Хозяйка нудистского клуба

Георгий Шаров, или попросту Жора, являлся молодым, успешным бизнесменом. Все время он тратил на то, чтобы что-то покупать, потом продавать и получать за это деньги. Денег у него уже было достаточно, с их помощью решались проблемы, свершались мечты, но вот радости они мужчине не приносили. Напротив – все чаще бизнесмен страдал оттого, что в жизни нет трудностей, препятствий и экстрима. Из всех развлечений Жора придумывал каждый раз одно и то же – женитьбу. Девушки для этой цели выбирались разные, однако реагировали они всегда одинаково – после того, как Жоре надоедало развлекаться, то бишь жениться, и он сообщал, что свадьба отменяется, его обязательно били. Причем всем родственным кланом очередной невесты. Радости от того было не много, а потому Жора страшно любил крутиться возле Распузонов – те вляпывались в настоящие преступления, находили настоящих преступников, и, что удивительно, никто их за это не бил. Мало того, им даже иногда выражали благодарность. Как бы там ни было, на Жорино участие Распузоны всегда могли рассчитывать. Вот и сейчас, едва взяли трубку, Клавдия сразу же уверенно отчеканила:

– Жора. У нас труп. Нам срочно нужна твоя помощь. Сейчас же едешь к Агафье, забираешь Каку с его ма... Нет, Жора, не с его макакой, а с его маменькой. И срочно везешь их домой, под твой пристальный арест. Жора, они не должны даже носа на улицу высовывать! Что? Ну конечно, ты можешь их привязать к креслам, но, думаю, это лишнее. Жду.

И она обвела всех присутствующих победным взглядом.

– Ну все, дорогие мои, я уже приступила к расследованию. Собирайтесь, встретимся дома...

Акакий Игоревич, смутно подозревая, что вожделенные денежки плавно перетекают из его кармана в супружеский, стал заметно нервничать:

– Клавочка! А вот я считаю... я считаю, что нам с тобой лучше остаться здесь вместе и вместе вести допрос милиции, потому как я...

– Потому как ты уже полностью потерял бдительность, да? – прищурилась Катерина Михайловна. Ей вовсе не хотелось никуда уезжать – здесь стали намечаться ужасно интересные события. И потом, эти милиционэры всегда такие славные, мужественные ребята. Но уж если ей придется терпеть лишения, то пусть она терпит их не в одиночестве! – Ты потерял бдительность и забыл, что ты – основное подозреваемое лицо. А я помню. И мне, как сознательной гражданке, придется поделиться с милицией своими соображениями.

– Вы хотите сдать собственного сына? – вспылил сынок. – Маманя, вы – Павлик Морозов!

– Ваша беседа затянулась, а маменьке, между прочим, надо еще и вещи собрать, – напомнила Клавдия. – Маманя, поторопитесь, а то придется вам домой добираться пешком.

Через полтора часа родственники были успешно выдворены за врата нудистского клуба, а Клавдия сидела перед молодым, но очень серьезным мужчиной, который представился Сергеем Анатольевичем Рубцовым, и, размахивая руками, рассказывала, какой ужас ей сегодня выпало пережить. Конечно, ни про свою свекровь, ни про своего мужа она даже не намекнула. Незачем вносить в следствие путаницу. Когда уставший майор милиции закончил задавать ей вопросы и собирался приглашать другого свидетеля, Клавдия Сидоровна встрепенулась.

– Я сегодня всю ночь не смогу уснуть. – Она приложила к глазам огромный носовой платок Акакия Игоревича. – Я так переживаю! И кто же тот негодяй, который убил Романа? Неужели вы даже не предполагаете? Хотелось бы узнать, кого вы лично уже начали подозревать?

Рубцов дернул бровями и откровенно признался:

– Лично я начал подозревать уже всех. Например, вас.

– Ме-ня?! – поперхнулась Клавдия. – Да вы с ума сошли! Я страшно любила этого ребенка!

– Как выяснилось, у вас с пострадавшим имелись некоторые... отношения. И вы относились к нему совсем не как к дитяти... – проявил Рубцов завидную осведомленность.

– Вздор! Он мне был... он был мне, как... как сын! – Клавдия даже надрывно прогудела, что означало печальный стон. А потом быстро переспросила: – Нет, вы что, в самом деле вот так взяли и начали меня подозревать, да? Даже не мечтайте! У меня дочь, между прочим, в вашем же аппарате работает. Уж Анна Акакиевна сможет вам объяснить, что я вовсе к преступлению не готова. И муж мой Акакий Игоревич тоже. Кстати, если кто-нибудь вам скажет, что его здесь видели, не верьте – завидуют! Простите, я могу уже идти? Ужасно подскочило давление...

Сергей Анатольевич вздохнул, гражданочку отпустил, но у себя в блокнотике черканул «Узнать про Анну Акакиевну, позвонить». И только потом зычно гаркнул:

– Следующий, пройдите!

В это время Клавдия уже неслась домой в такси, заботливо вызванном Агафьей. Всю дорогу она только молча пыхтела, но решила сразу же, как только придет домой, поведать ближним в ярких красках, сколько мучений она претерпела. Поведать не удалось – едва она переступила порог, как перед ней во всей красе выстроились все ее домочадцы со своими мучениями.

– Клавочка! Я попросила бы тебя обратить внимание... – немедленно застрекотала Катерина Михайловна. – Жора буквально держал нас голодом! Признайтесь, сатрап, отчего вы не дали нам даже хлебушка?

Сатрап, то есть могучий рыжий Жора, только беспомощно бегал глазками – ему еще никогда не приходилось стеречь своих хороших знакомых.

– Клавдия Сидрна, ну чем я их накормлю, если у вас в холодильнике только один мороз? Даже захудалого сервелата не валяется!

– А еще у нас там не валяется захудалого кефира, обратите внимание, Клавочка, – поднял крючковатый палец Петр Антонович. – И понятное дело, мы сидели голодом!

– Я не мог бросить пост! – гордо вытянулся в струнку Жора.

– Жора, ну что же ты? Надо было просто заказать им пиццу на дом, – устало проговорила Клавдия.

Жора мгновенно преобразился и с явным облегчением накинулся на Распузонов:

– Да! Что же вы? Надо было вам просто заказать пиццу на дом! А то – хлебу-у-ушка... Да просто есть не хотели. А я вот сейчас себе закажу. Клавдия Сидрна, вам заказать?

– Закажи, голубчик, – милостиво позволила та. Подумала немножко и добавила: – А к пицце жареного цыпленочка, крабовый салатик и тортик «Президент».

– И все это в пятикратном размере! – быстро встрял Акакий Игоревич и с любовью уставился на супругу. Заметив, что та расслабилась от его обожающего взгляда, дополнил заказ: – И пол-литра коньячка. Моя супруга достойна пить только коньяк!

– Ведрами... – пробубнила себе под нос Катерина Михайловна, но против подобного меню возражать не стала.

Дожидаясь, пока привезут еду, Клавдия уселась в центре комнаты и торжественно провозгласила:

– Дорогие мои соотечественники, родственники и просто граждане. Сообщаю вам прискорбную весть...

– Неужели отказались везти пиццу? – испуганно ахнул Петр Антонович.

– Р-разговорчики! – рявкнула Клавдия, и в комнате повисла тяжелая пауза. – Мы приступаем к преступлению.

– Теперь сами преступление совершать будем? – не поверил Акакий.

Его матушка тут же оживилась и радостно зачастила:

– А я вам давно говорила – честным трудом денег не заработать, давно пора выходить на большую дорогу. Я счастлива, что ты, Клавочка, наконец-то допетрила.

– Я вовсе не то хотела сказать! – снова повысила голос Клавдия Сидоровна. – Я хотела сказать, что мы с вами приступаем к серьезной работе – к раскрытию преступления. И каждый – слышите, каждый! – будет вносить посильный вклад. Только так мы сможем искоренить преступность во всем городе.

Домочадцы сурово нахмурились, выражая готовность искоренять преступность немедленно.

– Вы, маманя, – продолжала Клавдия. – Будете нести свою почетную вахту на кухне...

– На кухне? – скисла бравая маманя. – Но... кого же я там обнаружу?

– Крупы, соль, мясо и все необходимое, чтобы варить нам первое, второе и третье. Работников невидимого фронта надо сытно кормить!

Катерина Михайловна перекривилась, но спорить не отважилась, решив что еще поговорит с Клавочкой перед сном. Аргумент против такого задания у нее имелся солидный: Катерина Михайловна не вставала к плите уже лет пять и запросто могла перетравить всех работников невидимого фронта.

– Вы, Петр Антонович, – указательный палец Клавдии ткнулся в грудь старшего мужчины, и тот даже закряхтел от напряжения, – станете бегать за продуктами. Ни мне, ни Акакию этим заниматься будет просто некогда.

Акакий важно покосился на родителей и вздохнул. Мол, да уж, тяжела она, сыщицкая ноша.

– А ты, Кака, займешься генеральной уборкой квартиры. У меня, то есть у сыщика, должно быть все чистое – и помыслы, и руки, и квартира. Так что тебе некогда окажется вешаться и топиться. Кстати, я все время забываю спросить – а чего это тебя потянуло самоубиваться?

– Мне не хватает жизненного тепла и ласки! – слабо пискнул Акакий Игоревич свой лозунг протеста.

– Вот-вот, я и говорю: тебе надо укреплять психику и искать смысл жизни. И ничего страшного, если ты станешь искать его с тряпкой в руках, – бесстрастно продолжала Клавдия. – Кстати, по поводу тепла и ласки. Не забудь купить кипятильник, у нас отключают горячую воду. И обязательно Тимке витаминов. Он без них звереет, никакой ласки от него не дождешься. А уж я возьму на себя самое тяжелое – собственно расследование. Жора, не забудь, нам завтра понадобится авто. И все же, Кака, отчего ты кинулся вешаться?

Как Акакий ни крутил, вечером ему пришлось во всем сознаться. Произошло это так.

Семейство доедало остатки привезенного заказа, когда в дверь позвонили.