчком вильнул куда-то в другую комнату, вернулся с конвертиком и стал настоятельно пихать его в руки орущей Люси. Та в праведной эйфории только сильнее сжимала баян и деньги брать отказывалась. Витасик нервничал все больше и уже толкал конверт строптивой музыкантке за пазуху. Почувствовав у себя на груди совершенно посторонние мужские руки, Люся затрубила паровозным гудком.

– Нахал!! Не успел жениться!! Меня порочить!!!

Гости загалдели, невеста не могла добраться до жениха и тянулась надавать любимому по щекам туфелькой, родители пытались конвертик перехватить, молодежь бурно скандировала: «Левее!!! Правее!!! Чуть левее!!!» – и только Василиса не потеряла светлого разума. Она вырвала конверт из рук жениха, гаркнула: «Все по местам!!!» – ухватила Люсю и с силой выдернула из комнаты. Люся, хныкая, летела за подругой, прижимая к себе павший в борьбе баян, но больше уже не кричала, а только слабо всхлипывала. Она и сама понимала, что накричала на свою головушку целый вагон неприятностей.

Уже подходя к дому, Василиса устроила подруге разнос по всем правилам.

– Как ты могла, легкомысленная женщина, так распоясаться, что даже… страшно представить! Повысила голос?! И это в то время, когда твоя родная дочь лежит в роддоме и в муках воспроизводит дитя!

– Она вообще-то уже произвела. Мальчика. Еще позавчера, не помнишь, что ли? – слабо пискнула в свое оправдание «легкомысленная женщина». И даже уточнила: – Вес четыре килограмма сто граммов.

– Молчи, несчастная!! – гаркнула на нее подруга, и новоиспеченная бабушка примолкла. – Лучше дай мне ключ!

– А твой где? – пискнула Люся.

Василиса обязательно раз в месяц теряла ключи, и Люся даже уже на это не сердилась, но теперь надо же было чем-то заткнуть рот Василисе.

– Я свой потеряла, да! Вот положила в кошелек, а теперь там его… нет, вот он, в кармане… Так я продолжаю!

Теперь уже Василиса в гневе металась по комнате и не могла успокоиться. Здоровенный кот Финли, а также черный терьер Малыш, который попал в руки подружек совершенно криминальным путем, осторожно удалились на кухню, от греха подальше, и ждали окончания воспитательного процесса.

– Ты что – забыла? Сначала ты из-за ерунды раскричалась, и у нас совершенно скоропостижно жених скончался, потом после твоего ора на старушек мор напал, потом вздумала скончаться владелица парикмахерской, потом… Тебе что – все вспоминать?! Я вот только сейчас поняла, злобная Люсинда, ты у нас, оказывается, маньяк! Серийный убийца! Да, Люсифер, ты – социально опасный элемент нашего славного общества, вот что я тебе скажу.

– Да что ты! – тихо охнула Людмила Ефимовна. – Да как же это я…

Но быстренько опомнилась и возмутилась:

– Ты уж, Васенька, следи за словами-то. Понахваталась у своего сыночка, если он у тебя в милиции работает, так меня теперь научными терминами обзывать можно? И вообще! У меня горе – баян разорвали. Кстати, дай-ка деньги, давай-давай, я же видела, ты взяла у жениха. Это мне на новый музыкальный инструмент.

Заслышав про деньги, Василиса Олеговна весь процесс проработки свернула, кричать перестала, а даже напротив, вдруг примолкла, уперлась взглядом в старенькую люстру и воскликнула:

– Люся! Я у тебя последний раз спрашиваю – кто первый идет в ванную? Или ты шагай, или я полезу. Только сразу предупреждаю – я буду там долго, мне надо наложить маску и тонизирующие процедуры.

Люся хотела напомнить, что для процедур сейчас не самое подходящее время – половина четвертого утра, но только махнула рукой и удалилась в душ.

Спровадив подругу, Василиса вытащила из потайного кармашка конверт и заглянула внутрь. Люсенькин крик сегодня принес существенный доход – помимо оплаты свадебного увеселенья, им преподнесли еще тысячу долларов, ни за что, ни про что. Если, конечно, не считать порванного баяна. Настроение сразу как-то взметнулось вверх, и Василиса, впорхнув в кухню, мило закудахтала:

– Ой, а кто это у нас тут за мисочки попрятался? И чего это мои славненькие кошечки жратеньки не просят? И чего это мои золотые собачечки хвостиками не виляют?.. Кхм, да, Малыш, у тебя же нет хвостика. Да и кому он нужен. Так, ребятки, давайте-ка, налетайте!

Василиса гостеприимно распахнула холодильник, и проворная собачка сунулась сразу носом в колбасу.

– Нет, Малыш, это не тебе, это Люсе… Малыш!! Вот негодяй, отдай колбасу!! Ну теперь уже, конечно, не надо, Люся есть ее не будет.

Черный пес лихо ухватил солидный шмат колбасы, тотчас же исчезнувший в его пасти. После окрика хозяйки он добычу выплюнул, но хозяйка все равно не возрадовалась.

– А все из-за того, что Люся тебя не кормит, – ворчала она, отламывая колбасу коту.

– Чего опять на меня ворчишь? – появилась в дверях Люся.

Душ она приняла быстро – сильно клонило в сон.

Василиса одарила ее улыбкой Джоконды и поплыла в ванную. Денежный прилив ее отчего-то всегда успокаивал и делал необузданно любезной.

– Люсенька! – проявила она заботу уже из ванной. – Прими слабительное на ночь! Я наблюдала – ты сегодня ела, как молотобоец, честное слово. Твой желудок не справится!

Люсенька послушно выудила таблетку из аптечки, запила ее водой и только потом опомнилась – и зачем ей на ночь такие процедуры? И вообще – чего она ела-то? Она же все время на баяне играла! Ей с инструментом даже к столу неудобно было подсесть, так и сидела в углу комнаты на стуле.

И сейчас к еде не тянуло – хотелось поскорее в кровать, расправить уставшие от ремня плечи и растянуть натруженную спину.

– Спокойной ночи, Васенька, – тихо шепнула Люся закрытой двери и прошмыгнула к себе. У нее просто слипались глаза, а подруга очень любила посмаковать все свадебные подробности.

Людмила Ефимовна уже видела добрый, уютный сон, наверное, девятый по счету, когда ее бесцеремонно тронули за плечо:

– М-м-м?! – испуганно вздрогнула она, выныривая из дремы.

– Да ты спи-спи, я только спрошу, – послышался дружеский голос Василисы, и Люся почувствовала, как к ней под одеяло сунулась мокрая и холодная нога.

Подружка перетянула на себя одеяло и заворковала:

– Как тебе, Люсенька, свадьба? Скажи – слабенько, да? Нет, ну мы-то ее украсили, слов нет. Но жених-то!! Из богатеньких, а на ресторан денег пожалел, да?