– Вот и поселили бы туда всю родню, – пробурчал Коровин.
– Ну и сказал бы сам этому солдафону! – рявкнула жена. – Калашниковы поступили благородно и решили… не тревожить молодых.
– Гуманно, – кивнул муж. – А когда ожидается это нашествие?
– Когда? – рассеянно переспросила Мария Адамовна. – В субботу… так что… Ванечка, мне очень жаль. Да… мне очень жаль, потому что я отменить концерт никак не могу, это мой хлеб, если ты помнишь. А вот ты… Тебе придется остаться дома и встречать гостей.
Иван Михайлович нервно затряс головой.
– Нет-нет-нет, Машенька! Совершенно невозможно! Я уже отзвонился Павлу, он… он заказал на меня место и… и нам потом ни за что не рассчитаться. Никак не могу. Рад бы, но… Мама! Вот кто встретит наших гостей!
– Я? – изумилась Элеонора Юрьевна. – Но я же…
– Мама, не переживайте! – затараторила Мария Адамовна. – Вы же сами говорили – это теперь практически наши родственники! Чего вам их бояться, а? Все будет хорошо!
– Да! – кивнул супруг. – И потом… ну надо же кому-то показать твой новый… наряд! Если это, конечно, не ночная сорочка.
Элеонора Юрьевна больше не сопротивлялась. Да и, в конце концов, ну что уж такого страшного? Подумаешь, три человека и теленок! Ха! Да в былые годы она столько гостей встречала! Правда, они были без скотины, но… некоторые потом успешно ее заменяли.
– Тогда, милые мои, – тут же взяла бразды правления в свои руки пожилая леди, – завтра у нас будет генеральная уборка!
– Мам, – почесал нос Иван Михайлович. – Опыт подсказывает, что генеральную уборку лучше делать после уезда гостей, а не перед их приездом. И потом… боюсь, что младой бычок этого не оценит.
– Господи, как же еще теленка-то на балкон поселить? – озадачилась Мария Адамовна. – И вообще, с какой целью они его тащат? Ничего не понимаю…
И все же в пятницу утром супруги вынуждены были заниматься уборкой. Они даже отпросились с работы, чтобы привести свой дом в надлежащий вид.
Поздно вечером, усталые и какие-то обреченные, они сидели перед телевизором, и плечи их горбила непонятная тоска. Впрочем… почему непонятная? Вполне объяснимая.
– Мам… вот если бы вы сказали этому Калашникову сразу, что мы не можем принять гостей, то… мы могли бы еще месяц наслаждаться тишиной, чистотой и покоем, – вздохнула Мария Адамовна, печально оглядывая сверкающие фужеры в серванте.
– А почему они приезжают на месяц раньше? – запоздало возмутился Иван Михайлович. – Нет, ну я согласен потерпеть два дня до свадьбы… и два дня свадьбы! А чего месяц-то?
– Калашников сказал, что… что родственники хотят поближе с нами познакомиться, – вздохнула Мария Адамовна. – Словно больше времени у них не появится!
– А я интересуюсь… теленок тоже будет месяц проживать? – подала голос Элеонора Юрьевна. – Он же станет мычать!
– И не только, маменька, – скривилась Мария Адамовна. – Не только! Еще его надо будет кормить!
– И… выводить гулять… – вдруг осознал Иван Михайлович.
– Вот ты и будешь выводить, – кивнула Мария Адамовна. – Это ж ты у нас по части животноводства… на поводке его научишь ходить… кличку придумаешь… может, тебе удастся научить его подавать лапу…
Иван Михайлович, конечно, понимал, что никакую лапу у бычка он брать не будет, но… появление гостей пугало с каждой минутой все больше.
Ко сну Коровины отошли уже совсем расстроенные. И даже в постели все еще обсуждали завтрашний день.
– Ванечка… я боюсь, мне надо будет уйти с самого утра, – как-то слишком печально вздыхала Мария Адамовна. – У нас репетиция, ты ж понимаешь… К тому же… я записана в парикмахерскую на девять утра. Так что… Вот и хотелось бы дождаться гостей, но… никак.
– Понимаю… – кивал Иван Михайлович. – Я ведь и сам должен уйти в половине девятого.
– А ты-то чего? – вытаращилась на мужа Мария Адамовна.
– Машенька, ну как же… – с укором поглядел на нее супруг. – У нас ведь не какая-то тебе пьянка, а встреча одноклассников! Поэтому… надо написать некоторый сценарий, сочинить некоторые стихи, достойные тосты, собрать фотографии нашей молодости. Нарисовать стенгазету!
– Ты сейчас наговорил делов на месяц, – ехидно подловила его жена. – И чего, ты один все это будешь делать? Ты ж ни писать, ни сочинять не умеешь! А рисуешь и вообще… тюлень в цирке намазал полотно куда профессиональнее!
– Маша, ты не права! – даже привстал с постели глава семейства. – Меня всегда тянуло к художеству! Я имею в виду поэзу! Да! Вот ты не знаешь, а мои одноклассники помнят! Помнят, как я еще в пятом классе написал: «Я сижу на уроках внимательно! Изучаю длину и широты! Почему же меня учительница назвала вчера идиотом?»
– Тебя что, уже с пятого класса идиотом звали? – поразилась Мария Адамовна. – Ну, милый мой, и ста-аж!
– Маша! Никто меня так не звал! – окончательно запутался поэт. – Просто… просто это слово лучше всего подходило по рифме, как ты не поймешь?
– Да я понимаю… чего ж не понять…
– Нет! Ты не понимаешь! А вот люди меня понимают, поэтому и попросили… написать стихи и… стенгазету выпустить. В общем, мне тоже завтра надо пораньше из дома сбежать. И вообще… давай уже спать!
Глава 2
Утром Мария Адамовна проснулась в восемь часов, чего с ней отродясь не случалось. Она тихонько подняла голову, стараясь не разбудить мужа, осторожно откинула одеяло и… только тут поняла, насколько напрасна вся эта ее осторожность – мужа в кровати не было.
– Та-ак… – сузила Мария Адамовна от гнева глаза. – Все ж таки смылся! Быстрее меня умудрился… Ну… ну погоди… Пусть теперь твоя маменька тебе телефон обрывает, а я свой отключу!
Однако и маменьки дома не оказалось. Зрелая женщина в кои-то веки проявила мудрость и без лишних разговоров оставила дом на сына и невестку.
– Алло, мама? – нервно говорила в телефон Мария Адамовна, притоптывая ножкой. – И куда это вы подевались в такое ненастное субботнее утро?
– О-ой! Машенька! – обрадованно ответила ей свекровь. – Ты уже проснулась? А чего не спалось?
– Мне не спалось по причине репетиции, я уже вчера об этом говорила. А вот вы чего сбежали с места… встречи гостей? Они через четыре часа обещали прибыть!
– Через четыре? Ах, какая жалость, – старательно сокрушалась на другом конце провода безответственная женщина. – Прямо и не знаю, чем тебе помочь… У меня же у подруги… Ну ты ее знаешь, Адочка… Так вот у Адочки ночью случился сердечный приступ. И я никак, ну то есть совершенно никак, не смогла ей отказать в своей помощи!
– С чего это она вам вздумала звонить, когда у нее дома толпа народу? У этой Адочки и дети, и внуки… и муж, между прочим, имеется! Кроме вас, некому было ей «Скорую» вызвать? Ну, хорошо… я уже на все согласна… езжайте к нам со своей подругой и устраивайте здесь курсы медсестер! В конце концов, ей и тут можно великолепно делать искусственное дыхание!
– Маша! Как ты можешь?! Аделаида Карловна абсолютно невменяема!.. То есть, я хотела сказать, совершенно не транспортабельна! – искренне возмутилась сердобольная баба Нюра. – Она… она дышит-то через раз, а ты ее предлагаешь к нам! Практически на скотный двор!
– Действительно… – фыркнула Мария Адамовна. – Мама!
– У нее больное сердце!
– У меня тоже! У меня тоже больное сердце! – уже кричала в трубку гостеприимная хозяйка. – А вы! Вы буквально загоняете меня в гроб!
– Машенька, не волнуйся, все там будем!
– Да! Но я, похоже, раньше всех! И учтите! Я никому! Слышите? Никому не напишу завещания!
– Машенька! Нельзя быть такой жестокой! Я от тебя не ожидала! – всхлипнула Элеонора Юрьевна и отключила телефон.